Читаем без скачивания Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации. - Владимир Орлов

Вступив в 1879 году в «Народную волю», Гриневицкий принимает активное участие в революционных кружках, собирает средства на нужды политических заключенных, распространяет подпольную литературу и сотрудничает в «Рабочей газете», работает в «небесной канцелярии» — нелегальном паспортном столе, где фабриковались необходимые революционерам документы. Одновременно он, сторонник террористических методов борьбы, входит в группу, которая изо дня в день следила за выездами царя, готовя его убийство.

Было бы ошибкой видеть в Гриневицком личность второстепенную, человека, оказавшегося в решающий момент в нужном месте в результате случайных обстоятельств. Такой точке зрения противоречит сама его жизнь, до конца принесенная в жертву идее справедливого переустройства мира, которая породила не только примеры высокого героизма, но — как нам хорошо известно — и неслыханную ранее волну кровавого террора.

Накануне террористического акта он составил свое завещание, где писал:

«Александр II должен умереть. Дни его сочтены.

Недалекое будущее покажет: мне или другому придется нанести последний удар, эхо которого разнесется по всей России и отзовется в самых далеких ее уголках.

Он умрет, а вместе с ним умрем и мы, его враги, его убийцы.

Это необходимо ради свободы, ибо в результате значительно пошатнется то, что хитрые люди называют правлением — монархическим, неограниченным, а мы — деспотизмом…

Что будет дальше?..

Много ли еще жертв потребует наша несчастная, но дорогая родина от своих сыновей для своего освобождения? Я боюсь… меня, осужденного на смерть, человека, одной ногой стоящего в могиле, пугает мысль, что впереди борьба заберет еще много жертв, а еще больше — последняя смертельная битва с деспотизмом, которая, я убежден, уже не очень далеко и которая зальет кровью поля и нивы нашей родины, ибо — к сожалению! — история показывает, что роскошное древо свободы требует человеческих жертв.

Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба осудила меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни дня, ни часа в светлую годину победы, но считаю, что своей смертью сделаю все, что должен был сделать, и большего от меня никто, никто на свете требовать не может.

Задача революционной партии — зажечь уже накопленный горючий материал, бросить искру в порох и потом сделать все для того, чтобы начатое движение закончилось победой, а не повальным уничтожением лучших людей страны».

Игнат Гриневицкий пережил императора всего на несколько часов.

Три года спустя в Петербурге вышли два номера подпольного гектографического журнала «Гомон». Его издатели — группа студентов-народовольцев из Беларуси во главе с А. Марченко и Х. Ратнером называли Гриневицкого «одним из горячих основателей своей фракции».

На страницах «Гомона» с революционно-демократических позиций говорилось о существовании белорусской нации и звучало требование ее федеративной самостоятельности после уничтожения царизма.

«Мы — белорусы и должны бороться за местные интересы белорусского народа и федеративную автономию страны, — читаем в первом номере «Гомона». — Мы — революционеры, потому что, разделяя программу борьбы «Народной воли», считаем необходимым принять участие в этой борьбе; мы — социалисты, ибо нашей главной целью является экономическое улучшение страны на основе научного социализма».

«Гомоновцы» полагали, что народной интеллигенции в своей деятельности нельзя ограничиваться изучением родного края и культурной работой в его пользу, так как при таком режиме это не принесет никаких практических результатов. Необходима политическая борьба.

Призывая белорусов бороться за социальные и национальные идеалы, авторы журнала писали, что народ может чувствовать неуверенность в своих силах, но отсутствие в его массах национального движения — еще не свидетельство его будто бы извечной дремотной пассивности. «Гомон» напоминал о сопротивлении белорусских церковных братств окатоличиванию, о мощных крестьянских бунтах против крепостничества, национально-освободительных восстаниях при Николае I и Александре II.

История показала: любые попытки силой изменить мир к лучшему осуждены на неудачу, которая оплачивается неизмеримыми человеческими мучениями. Игнат Гриневицкий и его соратники были жертвами ложного учения. Они трагически ошибались, но они достойны нашей памяти.

Памяти, которая предостерегает.

Книга Францишка Богушевича «Дудка беларуская»

Вышла в свет книга Францишка Богушевича «Дудка беларуская»

Произошло это в краковской типографии Владислава Анчица. Вместо подлинного имени автора на напечатанном латинкой сборнике стихотворений стоял псевдоним — Мацей Бурачок. Поэту тогда шел уже шестой десяток.

