Читаем без скачивания От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор - Николай Пржевальский

П. К. Козлов при следовании через Алтай в свою экспедицию в Монголию и Кам в 1899 г. лично беседовал с 76-летним старовером Е. Н. Рахмановым, который также ходил на Лоб-нор в поисках Беловодья, в "тихие места из-за притеснения веры". Рахманов показал, что, не удовлетворившись Лоб-нором, большая часть русских крестьян ушла отсюда на юг, к Алтын-тагу, перевалила его и устроила здесь в урочище Гас колонию. Русские начали пахать землю, охотиться на диких зверей, из которых им больше всего понравились куланы, — как они их почему-то называли, — "польские кони". Места эти показались им привольными, их здесь никто не притеснял, но зов родины оказался настолько сильным, что уже очень скоро они вернулись в Русский Алтай. Рахманов вернулся без красавицы-дочери Пелагеи: она была украдена и скоро стала любимой женой у турфанского бека, которому и родила трёх детей (П. К. Козлов. Монголия и Кам, т. I, ч. I, СПб., 1905, стр 11–15).

(34) Здесь в дневнике отмечаем следующую запись о днях Рождества и Нового года 1877 года:

"25 декабря. Праздник Рождества для нас немногим отличался от других дней: та же обстановка, те же лица. Только поели немного лучше; напекли пирожков с говядиной, морковью, и изюмом, зажарили гуся, достали баночку варенья; казакам я дал бутылку коньяку.

В течение дня много раз вспомнил про родину, родных и друзей. В Отрадном и Смоленске, несомненно, также не один раз вспомнили обо мне, быть может, со слезами на глазах…

26 декабря. Отправился в горы за дикими верблюдами. Взял с собой Эклона, Чебаева, Павлова и Бетехтина; верблюдов у нас, с запасными, 11; клади немного. Остальные казаки с вещами и верблюдами, равно как и Заман-бек со своими спутниками, остались до нашего возвращения в Чархалыке.

Радость немалая, так как теперь с нами нет прежней орды — только двое проводников. Впрочем, на первые три перехода с нами едут человек пять какой-то сволочи с Лоб-нора. Оскар наш также оставлен в Чархалыке. Сегодня прошли 21 версту; остановились в месте безводном.

27 декабря. Прошли 30 вёрст по совершенно голой равнине. Лёд вьючили из Чархалыка. С малым караваном идём теперь быстро. Сегодня в первый раз увидели след дикого верблюда. Такого следа еще не видал ни один европейский глаз, — думал я, смотря на безобразные, ясно отпечатавшиеся на песке пятки животного.

31 декабря. Прошли 17 вёрст. Новый год встречаем среди дикой пустыни, вдали от всякого жилья человеческого. Впрочем, и лучше, что возле нас нет здешнего люда, кроме двух проводников. Как и во все другие дни, сегодня ляжем спать в 7 часов вечера, завтра встанем в 6 утра. Не будет для нас никаких особых пожеланий и приветствий, но зато мы можем спокойно оглянуться на истекший год, зная, что он прожит не даром.

Сегодня опять вспомнят обо мне много раз в Отрадном и Смоленске. Хотя бы во сне увидать близких сердцу!..

1 января. Ради Нового года переход в 28 вёрст, по совершенной пустыне. Почва (глина с песком) совсем голая, покрытая галькой, которая насыпана, словно щебёнка на шоссе. Растительности нет никакой, только с половины дороги попадается мелкий, редкий саксаул. Воды нигде нет; вот уже третий день, как мы таем грязный лёд.

Что-то принесёт мне наступающий год? Насколько выполнится задуманное мною исследование Внутренней Азии? Где будем мы будущее 1 января? На все эти вопросы можно будет ответить через год. Теперь же, с упованием на счастье, будем безустанно служить своему великому делу" (Известия Всесоюзного Географического общества, т. 72, вып. 4–5, М.—Л., 1940, стр. 534–536).

(35) Пески тянутся на восток до долины Дань-хэ и даже переходят отдельным островом на восток от последней, к городу Дунь-хуань, что лежит в 300 км на запад от города Сучжоу.

(36) Картина Алтын-тага, нарисованная Пржевальским, в целом соответствует только общей характеристике страны. В действительности орография Алтын-тага оказалась сложнее, как это и бывает при более детальном знакомстве с таким громадным горным районом, как данный. На юг от Черчена Алтын-таг поднимается до 6389 м, на меридиане Чархалыка перевалы лежат на высоте 4 000—5 000 м, а озеро Аяг-кум, расположенное на высоком плато между северной цепью Алтын-тага и южным хребтом Пржевальского (вместе с Русским хребтом, отделяющимся от Алтын-тага), на высоте 3871 м выше уровня моря. Далее на восток Алтын-таг несколько снижается, но всюду имеет большую высоту и очень чётко выражен в рельефе. Длина Алтын-тага от меридиана Хотана до гор Анимбар свыше 1000 км. В хребте Пржевальского горная вершина Улугмус-таг имеет высоту 7 723 м и является высочайшей из известных ныне в системе Куэнь-луня.

Алтын-таг, как и другие горные сооружения Центральной Азии, на разных участках носит разные названия, которые даются хребту местными жителями. Некоторые из таких названий и приводит Пржевальский, но их несравненно больше: Кызыл-унгур, Суламнинг-таг, Кызыл и т. д.

Алтын-таг после Пржевальского был посещён экспедицией М. В. Певцова, среди участников которой геолог К. И. Богданович дал прекрасное геолого-географическое описание западного Куэнь-луня и Алтын-тага (см. Труды Тибетской экспедиции, ч. 2, СПб., 1892; см. также и чч. 1 и 3 этих трудов, где приводятся описания отдельных маршрутов в горах Куэнь-луня В. И. Роборовским и П. К. Козловым).

(37) Упоминая о Canis chanco, Пржевальский имеет в виду, видимо, высокогорную форму тибетского волка.

(38) H. М. Пржевальский охотно останавливается на характеристике дикого верблюда, районов его обитания, биологических особенностях и т. д. В то время еще мало что знали о диких верблюдах. Краткие упоминания путешественников о наличии в пустынях Центральной Азии двугорбого дикого верблюда могли приниматься всерьёз, но могли и расцениваться скептически. Доказательств не было. Такие доказательства впервые привёз Пржевальский, — это одна из его больших заслуг в области зоологии и зоогеографии. Со времени Пржевальского появилось очень мало новых данных о диких верблюдах, — слишком ограничен материал в руках систематиков-зоологов, чтобы детально разобраться в сходствах и отличиях дикого верблюда от домашнего.

Вопрос, поставленный Пржевальским; — есть ли найденные им верблюды прямые потомки диких родичей или это домашние, ушедшие в степь, одичавшие и размножившиеся на воле, — до сих пор не может быть окончательно и категорически решён. Сам Пржевальский в дальнейшем склонялся к тому, что дикие верблюды Лоб-нора действительно дикие, но аргументация его в данном случае в общем мало отличалась от доводов, приведённых в этой книге, и вряд ли её можно назвать очень убедительной. В частности, неверно представление о том, что совокупление у домашних верблюдов не может производиться без помощи человека, а значит и домашние формы не могут стать одичавшими. Всё это ни в какой мере не снижает научного интереса к замечательному факту открытия Пржевальским диких верблюдов в Лоб-норе, где они действительно водятся, как найдены они также в Хамийской пустыне и в Заалтайской Гоби, т. е. в самых страшных бесплодных пустынях Центральной Азии. Более нигде в мире нельзя встретить этого редкого зверя, ареал распространения которого, видимо, всё более и более сужается.