Читаем без скачивания Вернуть престол (СИ) - Старый Денис

— Встань! Подле меня будешь, покамест! Читать мне станешь, да рассказывать про земли, да… то, что знаешь сам, о том и поведаешь! — сказал я и протянул письмо на греческом. — Читай!

— Охальник ты и беглец… — начал читать Лука и замялся.

— Читай! — потребовал я. Мне стало жутко интересно, кто хочет медленно умирать за такие, адресованные мне, слова.

— Пишет тебе отец твой духовный и тот, у кого сан отняли тати Шуйские. А коли ты забыл, так скажу, что зовут меня Игнатий, — дрожащим голосом, но Лука продолжать читать и сразу же переводить с греческого. — Охальником тебя назвал оттого, что дитя ты зародил во чреве девы и оттого на грех меня подвиг, заставив солгать, что уже постриг она приняла. Вызовет ее Шуйский, так Ксения всем и покажет пузо свое, от чего сгубят девку и до того страдальную [о том, что Ксения была беременна и родила в монастыре, ходили слухи и в то время и сейчас некоторые историки упоминают данный момент, как возможный].

— Читай! — крикнул я в крайней степени раздражения, когда руки Луки начали так трястись, а ноги подкашиваться, что он выронил письмо.

— Ксения разродится дитем тем и пойдет в монастырь, а тебе с грехом жить. Бог не простит. Отвадил Господь убивц раз, второй не пожалеет. Вертай быстрее престол, да меня подле себя ставь, аль вышли людей, кабы забрали. Где я нахожусь, ты знаешь. То еще одна проверка станет, что ты есть суть ты, — Лука закончил читать и казался ни живым ни мертвым.

И в тот момент я, почему-то, даже не подумал о, что ребенок, если он таковой есть, не мой, что он того, Лжедмитрия, что я вообще человек не из этого времени.

Я очень щепетильно относился к детям. Дочка, может и росла избалованной потому, что я отдавал ей всего себя, или все то, что от меня оставалось после работы. Деньги, шмотки, элитная гимназия, — все было у нее. И я понимал, что так нельзя, но делал. Дочь… я верю, что еще вернусь. Не знаю, как, но вернусь.

И теперь еще один ребенок.

«Значит, Ксения! Мой ребенок! Скотина я, не то, что охальник!» — думал я, расхаживая по горнице, позабыв и о болях и об усталости.

Глава 15

Глава 15

Между Брянском и Серпуховым

6 июля 1606 года

— Ты, курва, повеления моего ослушался? — кричал Александр Лисовский на казацкого десятника. — Грабить селян без росказу? [польск. приказу]

— Не губи, батько! — взмолился запорожский казак Улас Убогый. — Бесы спутали, отслужу верой и правдой.

— Зжух, — взвизгнула, резко вспорхнувшая сабля-баторка Лисовского, и голова казацкого десятника повисла лишь на ошметке кожи.

Лисовский раздосадовано сплюнул. Опять не удалось с одного удара аккуратно срубить голову. Нужно еще тренироваться, но сегодня не хватило для пущего эффекта лишь чуть.

— Лютуе наш батько Лисовчик, — бормотали казаки, и им вторили литвины, что первоначально прибыли с Лисовским, получившим уже у Димитрия Могилевского чин полковника.

— Так по чести. Говорено же было, кабы на грабеж шли токмо с позволения полковника. У нашего войска особая стать, без порядку нам никак, — говорили иные бойцы большого отряда Лисовского.

Говорят, что лучшее из нового — это забытое старое? Не всегда, но относительно того, что создал еще молодой мужчина Александр Лисовский, вписывалось в канву озвученной мудрости. Его большой отряд, а, по сути, два спаянных полка, если считать по численности полков стрельцов, насчитывал более тысячи конных. При том, что лошадей в отряде было более трех тысяч. И ни одной телеги, даже старые или невыносливые кони отсеивались, ибо не выдерживали жесткий ритм передвижений и боестолкновений. И в такой мобильности было большое преимущество Лисовского, заменявшего своим отрядом чуть ли не армию.