Францишек Бенедикт Богушевич родился 9(21) марта 1840 года в «дворе Свираны» (теперь Виленский район Литвы). Вскоре не очень зажиточная шляхетская семья переехала в родовое имение Кушляны Ошмянского уезда, там и прошло детство будущего писателя. Оттуда он отправился на учебу в Виленскую гимназию, где значился в списке «неспособных вносить определенную за обучение плату». Гимназическими друзьями Францишка были Титус и Константин Далевские, Зыгмунт Минейка, Юлиан Чарновский, которые позже стали активными участниками восстания 1863 года.

Гимназию Богушевич закончил в числе четырех лучших выпускников и в 1861 году поступил на физикоматематический факультет Петербургского университета. Учиться в столице, правда, не довелось: вместе с другими студентами юноша из Кушлян был отчислен за отказ получить свои зачетные книжки. Это было протестом против новых университетских правил, ограничивавших студенческие права.

Возвратившись в Беларусь, Францишек стал одним из тех, кто близко к сердцу принял призыв зачинателя новой белорусской литературы Винцента Дунина-Марцинкевича, считавшего, что ради единения в будущей борьбе против российского самодержавия паны и шляхта должны нести в народ — «младшей братии своей» — просвещение и заниматься благотворительностью. Богушевич пошел работать учителем сельской школы на Лидчине.

Когда началось восстание 1863 года, он без колебаний взял в руки оружие и воевал в отряде под командованием Людвика Нарбута. В стычке с карателями в Августовских лесах был ранен. После подавления восстания Францишку удалось избежать тюремной камеры и кандалов. Однако ценой свободы стали двадцать лет, прожитых в разлуке с родной землей.

За это время он получил юридическое образование в Нежинском лицее в Украине и успел поработать судебным следователем в Черниговской, Брянской, Сумской и Вологодской губерниях. Только в 1884 году он смог вновь пройти по дорогим с юности виленским улочкам.

В Вильне Богушевич устроился на должность присяжного поверенного судебной палаты, вел преимущественно дела городских бедняков и крестьян и заслужил кличку «мужицкого адвоката».

Первые из известных сегодня стихов Францишек Богушевич написал по-польски. Поп-ольски он писал и свои публицистические виленские корреспонденции, которые печатал в издававшемся в Петербурге журнале «Кпу». Но писатель глубоко ощущал кровную связь с белорусской землей, ее языком и ее народом, которому он посвятил свой талант. С предельной искренностью и болью Мацей Бурачок выразил это в своей «Дудцы».

«Братцы мшыя, дзеш Зямлі — матю маёй! Вам ахвяруючы працу сваю, мушу з вамі пагаварыць трохі аб нашай долінядол1, аб нашай бацькавай спрадвечнай мове, каторую мы самі да 1 не адны мы, а усе людзі цёмныя «мужыцкай» завуць, а завецца яна «б е л а р у с к а й»… Наша мова для нас святая, бо яна нам ад Бога даная… але так ужо мы самі пусць і яе на здзек… Щ ж ужо нам канечне толью на чужой мове чытаць 1 шсаць можна?

Яно добра, а навет 1 трэба знаць суседзкую мову, але найперш трэба знаць сваю.

Перадумаушы усё гэта, я, братцы, адважыуся нашсаць для вас сяюятаюя вершыю: хто IX спадабае, таму дзякуй!..

Шмат было таюх народау, што страцш наперш мову сваю, так як той чалавек прад скананнем, катораму мову займе, а потым 1 зус1 м замёрлк Не паюдайце ж мовы нашай беларускай, каб не умёрлП..

Можа, хто спытае: гдзе ж цяпер Беларусь?

Там, братцы, яна, гдзе наша мова жывець: яна ад Вшьна да Мазыра, ад Вітэбска за малым не да Чарнцава, гдзе Гродна, Мшьск, Маплёу, Вшьня і шмат мястэчкау і вёсак…»

Через год в той же краковской типографии отдельной книгой вышел рассказ Богушевича «Тралялёначка».

Изданный в 1894 году второй поэтический сборник «Смык беларусю» начинался исповедальными строками:

Ох, дайце ж мне смык, Каб усюды грау! Хоць бы сам я зн/к, Абы голасдау Каб той голас чунь Па усёй зямлі, Гдзе люд з/ жывуць, Гдзе даун ей жылН

Полученное в 1896 году наследство позволило поэту рассчитаться с долгами, отстроить кушлянское имение, а затем, оставив службу, полностью заняться творчеством. Он создает новые произведения, продолжает работу над словарем белорусского языка. Возможно, исследователи еще смогут выяснить судьбу запрещенной цензурой третьей поэтической книги Богушевича «Скрыпка беларуская», как и судьбу прозаического сборника «Беларусюя апавяданш Бурачка», сданного в 1899-м, за год до кончины автора, в Виленскую губернскую типографию.