Читаем без скачивания Мастер-снайпер - Стивен Хантер

— Есть аспирин? — спросил он.

— Что? А, да, у меня в сумке есть пакетик, минуточку, — отозвался Роджер. — А что такое SchuBwunde? Огнестрельная рана, да?

— Да, — ответил Литс.

Но тут он заметил, что Роджер просматривает какую-то папку.

— Эй, что там у тебя такое? — рявкнул он. На папке была надпись «Der Versuch».

— Это… вот взял папку.

«Der Versuch» означало «эксперимент».

Это стало последней каплей. Головная боль не проходит, Роджер попусту теряет время, Сьюзен еще более недоступна, чем прежде, Шмуль мертв, а Репп приближается к своей цели!

— Ах ты, сучонок чертов, сейчас получишь от меня такого пинка по своей богатенькой заднице, что улетишь до самого Толедо! — завопил Литс — Эта папка не имеет никакого отношения к нашему делу. Ты что, парень, вообразил, что здесь читальня какого-нибудь сраного Гарварда?

Роджер с ужасом уставился на него. Даже Тони был шокирован злобой, прозвучавшей в словах Литса.

— Господи, капитан, извините, — пролепетал Роджер. — Я просто…

— Послушайте, мы все уже давно недосыпаем, и эти последние дни оказались не самыми приятными, — заговорил Тони. — Возможно, нам пора на сегодня прикрыть лавочку.

— Меня это вполне устраивает, — мрачно согласился Роджер.

— Ха, — фыркнул Литс, но тут же понял, что Тони прав. Роджер встал и начал медленно убирать в ящик стола материалы, с которыми работал. Но вдруг он остановился.

— Слушайте, если я все правильно понял, то здесь есть кое-что очень интересное.

Никто не обратил на него внимания. Литс так и не получил аспирин, а Тони был поглощен тем, что чистил свой костюм. Тони всегда и во всем был очень аккуратным человеком.

Роджер нерешительно продолжил:

— Интересное и отвратительное, — сказал он. — Они использовали это Дахау как плацдарм для многих экспериментов. Это называлось «Пятый блок». Всевозможные ужасные…

— Ближе к теме, — холодно сказал Литс.

— Ладно. — Роджер поднял пухлую папку. — Замораживание, поднятие давления в барокамерах, газ, инъекции, потопления — я говорю о смертях. О способах умерщвления людей. Как долго это длится, какие признаки, как выглядит после этого мозг, фотографии и прочее. А это… — он потряс папкой, — совсем не то, что остальные. Это не из Пятого блока. Это отчет о SchuBwunde, об огнестрельных ранах, их двадцать пять, полный отчет с фотографиями и результатами вскрытия. Его прислали доктору Раушеру, главному местному эсэсовскому врачу. Прислали в его коллекцию о том, как умирают люди. Оно датировано — что и привлекло мое внимание — восьмым марта. То есть через пару дней после того, как сбежал Шмуль.

— Дай-ка посмотреть, — попросил Литс.

В папке было несколько машинописных страниц с описанием ран и несколько отвратительных фотографий, сделанных со вспышкой: обнаженные худые тела с огромной раной в груди или с частично разнесенной головой, глаза полузакрыты и ничего не выражают, ноги грязные, суставы узловатые. Литс отложил папку в сторону.

— Может быть, это и они, — сказал он. — Трудно судить. Это мог бы сделать только Шмуль. Но даже если это и так, то что с того? Насколько я понимаю, они должны были сделать вскрытие людей, застреленных Реппом в пункте номер одиннадцать. Хотели определить, что могут сделать эти толстые пули, получить дополнительные данные, которые помогли бы им в стрельбе. Затем они отправили эти данные… мы не знаем куда. В WVHA, как я думаю. Или куда-нибудь в Берлин, в штаб-квартиру СС. Затем, — он устало вздохнул, чувствуя очередной тупик, — кто-то оттуда послал эту копию доктору Раушеру. Для его коллекции. А ты наткнулся на это. Суя свой нос туда, куда не надо. Мы знаем, что они сделали мощное специальное оружие. Мы знаем…

— Но здесь нет кода «Нибелунгов», — возразил Тони.

— Ну, в принципе, это не имеет никакого отношения к цели операции. Они сделали это из чрезмерного любопытства и послали куда-то, считая, что это может принести какую-то пользу. Пользу в их понимании этого слова.

— Ты упустил главное, — заметил Тони. Он прекратил приводить себя в порядок и теперь рылся в бумагах на столе Роджера. — Если здесь нет нашего кода, то этот документ не является особо секретным. Он не «Geheime Kommandosache». А это значит, что документ не проходил никакой проверки на подписи, знаки, связи с другими документами с точки зрения секретности. Он чистенький.

