Читаем без скачивания Не обещаю, что будет красиво... (СИ) - Лайт Татьяна

— Я то, слышу! Да и мне-то, какая разница с кем вы будете, а вот ей… — замолчал Семён, — ей будет очень больно.

Игорь шумно выдохнул и уперся лбом в прохладное от осенней погоды стекло.

— Я знаю, — почти беззвучно проговорил он, и в машине воцарилось гробовое молчание.

Никто не знал что сказать. Да и надо ли?

Когда Игорь уже сошел с трапа самолета в Питере, ему на телефон пришло смс от матери.

«Отец разбился на машине, милый мой сыночек, где ты?»

Нина

Я выходила из здания аэропорта на ватных от переживаний ногах. Было жутко и больно. А еще я очень переживала за своего малыша. Понимание, что он только мой приходило болезненно и долго. Но пока ехала в машине, все окончательно утряслось. Но тут еще больше меня встрепенул Семён.

— Нин, он тебе уже сказал причину своего отъезда? — как-то слишком сочувствующе проговорил водитель.

Уставилась на него и не могла понять, о чем речь.

— Я думала, он летит по делам, — прохрипела я.

— Понятно, — обреченно ответил Семён и стал парковать автомобиль тщательнее, — пойдем к вам, я побуду с тобой, тебе надо это узнать и лучше не одной.

Парень помог мне выйти из машины. Закрыл дверцу и проводил до квартиры. Когда я открыла входную дверь, он немного замялся, а потом с решимостью вошел.

— Ты знаешь, я не желаю тебе зла, просто ты должна узнать и здраво, насколько это возможно, оценить ситуацию, я помогу тебе. Пойми, в жизни просто не бывает.

С каждым словом водителя во мне просыпалась невероятная паника, толи гормоны так бушевали, толи нервную систему я так и не восстановила, не смотря на пройденный курс лекарств. И вроде в его словах нет опасности, но страшно становилось невероятно. Парень усадил меня перед телевизором и включил его. Постепенно, щелкая каналы, он наткнулся на тот, где крутили гламурные новости и информацию про тех, до кого нам очень далеко, но видимо, кому-то интересно. На экране появилась очень симпатичная девушка. По почти кукольному лицу, было сложно сказать, сколько точно ей лет. Но то, что она была молодой, можно было понять по разговору. И тут до меня дошла суть ее выступления. В глазах потемнело, в висках застучало, в груди зажгло и что-то оборвалось. Сознание отключилось. Сколько я была в таком бреду, не знаю, но когда открыла глаза. Телевизор уже не работал, передо мной сидел испуганный Семён. Что он говорил, я не воспринимала. Вообще, казалось, я оглохла. В голове был вакуум, слез не было, в груди было пусто, и нещадно тошнило.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Я хочу побыть одна, — проговорила как можно четче.

Парень замолчал и уставился на меня, не мигая, он пытался еще что-то сказать, но я была непреклонна. Уходя, оглядев меня на пороге квартиры, он проговорил.

— Нина, выслушай меня, не надо пороть горячку. Я просто побуду сегодня в квартире. Я, если хочешь, и слова не пророню. Только не оставайся одна, — как для ребенка, тоном взрослого дяди высказал свою точку зрения водитель.

— Я хочу побыть одна, — как заезженную пластинку твердила я.

— Он просил дождаться его, слышишь, не руби с плеча, он очень хочет быть с тобой, — отчаявшись воззвать к моему разуму, прокричал, тряся меня за плечи парень.

— Я хочу побыть одна, — повторила еле слышно, смотря на Семёна немигающим взглядом.

— Нина, — потирая лицо, начал опять водитель.

— Я хочу побыть одна, — еле выдохнула и сползла по стене.