Александр Лисовский, вдруг, стал не нужным в стане рокошан Зебжидовского. Не то, чтобы его выгнали из войска противников короля, он сам ушел, уже потому, что не было там воли. Лисовский начал действовать своим отрядом в шесть сотен конных так, как видел это наиболее эффективно. Быстрые удары и молниеносные отходы. Несколько заводных лошадей, чтобы гарантировано уйти от любой погони. Никаких телег, только самое драгоценное на лошадях. Ну, и смерть… После Лисовского оставалась только выжженная земля. Так что такие методы ведения бескомпромиссной войны не поощрялись в стане конфедератов-рокошан. А король и вовсе объявил Лисовского преступником [нечто схожее с описанием имело место. Лисовский принимал участие в рокоше Зебжидовского, но ушел к Лжедмитрию II еще до его завершения].

Получалась такая парадоксальная ситуация, которая могла иметь место быть только в Речи Посполитой. Те, кто воюют с оружием в руках против короля, по сути, действуют в рамках закона. Вопрос возникал только как именно воевать и тогда методы Лисовского порицались. Но Александр нашел место, где смог развернуться со всей широтой — Русь.

— Батько! В пяти верстах войско московское! — сообщил прискакавший казак.

Именно казачество в отряде Лисовского отвечало за разведку. Часть поляков, что первоначально пришли с полковником, не удосужились выучить русский язык, не могли общаться с местным населением. Лисовский русский знал, но долго жил в Литве.

Лисовский уже неделю лютовал на коммуникациях немалого московского войска, что вышло из Брянска в сторону Стародуба. Немало обозов и отдельных отрядов удалось разгромить, конечно, в перерывах между грабежами. Воевода Иван Семенович Куракин почти не получал подкреплений, несмотря на то, что оно отправлялось. Были разгромлены городовые казаки из Курска, Орла, две роты немецких наемников из Москвы.

И Александр Лисовский понимал, что где-то рядом должно находиться основное войско московитов.

*………*………*

Иван Семенович Куракин изготавливался к бою. Воевода прекрасно видел свои сильные и слабые стороны и осознавал, что слабых больше. Ну никак не ожидал Куракин увидеть в воровском войске польско-литовских гусар. Скорее, все же литовских, но не коронных, а кто-то из магнатов прислал свои хоругви.

Куракин в своих выводах не ошибся. Здесь были две хоругви Вишневецких и одна от Острожских. Знатнейшие и богатейшие православные магнаты-литвины решили оказать королю лишь номинальную поддержку в его рокоши против Сейма, прозванного «рокошь Зебжидовского». Это был такой ход… иезуитский или византийский, если говорить о коварстве людей православной веры. Довольны оказываются все стороны: и король и Сейм и Вишневецкие с Острожскими, как и их клиентела. Король получал финансовую поддержку, рокошане не видели сильных и экипированных воинов русистско-литовских магнатов в стане королевских войск. Ну, а чтобы не отвечать на вопросы, почему богатейшие литвины не принимают деятельного участия в рокоши, несмотря на то, что заявили о поддержке Сигизмунда, значительная часть личного войска магнатов была направлена на «московский рокошь».

И теперь эти обученные, отлично вооруженные, опытнейшие войны гарцевали на своих великолепных конях, раздражая глаза московского воеводы Куракина.

— Что думаешь, Яков Петрович? — спросил Куракин своего второго воеводу князя Якова Петровича Борятинского.

— По чести?… — замялся Борятинский. — Не того мы ждали. Подмоги не приходит, ляхи с казаками отрезали нам дороги. Коли всем войском уйдем, так и пройдем до Брянска, а за его стенам укроемся и сидеть можем сколь угодно.

Борятинский не стал договаривать, но он однозначно, сделал бы так, как только что предложил. Князь считал, что за лучшее грамотно пересидеть политические дрязги и сохранить силу. Уже пришли сообщения о том, что Тульский Димитрий разгромил немалое войско, что Василий Шуйский послал против того. Нет, у Василия Ивановича хватает кого мобилизовать и еще одного сражения не избежать. А что, если и его царь Шуйский проиграет и царем станет Тульский?

В голове Борятинского все эти политические перипетии до конца так и не сложились в единое понимание, но он прекрасно осознавал, что при условии сохранении силы, а под командованием Куракина почти восемь тысяч войска, любому севшему на престол в Москве, придется считаться с таким фактором. Поэтому можно получить значительные преференции только от того, что сохранить войско.