Читаем без скачивания Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Никто! Я как узнал, сразу сюда, потому что все представляется совершенно в другом свете!
– То есть, мы здесь ничего не найдем?
– Да! Нет никаких шансов!
– А источник надежный? – в глазах Меньшикова мелькнула веселая искорка.
– Вполне! Это же не шутки!
– Интересно! А контора это уже знает или нет?
– Думаю, да! У них работа такая, комитетская! Они использовали нас «в тёмную».
Сыщики молчали.
– Вот, что! Пошли, посмотрим на Марио, только уже с другой стороны, так сказать! – Вадим Владимирович встал, аккуратно придвинул кресло к столу.
– Здравия желаю! – в кухню вошел Стас Свирский, старший опер ОУРа, подчиненный Меньшикова. – Уже вернулся? – он с улыбкой обратился к Антону и крепко пожал ему руку, затем обратился к Меньшикову.
– Мы закончили!
– И что? – спросил его начальник.
– Ничего нет по делу! В квартире полно денег, рассованы по секретерам, шкафам, и рубли и валюта, чеки «Внешпосылторга»37, ювелирные украшения, картины, но на все есть документы.
– А мусорное ведро смотрели? – понизив голос, спросил Шелестов у Свирского.
– Нет, кажется. А что, надо?
– Хорошо! Пошли, посмотрим! – сказал Меньшиков и пошёл на кухню. Опера двинулись за ним.
– Стас! Понятых сюда! – продолжил руководить он.
Ведро, полное мусора, было извлечено из шкафчика. Тут же, на кухне, расстелили несколько старых газет «Известия», взятых с подоконника. Антон аккуратно вытряхнул содержимое ведра, просто перевернув его вверх дном, и сел на корточки. Практика показывает, что ничто так в картинках не может рассказать о человеке, как мусор, хотя на первый взгляд это всего лишь простые отходы человеческой деятельности. По нему несложно было догадаться, что в этом доме есть деньги, на продуктах и хлебе не экономят. Обёртки от жевательной резинки и шоколада, пустые банки из – под пепси – колы, скомканный новый носовой платок, два пустых фломастера, какая-то шелуха, очистки от яблока, косточки от абрикосов и т. д.
Стас помогал Шелестову перебирать мусор. Наконец, он добрался до конца – смятые листки бумаги с письмом на иностранном языке, сломанный карандаш, пустая картонная коробочка с названием «Zahnstocher», и почти полный тюбик губной помады вишнёвого цвета.
– Всё? – спросил Меньшиков.
– Сейчас! – Антон заглянул в пустой шкафчик, и из самого угла поднял с пола маленький обрывок вощёной бумаги, на поверхности которого, отчётливо виднелось какое-то масляное пятно. Он аккуратно, двумя пальцами взял за уголок обрывок и понюхал, потом ковырнул ногтем…
– Всё! Ничего нет! – Шелестов бросил обрывок в общую кучу и поднялся. Понятые, пожав плечами, потянулись из кухни. Антон быстро схватил лежащий поверх мусора клочок газеты, который только что бросил в кучу мусора при понятых, и аккуратно завернул его в свой носовой платок.
Меньшиков и Свирский переглянулись и пошли за понятыми, ничего не сказав. Замыкал шествие Шелестов.
Сыщики вошли в комнату, когда понятые уже собирались подписывать протокол обыска.
– Товарищи понятые! Если есть замечания и дополнения по производству обыска, прошу их заявить для занесения в протокол! – обратился к гражданам Вайс. – Если замечаний нет, прошу расписаться, и вы свободны! Маргарита Сергеевна! Прошу вас! Замечания, дополнения!
Понятые по одному подошли к столу и неторопливо поставили свои подписи.
Вдова подняла склонённое к груди лицо и обвела всех присутствующих уничтожающим взглядом.
– Как вам не стыдно! Что вы творите! Эта квартира принадлежит члену семьи сотрудника дипломатического корпуса! Это нарушение норм международного права! Подобный произвол я просто так не оставлю! Я буду жаловаться! – напряжение вылилось в длинную тираду, которую она выдала на одном дыхании.
– Имеете полное право! Маргарита Сергеевна! Обыск проводился с санкции прокурора города Москвы, а мы лишь его исполняем. Подписывать протокол будете? – насмешливо спросил следователь.
– Мам! Подпиши, и пусть катятся! – молчавший до этого момента Марио вдруг подал голос. И затем быстро добавил несколько предложений на незнакомом Шелестову языке.
