Читаем без скачивания Мистер Рипли под землей - Патриция Хайсмит

В “Томазелли” ему не повезло. Посетители были, похоже, исключительно местными – зальцбургские семейства, поедавшие торт огромными кусками и запивавшие его кофе со сливками или розовым малиновым соком. Газеты Тому наскучили, он был раздражен, так как ему не терпелось найти Бернарда, а это никак не удавалось, и сердит, потому что устал. Он вернулся в отель.

Утром, в половине десятого, Том был уже на правом берегу, в более современной половине Зальцбурга. Он стал ходить по городу зигзагами, останавливаясь время от времени, чтобы поглазеть на витрины. Затем он направился обратно с намерением зайти в Музей Моцарта возле отеля. По Драйфальтихкайт и Линцергассе он спустился к реке и, ступив на Штаатсбрюкке, увидел Бернарда, собиравшегося сойти с моста на другой стороне улицы.

Бернард брел повесив голову, и свернувший с моста автомобиль едва не сбил его. Том хотел перейти дорогу, но его задержал нескончаемый поток машин. Однако это было не страшно, так как Бернарда он по-прежнему хорошо видел. Плащ Бернарда стал еще грязнее, пояс свисал с одной из петель почти до земли. Его можно было принять чуть ли не за бродягу. Наконец Том перешел улицу и последовал за Бернардом, держась футах в тридцати позади. Он был готов в любой момент рвануться вперед, если Бернард свернет за угол, – он мог тут же зайти в какой-нибудь маленький отель, а вдруг на улице их несколько?

– Куда торопишься так рано? – спросил по-английски женский голос у него над ухом. Отшатнувшись, Том увидел размалеванную блондинку, стоявшую в дверях дома. Он ускорил шаги. Господи, неужели у него настолько пропащий вид? Или, может быть, он выглядит малость тронутым в этом зеленом плаще? В десять утра!

Бернард продолжал свой путь по Линцергассе. Затем он пересек улицу и зашел в один из домов. Над дверью была табличка “Zimmer und Pension” [74]. Том остановился на противоположной стороне. Невзрачное место. Называлось оно “Der Blaue [75]

что-то” – что именно, он не мог разобрать, надпись на вывеске стерлась. Теперь Том знал, где остановился Бернард. И ведь он угадал – Бернард был в Зальцбурге! Том похвалил себя за сообразительность. А может быть, Бернард зашел сюда впервые в поисках комнаты?

Но прошло несколько минут, а Бернард не появлялся, так что, видимо, жил здесь, – да к тому же с ним не было его рюкзака. Том стал ждать, что было весьма скучно и утомительно, поскольку поблизости не имелось никакого кафе, откуда можно было бы наблюдать за входом в гостиницу. И в то же время надо было где-то спрятаться, чтобы Бернард не заметил его, выглянув из окна. Правда, людям, которые выглядели, как Бернард, комнаты с видом из окна обычно не доставались. Тем не менее Том нашел укрытие, где и прождал почти до одиннадцати.

Наконец, Бернард вышел, побритый и причесанный, и решительно повернул направо, как человек, у которого есть определенная цель.

Том осторожно последовал за ним, закурив “Голуаз”. Бернард опять пересек реку по главному мосту и, пройдя тем же путем, что и Том накануне вечером, свернул направо на Гетрайдегассе. Заходя в Музей Моцарта, Бернард на мгновение продемонстрировал свой четкий, довольно красивый профиль, рот с плотно сжатыми губами и затененную впадину на оливковой щеке. Его армейские ботинки совсем прохудились. Входная плата в музей составляла двенадцать шиллингов. Подняв воротник плаща, Том зашел внутрь. Касса находилась на верхней площадке, до которой надо было подняться по лестнице на один пролет.

Здесь же имелись стеклянные витрины, заполненные нотными рукописями и оперными программками. Том заглянул в первый, главный зал музея, но Бернарда там не было – по-видимому, он поднялся этажом выше, где, помнил Том, находились жилые комнаты семьи композитора. Он тоже проследовал на второй этаж.

Бернард стоял склонившись над клавикордами Моцарта. Стеклянный колпак оберегал клавиатуру от тех, кому вздумалось бы нажать на клавишу. Интересно, сколько раз Бернард уже стоял здесь вот так?

По залам музея бродило человек пять-шесть, не больше – по крайней мере, на этом этаже, – так что надо было соблюдать осторожность. Один раз Бернард едва не заметил Тома, и ему пришлось выскочить в соседний зал. Том полагал, что наблюдает за Бернардом в первую очередь для того, чтобы понять его умонастроение. А может быть – Том старался быть честным с самим собой, – его просто забавляло исподтишка наблюдать за своим знакомым, переживающим душевный разлад?