Литс не мог понять, что же так взбудоражило Тони.

— Большое дело, да тут и нет ничего такого секретного. Мы даже не знаем, идет ли здесь речь о наших двадцати пяти заключенных. Это могли быть двадцать пять человек из любого другого лагеря.

— Слушайте, — сказал Роджер, глядя на какую-то бумагу. — Здесь есть ярлык. Я раньше его не заметил. Это что-то вроде…

Литс взял бумажку и поднес ее к свету.

— Это ссылка на источник, вот и все, — сказал он. — Здесь сказано, что это взято из дела какого-то парня, какого-то парня из какого-то отдела Амт четыре-В-четыре. Какого-то парня, о котором я никогда не слышал. Господи, да ничего здесь нет, черт подери, я уже начал уставать от…

— Заткнись, — приказал Тони.

— Слушай, майор, это…

— Заткнись, — повторил Тони.

Он внимательно рассматривал ярлык. Затем он посмотрел на Литса, потом на Роджера и снова на Литса.

— Вспомни немецкий, капитан. Что по-немецки значит Eich?

— Чего?

— Это дуб. Дуб!

— Вспомните, — продолжил Тони, — про человека с дубом слышат не Шмуль, а кто-то другой, местечковый еврей, который говорил на идише. Он знал некоторые немецкие слова, обычные слова, но он был напуган и слушал невнимательно Он слышал «человек с дубом». Mann. И Eich. Это не имеет никакого отношения к Унтер-ден-Айхен, «улице под дубами». Мы ошиблись. Поспешили. Не стали приглядываться внимательней. Еврей был прав. Это был «человек дуба».

Литс посмотрел на имя.

— Вот он, твой чертов «человек дуба», — закончил Тони.

На ярлыке было написано: «Оригинал в деле: Амт IV-B-4. Оберштурмбанфюрер Айхманн».

26

— Репп?

Он не слышал, как она вошла.

— Репп? Ты где?

— Здесь, — слабым голосом ответил он. — Какого черта ты так долго?

Маргарита поднялась по лестнице и вошла в комнату. Сегодня на ней был нарядный синий костюм и шляпка с вуалью.

— Господи, — воскликнула она, — у тебя совсем больной вид. С тобой все в порядке?

— Все прекрасно.

— У тебя такой вид, словно ты столкнулся с привидением.

— Ничего, все в порядке.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Бренди? У меня есть немного бренди.

— Нет, не надо. Прекрати, пожалуйста. Расскажи мне, что ты выяснила из того, о чем я тебя просил.

— У меня для тебя сюрприз.

— Маргарита. У меня болит голова. У меня нет времени на…

Она вынула непочатую пачку «Сибири».

— Сюрприз, — повторила она.

— Бога ради, где ты это достала?

— У мальчишки. Я ему улыбнулась. Он был настолько очарован, что отдал ее мне. Думаю, он был на Востоке.

Репп с жадностью открыл пачку и вынул одну папиросу. Бумага от времени начала желтеть, а закурив, он понял, насколько затхлой была пачка. И все равно — восхитительно.

— Между прочим, это французы, — сказала Маргарита.

— А? Я не понял, что…

— Это французы. Нас оккупировали французы. В американской форме, с американским снаряжением. Но французы.

— Ну что ж, одно другого стоит. Может быть, даже и хуже. Мы никогда не занимали Америку. А Францию мы заняли еще в 1940 году.

— На вид они очень легкомысленны. Сидят на площади, свистят женщинам. Пьют. Все офицеры засели в кафе.

— А что наши?

— Наши ребята сдают им винтовки и отходят. Это словно какая-то церемония, как смена караула. Все очень весело. Нигде не стреляют. Винтовки даже не заряжены.

— Расскажи мне о том, за чем я тебя посылал. Сколько их? Какие меры безопасности? Как они следят за передвижением гражданских лиц? Установили ли пост на границе? Узнала ли ты что-нибудь про список?

— Список?

— Да. Список преступников. Есть ли в нем я?

— Я ничего не знаю ни про какой список. Не видела ничего похожего. Их не так уж и много. Они вывесили приказ. Правила. Все оставшиеся немецкие солдаты и военный персонал завтра к полудню должны явиться на Мюнстерплац. Всякая партийная форма, плакаты, флаги, штандарты, награды, ножи — все, где изображена свастика, — должны быть принесены туда и свалены в кучу. Они это называют денацификацией, но на самом деле просто хотят набрать сувениров.

— А граница? Граница?

— Все в порядке. Я туда тоже ходила. Ничего. Какой-то скучающий человек сидит в небольшом открытом автомобиле. Они даже не стали занимать караульное помещение, хотя я знаю, что они упразднили нашу пограничную охрану. Думаю, забор тоже патрулируют.

— Понятно. Но там не…