Читаем без скачивания Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой - Иван Цанкар

Она думала о Нежке. Куда же та подевалась? Злость ее усиливалась. Меячиха весь день чувствовала, что дома не все в порядке, но не могла оставить работу.

— Куда ушла Нежка? — спросила она Маричку.

— За куклой.

— За куклой? Куда? За какой еще куклой?

Этого Маричка не знала. Но она почувствовала, что мать расспрашивает ее не для того, чтобы потом похвалить няньку. Маричка была сердита на Нежку. Еще как! И старалась на нее наябедничать. У нее было множество жалоб.

Она лепетала что-то о злом дядьке с мешком. И о молоке, которое было таким горячим, что она обожглась…

Мать ничего не понимала. Но одно она уразумела: Нежка сделала Маричке что-то плохое… Ах, бедная деточка!

— Мы ее выпорем, когда она вернется, — сказала Меячиха. — Ну и влетит ей!

— Выпорем, — повторила Маричка.

Гроза кончилась, но дождь еще шел. Мужчины вернулись домой. Увидев заплаканную, мокроволосую Маричку, Меяч удивился.

— Я нашла ее одну под проливным дождем, — сказала с ожесточением жена. — С ней могло что-нибудь случиться.

Меяч не знал, что и ответить. Некоторое время он расхаживал по комнате.

— Так оно и бывает, — произнес он наконец, — когда дети нянчат детей.

Меячиха рассердилась.

— Так оно и бывает! Это оттого, что ты за нее всегда заступаешься, — сказала она. — Какое она дитя! Надо было строже ее держать.

У Меяча была ясная голова и незлое сердце. С работниками он обращался как с собственными детьми — не лучше и не хуже. Он не раз пытался замолвить за Нежку словечко, но не хотел особенно перечить жене, которая вспыхивала как порох.

— Я вовсе за нее не заступаюсь, — проворчал Меяч. — Я только хотел сказать, что она еще ребенок. Я был против того, чтобы в няньки брать ребенка. А ты все по-своему…

— Господи, вы только послушайте! — рассвирепела жена. — И он еще говорит, что не заступается… Вы слышите?

Меяч не хотел ссоры. Сердитый, он вышел из комнаты и хлопнул дверью.

Нежка попала под самый ливень.

Она могла бы укрыться под деревом или нависшей скалой, но не сделала этого. Больше она не боялась ни молний, ни грома. Ведь с нею опять была кукла! Нежка прижимала ее к себе и, тяжело дыша, поднималась в гору.

Вот она и у липы. До этой минуты Нежка была как в забытьи. Только сейчас она осознала, что бросила Маричку одну, а тем временем разразился ливень. Этого она не должна была делать. Меячевы уже наверняка вернулись. Ей стало страшно.

Она не смела показаться им на глаза. Но куда уйти, чтобы они ее не нашли? Оставаться под дождем она не могла, с нее и так уже текло ручьями… Она тихонько приблизилась к дому, но войти не решилась. Встав на носки, она заглянула в окно.

Батрак и Филипп сидели на скамье. Меяч прохаживался по комнате от окна до дверей в боковушку и обратно. Хозяйка держала на руках всхлипывающую Маричку, волосы ее были мокрые.

— Боже мой, Боже мой! — Нежку охватила такая тоска, что сразу иссякли все силы. Подкашивались ноги. Ей захотелось упасть на мокрую траву и горько расплакаться. У нее не было никого, кто бы мог за нее заступиться. Или хотя бы просто выслушать ее жалобы. Оставалась одна только кукла.

В эту минуту отворилась дверь и на порог вышел Меяч. Нежка стояла перед ним вся мокрая и тряслась от холода и страха. Она взглянула на хозяина испуганными глазами.

— Ты где была? — спросил он строго.

Нежка не ответила. Только опустила голову. Губы у нее дрожали.

Меячу стало ее жалко.

— Что ты тут делаешь? Ты ведь вымокла, хоть выжимай. Живо в комнату!

Она тихонько вошла, тихонько остановилась у двери. Робко посмотрела на Меячиху. С платья ее текло, так что под ногами образовалась лужа.

Меячиха смерила ее злобно-насмешливым взглядом:

— Где ты была?

Нежка подняла руку к липу и ничего не ответила.

Хозяйка посадила Маричку на скамейку и, подойдя к Нежке, сердито дернула ее за руку.

— Где ты была? Будешь наконец говорить?

— Ходила за куклой, — прошептала Нежка сквозь слезы.

— За куклой? Зачем ты врешь? Где была кукла?

— Ее унес… Тинче.

— Ах, вот как? За куклой? — Меячиха выхватила у нее из рук куклу и швырнула ее через всю комнату, так что она залетела под скамью. — А Маричку бросила? Хорошо же ты за ней смотришь! Ну, погоди у меня!

Она выпустила Нежку и вышла в сени.