Бернард опять вышел на лестницу и поднялся на самый верхний этаж. Том проследовал за ним. Здесь тоже имелись стеклянные витрины. (В зале с клавикордами было место, где когда-то стояла колыбель Моцарта, – об этом говорила табличка в углу. Жаль, что они не поставили там хотя бы копию.) Лестница была огорожена ажурными металлическими перилами. В стене тут и там были проделаны окна, и Том, всегда относившийся к Моцарту с пиететом, гадал, в какое из этих окон любили выглядывать родные композитора. Наверняка не в это, где взгляд утыкался в карниз соседнего здания. Миниатюрные макеты декораций к операм “Идоменей” ad infinitum [76] и “Все они таковы” были неинтересны и выполнены довольно топорно, но Бернард внимательно рассмотрел их.

Неожиданно Бернард повернул голову в сторону Тома. Том застыл на месте. Какой-то миг они остолбенело смотрели друг на друга. Затем Том сделал шаг назад и скрылся за углом, в соседнем зале. Он перевел дух. Момент был довольно любопытный, потому что на лице Бернарда…

Не осмеливаясь больше задерживаться, Том сбежал вниз по лестнице. Только оказавшись на открытом воздухе, на людной Гетрайдегассе, он почувствовал, что приходит в себя. Он направился по короткой прямой улочке к реке. Будет ли Бернард его преследовать? Том втянул голову в плечи и ускорил шаги.

На лице Бернарда было написано крайнее изумление и, какую-то долю секунды, страх – как будто он увидел привидение.

И тут Том понял, что Бернард именно так и подумал: перед ним привидение. Призрак Тома Рипли, которого он убил.

Том резко развернулся и пошел обратно к музею. Ему пришло в голову, что Бернард может спешно покинуть город, и в таком случае Том должен знать, куда он поедет. Если он сейчас встретит Бернарда на улице – может быть, окликнуть его? Том подождал несколько минут против входа в музей. Когда Бернард не появился, он направился к гостинице, в которой тот остановился. По пути Бернард ему не встретился, но на Линцергассе он его увидел: Бернард торопливо шел по другой стороне улицы в сторону гостиницы и, дойдя до нее, исчез за дверьми. Том прождал почти полчаса, затем решил, что в ближайшее время Бернард не собирается выходить. А может быть, ему даже хотелось, чтобы Бернард улизнул от него, – Том уже и сам не знал. Точно он знал только одно: ему хочется кофе. Он зашел в бар одного из отелей, где подавали кофе. В баре он принял решение и, выйдя на улицу, опять пошел к гостинице Бернарда. Он решил попросить портье сообщить герру Тафтсу, что Том Рипли ждет его внизу.

Но оказалось, что он не может перешагнуть порог этого скромного, невзрачного заведения. Поднявшись по ступенькам, он постоял перед дверью и спустился обратно на тротуар, почувствовав на мгновение, что у него кружится голова. Это просто нерешительность, и больше ничего, сказал он себе. Тем не менее он вернулся на другой берег реки, в свой “Гольденер Хирш”. В комфортабельном холле привратник в серо-зеленой ливрее тотчас же вручил ему его ключ. Том поднялся на автоматическом лифте к себе на третий этаж. Сняв свой жуткий плащ, он вытащил из карманов все, что там было, – сигареты, спички, смесь австрийских и французских монет. Французские он отобрал и ссыпал в верхний кармашек чемодана. Затем разделся и повалился в постель. Он и не думал, что так устал.

Когда он проснулся, было уже два часа, ярко светило солнце. Том вышел прогуляться. Он больше не искал Бернарда, а просто ходил по городу, как обычный турист, – вернее, не совсем как турист: у него не было никакой цели. Что все-таки Бернард делает в Зальцбурге? Как долго он собирается здесь пробыть? Том чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Хотелось что-нибудь сделать, но он не знал, что. Подойти к Бернарду и сказать ему, что Цинтия согласилась встретиться с ним? Попытаться убедить его? Но в чем?

С четырех до пяти часов Том был в подавленном настроении. Перед этим он выпил где-то кофе с ликером, а теперь находился на набережной в дальнем районе, расположенном вверх по течению реки, за Хоэнзальцбургом [77], в старой части города. Он думал о том, как изменились Джефф, Эд, а теперь и Бернард с тех пор, как началась эта авантюра с Дерваттом. “Дерватт лимитед” вмешалась даже в жизнь Цинтии, сделала ее несчастной, и это казалось Тому более важным, чем судьба трех мужчин. Она могла бы выйти за Бернарда и уже растила бы детей. Хотя это в равной степени касалось и Бернарда, и Том не мог бы объяснить, почему он придавал жизненной неудаче Цинтии особое значение. А вот розовощекие Джефф и Эд преуспевали, внешне их жизнь изменилась к лучшему. Бернард же в свои тридцать три или тридцать четыре года был как выжатый лимон.