Семён развернулся и закрыл за собой дверь. А для меня мир взорвался и остановился. Перед глазами стояло лицо красивой девушки, которая с таким восторгом рассказывала, как рада семья Игоря и ее родители будущему пополнению. Она говорила, что свёкор давно просил наследника, и вот, волнительный момент настал. Сокрушалась, что по делам фирмы муж занят и постоянно в разъездах. С каждым промелькнувшим словом, с каждым всплывшим в памяти жестом, в груди что-то взрывалось, и по венам неслась кипучая лава. "В Питере у меня есть все", — вспоминая слова любимого, рыдала на полу в коридоре я. Настолько все, что непонятно зачем тут я. И наш ребенок явно в планы мужчины не входил. А заставить сделать аборт, имея такие связи и деньги, думала я, ему ничего не стоит. Зачем ребенок на стороне, если законная жена, красавица и умница из приличной семьи уже носит ему наследника. Он не обещал, что будет красиво, но вот зачем так больно? Мир рухнул, но умереть вместе с ним было нельзя. Теперь я просто обязана жить, и дать жизнь тому, кто своим существованием подтверждает, что любовь была.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не знаю зачем, но опять включила телевизор, видимо изощренная форма мазохизма, проснулась в моем подсознании. И теперь уже по главным каналам в новостях, опять упоминали богатое семейство. На этот раз, речь шла о автокатастрофе, в которой погиб глава огромной корпорации и по совместительству отец Игоря. Репортёр взахлеб рассказывала подробности аварии, и в конце встревоженно произнесла: «Возбуждено уголовное дело по факту покушения, на владельца корпорации, будут проверять всех людей, входивших в ближний круг покойного и тех, кто общался с ними. В первую очередь, проверят тех, кто последнее время был вхож в семью и мог обладать информацией о возможном перемещении убитого, под подозрения попадают все…». Женщина еще что-то говорила, а я как будто вынырнула из глубокого сна. «Боже, я могу попасть под подозрение, мало ли как воспримут мою беременность.» Теперь у меня стояла цель, спасти себя и своего ребенка. И лить слезы было некогда. Собрала всю волю в кулак и набрала номер телефона своей начальницы. Больше мне было помочь некому. Ника, уверена поддержала бы, но на тот момент она уже была в отношениях с Нестором, а стало быть, слишком близка к Игорю. На Стерн никто никогда не подумает, и не станет у нее искать, если не она, то больше помочь мне было некому.

Женщина быстро откликнулась на мои рыдания и сразу согласилась приехать за мной. Мы собрали все мои вещи, которые когда-то сюда таскал Семён, но получилось слишком много, убегать с таким багажом было нереально. И я выбрала только то, что было мне необходимо в первую очередь, упаковала в огромную сумку, что принесла Лия и мы отправились к ней. Когда я уже, сидя на ее кухне все рассказала своей спасительнице, та задумчиво вздохнула и проговорила.

— Ну и дела! Но ты права, самое лучшее, что мог, он для тебя уже сделал, и теперь это надо спасать. Завтра поменяешь свидетельство о рождении на новую фамилию, потом паспорт. Пока поживешь у меня, с работы придется уволиться, сама понимаешь, но я тебе помогу. Будешь работать удаленно, есть у меня на примете пара-тройка фирм, будешь вести бухгалтерию, проживешь. Ты говорила про карточку, отдай ее мне, завтра проверю, пока есть возможность снимем с нее все, если он не заблокировал.

На все мои протесты, она находила один, но весьма веский аргумент — тебе надо думать о ребенке. И я сдавалась, повинуясь советам более опытной женщины. Я поменяла фамилию, взяла бабушкину по материнской линии, паспорт, ушла с работы, сменила телефон, на карточке оказалась неимоверная для меня сумма, которую мне сложно было присвоить, но Лия была непреклонной. На эти деньги я купила себе частный домик в дальнем Подмосковье. И переехала от Лии, в тишину, на свежий воздух, подальше от шумной и лживой Москвы.

Бытовые вопросы с легкостью уладила Лия, она заботилась обо мне как старшая сестра, мы вместе ждали появления малыша. Она приезжала не часто, но ее поддержку и заботу я чувствовала даже на расстоянии.

Эпилог

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мои чувства к Игорю никуда не ушли. И если я днем могла отвлечь себя приготовлением к родам и работой, то вечерами я выла, подходила к окну и беззвучно выла, глядя вдаль. Мне не хватало его безмерно. Он снился мне в моих снах, и казалось, что он касается меня, настолько явными были они. По мере того, как в животе рос малыш, росла моя боль, что его нет рядом. Что он не узнает, как это — первые шевеления, УЗИ, страх потери, когда на нервной почве я оказалась в больнице на сохранении. Я тосковала по нему и ненавидела. Любила и проклинала. Но чем ближе была дата родов, тем больше было волнение. Я так боялась, что ребенок будет похож на него. И тогда я точно не смогу его забыть.