Потихоньку всхлипывая, Нежка пересекла комнату. Она хотела поднять куклу. Но прежде чем она успела нагнуться, вернулась Меячиха с прутом в руках. Девочка мигом обо всем догадалась и оцепенела от ужаса.

— Оставь куклу! У нас сейчас другие счеты!

— Ой нет, нет! — умоляюще воскликнула Нежка, заслоняясь руками. — Только не бейте меня! Ой, нет, хозяйка, я больше не буду. Я вправду больше не буду.

— Мрета! — прикрикнул на жену Меяч.

Но Меячиха не обращала внимания ни на мужа, ни на Нежкины просьбы. Она схватила няньку и перегнула ее через колено…

Так и случилась эта беда… Нежка могла ожидать чего угодно, только не этого. Дома ее никогда не били. Даже Петерч и тот ни разу ее не ударил. И дело не только в том, что было больно. Главное, ее постигла жестокая несправедливость. Обидней всего, что ее отхлестали по голому телу на глазах у всего семейства. Это жгло ее сердце и душу. Все горести, накопившиеся с самого начала службы, были ничто по сравнению с этим… Она кричала так, что, казалось, у нее лопнет горло.

— Мрета, довольно! — рявкнул Меяч.

Меячиха выпустила Нежку, так как заревела и Маричка.

Нежка чуть не упала на пол, но тут же выпрямилась. Закрыв лицо руками, она, пошатываясь, направилась к двери.

— Куда? — прикрикнула Меячиха.

— Домой, — всхлипывала девочка. — Домой пойду. Больше у вас не останусь. Пойду домой…

Меячиха испугалась, что Нежка и вправду отправится домой… Что скажет Гривариха? Чего доброго, о ней еще станут судачить в деревне.

— Никуда не пойдешь! — крикнула она и оттащила Нежку от дверей. — Останешься здесь!

— Ох, отпустите меня, я хочу домой, — просила Нежка. — Домой… Больше тут не останусь… Домой…

Она никак не могла успокоиться.

— Молчи! Или хочешь еще получить?

Нежка испугалась. Больше сопротивляться она не смела, пришлось покориться. Она залезла на печь. Душу терзала несправедливо нанесенная ей обида. Если нельзя домой, то хотя бы вернули куклу!

— Куклу! — всхлипывала она. — Божью коровку!

— Больше ты ее не получишь, — сказала хозяйка. — Ты сюда не играть пришла. Поди не маленькая.

Потом в горнице надолго воцарилась тишина.

Под вечер Тинче пригнал скотину домой. Он был в хорошем настроении, как и всегда после грозы. Не беда, что весь вымок. Громко топая и насвистывая, он вошел в дом.

И удивился. Все молчали, и у всех были вытянутые лица. А у Нежки и Марички — заплаканные глаза. Что это значит?

У него мелькнула смутная догадка, что и он как-то причастен к этим неприятностям. Он уже пожалел, что вошел в горницу. Ему захотелось потихоньку улизнуть и не показываться до самого ужина.

— Погоди! — остановил его Меяч. — А что ты делал днем возле дома?

— Когда? — пробормотал Тинче.

Меяч покраснел от гнева.

— Когда? Сам знаешь, когда. После полудня. Я видел тебя слуга.

— У меня убежала Пеструха.

Тут к нему потянулась тяжелая рука Меяча и схватила его за копну кудрявых волос.

— Кабы ты только Пеструху погнал и ничего больше не трогал! Будешь знать в другой раз…

Тинче получил такую затрещину, что зашатался. И если бы не затрещина с другой стороны, он наверняка растянулся бы на полу. Третьей он ждать не стал — выскочил за дверь.

За порогом он заревел во весь голос и долго клялся, что ни дня больше не останется здесь пастухом… Уж они увидят…

В этот вечер Нежка не захотела садиться за стол. Она не чувствовала голода. Когда Меячиха велела ей убираться вон, Нежка вышла в сени. Сегодня она не боялась нечистой силы. Это были сущие пустяки по сравнению с тем, что творилось в ее душе. И в конце концов, если домой нельзя, пусть ее сожрет нечисть. Пусть от нее останется только платье. И все увидят, как ее несправедливо обидели. Она не будет сопротивляться.

Но нечисть ее не сожрала. Нежка живая добралась до постели и нащупала одеяло. Она была вся мокрая, одежда прилипла к телу, но она не разделась. И ничем не укрылась. Так и легла прямо на одеяло. Никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой. Все на нее сердятся. И куклы больше нет. Она ее уже никогда не увидит.

Нежка уткнула лицо в ладони и заплакала. Это были искренние, горькие слезы всеми покинутого, несправедливо обиженного ребенка.

Наконец она успокоилась, свернулась калачиком и стала думать. Больше всего ей хотелось убежать от Меячевых. Почему мама не взяла ее с собой, когда Нежка так ее просила? И если она сейчас убежит, как мама примет ее?