Вдова внимательно выслушала сына, кивнула в знак согласья, затем величественно встала с кресла и подошла к Вайсу.
– Где подписать? Показывайте!
– А мы можем идти? – спросил дворник, выступавший в роли понятого. Две женщины стояли с ним рядом и смотрели на следователя – важняка. Мы тоже всё подписали.
– Можете, можете! – Шелестов сделал приглашающий жест к выходу из комнаты.
– Пойдемте, я вас провожу!
Захлопнув за ними входную дверь, он собрался, было вернуться к Меньшикову, но увидел Николая Александрова, старшего опера ОУРа, который что-то рассматривал из окна самой маленькой комнаты квартиры. По всему полу комнаты были разбросаны детские игрушки.
– Что-то интересное увидел?
– Вон, смотри! Видишь, красная ВАЗ-2109 стоит в конце дома? – Николай ткнул пальцем в стекло окна.
– Вижу!
– В ней два парня, лет по двадцать пять! Я засек их, как только мы приехали сюда на обыск. Они пару раз прогуливались перед домом и смотрели на окна квартиры Гонгора!
– Пошли, документы проверим!
– Да, нет! Я номер уже записал, сейчас вернемся в контору, пробью через ГАИ!38
– Как хочешь!
Из-под детской кровати, что стояла почти в середине комнаты, выглядывал черный, тупорылый конец пластмассового тубуса для чертежей.
Шелестов нагнулся и вытащил его. Отвинтив крышку, заглянул во – внутрь, там было пусто. Вздохнув, Антон закрыл тубус и положил его на место. Затем вновь поднял его, отвинтил крышку и понюхал его содержимое. Удовлетворённо хмыкнул, завинтил крышку и аккуратно положил тубус на место, под кровать.
Приехав к себе в отделение вместе с группой оперов, производивших обыск на квартире вдовы Горгона, Шелестов вошёл в свой кабинет, повесил куртку в шкаф, пересёк кабинет и устало опустился на стул за своим столом. Что-то подсказывало ему решение всего этого ребуса, точнее, какая-то деталь, на которую он раньше не обращал внимания, но какая? С какими событиями последнего времени она была связана? Ответа пока не было.
Нина Николаевна Стечкина.
Утро рабочего дня началось с того, что Антон положил на стол целый ворох служебных бумаг, которые принёс от Алевтины и уселся за свой рабочий стол. Работать не хотелось. Всевозможных сводок происшествий по городу, различных ориентировок, инструкций, указаний, фото разыскиваемых преступников и других очень «важных» бумаг за последний месяц накопилось великое множество. Всё это надо было прочитать, расписаться, запомнить, или хотя бы сделать вид, и обратно сдать под роспись в канцелярию Алевтине. Потом надо было ещё обзвонить и вызвать людей по материалам, находящихся в его производстве, составить график, кто и когда подойдёт, и ещё не перепутать ничего.
Осторожно тренькнул городской телефон.
– Да, слушаю вас!
– Антон! Это я! Как поживает мой русский мужчина? – весёлый голос Анны звучал очень хорошо.
– Здравствуй, дорогая! Давно не слышал тебя! Как там в Нью – Йорке мартовская погода?
– Отличная! Ладно, звоню тебе сказать, что я соскучилась, хочу тебя видеть и у меня для тебя сюрприз! Вылетаю завтра в Москву. Прилечу, позвоню! Бааааай!
– Подожди, одну минутку! – хотел кое – что спросить у неё Шелестов, но вставить вопрос в её женскую трескотню так и не успел, она уже отключилась.
– Чёрт! – Антон с досадой положил трубку и посмотрел в окно.
Шелестов помедлив немного, достал наугад первый документ из середины стопки и, прочитав первые строки, аж, выругался с досады: это было отдельное поручение следователя – важняка Анатолия Вайс, по убийству военного атташе, с кучей мероприятий, которые надо было исполнять.
За то время, что Антон, Гудков и Малышев работали по этому убийству, «Аркадьевич» показал себя настоящим профессионалом. С виду уравновешенный, спокойный человек, не дурак выпить хорошего коньячку в компании ментов, то есть себе подобных, этот следак вгрызался в безнадёжное, в общем-то дело, с таким упорством и остервенением, что сослуживцы и сыщики только удивлялись. Невзирая, и несмотря на чины и звания, он смог выдернуть на допрос в городскую прокуратуру даже очень
