Читаем без скачивания Тайна России - Михаил Назаров

Это, конечно, не повод оправдывать действия, мотивы, нравственный облик данных «путчистов» (об этом — ниже). Но совершенно неуместны попытки отождествить с ними и с «неосталинизмом» всех тех, кто надеялся на авторитарный вариант. Беда многих патриотов была в том, что этот вариант им представлялся возможным лишь в союзе с коммунистами — с "реальными носителями власти" и "гарантами стабильности", почему и предупреждения об опасности этого компромисса не принимались всерьез. Правда, одно дело — советовать со стороны, другое — самому стоять перед выбором меньшего зла…

Национал-большевизм, конечно, неестественный симбиоз русской и антирусской идеологий, но все же нельзя не видеть, что в годы «перестройки» он имел существенное отличие от предыдущих эпох.

Национал-большевизм (если оставить в стороне сходные, но иллюзорные побуждения сменовеховцев, евразийцев, младороссов) возник в конце 1930-х гг. по инициативе Сталина — из потребности создать более прочную опору режиму накануне войны. Даже в антикоммунистической эмиграции это породило движение оборонцев: они считали, что "у России нет в мире друзей, а лишь враги" (ген. Деникин) и что безответственно стремиться к крушению большевиков "любой ценой". Г. Федотов тогда писал, что многим антикоммунистам не хватает чувства "хрупкости России" — как его не хватало противникам царского режима, которые вместе с "ненавистной властью" обрушили и Российское государство…

В последнее же время попытка сближения с компартией исходила от части самих патриотических сил: но не ради спасения «полумертвой» (В. Распутин) коммунистической идеологии, а в ожидании ее близкого краха — для спасения государства. Именно чувство "хрупкости России" заставляло видеть в существовавших структурах власти меньшее зло. (Об этом, например, писал в «Вече» c. 35 явный антикоммунист В. Карпец.)

Поэтому, с одной стороны, даже в почвеннической среде мало кому понравились лица, титулы и методы «путчистов». Но, с другой, если быть объективными, — мы не знаем, чем бы кончилось их правление. Если их власть рухнула в три дня как карточный домик, будучи бессильной перед политическим сопротивлением демократов, то почему бы она могла оказаться сильной против внутреннего давления патриотических сил — сторонников первого варианта? Ведь не десяток серых аппаратчиков определял бы судьбу страны. Коммунистическая идеология отжила свой век и уже не могла бы стать серьезной помехой развитию здоровых сил очнувшегося общества. Именно на это и надеялись те патриоты, которые шли на столь дискредитировавший их компромисс…

После поражения «путча» этот компромисс сделал из почвенников удобную мишень. Серьезность обвинений соответствует демоническому облику путчистов в средствах информации. Однако в самом «путче» еще много неясного, что отмечают сами демократы: никто из лидеров оппозиции не был арестован (они даже могли летать за границу[37]); "Верховный совет РСФСР продолжал функционировать, хотя у путчистов были элементарные способы прекратить его жизнедеятельность", например, отключив электроэнергию и телефоны, — пишет известный диссидент А. Подрабинек ("Русская мысль", 30.8.1991). "Не были предприняты, казалось, бы элементарные меры, необходимые для успеха переворота. Не была отключена международная телефонная связь, что позволило всему миру следить за развитием ситуации в СССР и, возможно, влиять на нее".

"Хорошо обученным, натренированным и не знающим жалости спец. подразделениям КГБ не представляло ровно никакого труда захватить здание Верховного Совета, даже если бы его защищало вдесятеро больше волонтеров… совершенно ясно, что речь сейчас идет не о дилетантизме или глупости путчистов, а об исполнении продуманного плана", — считает Подрабинек: "Множество фактов свидетельствует о том, что переворот был более спектаклем, чем серьезной попыткой изменить государственные структуры". В том же духе высказался другой бывший диссидент К. Любарский (радио «Свобода», 9/10.9.1991). Но, похоже, эта гипотеза о "продуманном спектакле" родилась из противоречия между тем «безжалостным» обликом ГКЧП, который сами же демократы ему и создали, — и тем фактом, что как раз агрессивных действий «путчисты», видимо, старались избежать.

Планов штурма "Белого дома" ГКЧП не подготовил. Глава КГБ Крючков показал позже, что 20 августа возник этот вопрос, но "было оговорено, что это лишь проработка мероприятия и его реализация может начаться исключительно по соответствующей команде, которой, как известно, отдано не было… Подразделения, которые могли бы быть задействованы… находились на местах дислокации" ("Российская газета", 27.2.1992). Тогда как в "Белом доме", по признанию руководившего его обороной ген. Кобеца, заранее существовал "план противодействия путчистам. Он назывался план «Икс»… Мы заранее определили, какое предприятие что должно нам выделить: где взять железобетонные плиты, где металл… каким образом забаррикадировать мост… на те маршруты, по которым выдвигались войска, тут же выставлялись заслоны: из техники, бульдозеров… даже 15 катеров и барж, чтобы блокировать Москва-реку" ("Московский комсомолец", 31.8.1991).

По свидетельству замминистра обороны СССР Грачева и министра Язова, батальон генерала Лебедя был прислан к "Белому дому" не для его взятия, а для охраны, по просьбе самого Ельцина ("Красная звезда", 31.8.1991; "Русская мысль", 21.8.92, «Собеседник» c. 36. сент. 1991). Это позже подтвердил сам Лебедь ("Литературная Россия", 1993, с. 34–36).

Министр правительства РСФСР Е. Сабуров рассказывал, что "предприниматели везли в "Белый дом" деньги чемоданами… Грузовики с песком, краны, оружие, продовольствие — все это было куплено на деньги российских предпринимателей.

Это значит, что в стране уже появились люди, которым есть что терять, и они будут отстаивать эту страну, а следовательно, и свои интересы до конца" ("Комсомольская правда", 5.9.91). [Прим. 1998 г.]

Похоже, придание «путчистам» демонического облика имело тактическую цель: это была "гениальная психологическая стратегия Бориса Ельцина и его команды, которые, не имея практически никаких реальных сил, разыграли в мировом эфире драму столь высокого накала, что ГКЧП, не выдержав, бежал", — пишет Л. Ионин в "Независимой газете" (12.9.91). То есть «путчисты» не выдержали того страшного облика ("сталинисты"), который в кратчайший срок был создан им в стране и мире и изменить который они уже были не в состоянии.

* * *

Особо следует сказать об армии: "из Белого дома постоянно велись переговоры с военными властями разного уровня. Генерал-полковник Кобец, по его собственным словам, "по-несколько часов не отрывал трубку от уха", получая информацию и даже частично регулируя совместно с командованием МВО движение военных колонн. Белый дом знал, как мало угрожает армия".[38]

Но народу "не было сообщено, что армия — не враг, что приказ ей только — "войти и стоять". И все эти трое суток на улицах и площадях столицы с истерикой и слезами… спрашивали солдат: "Неужели вы будете стрелять в народ?. Радио на этот счет молчало. Белый дом не выдавал секрета. Шли драматические сообщения о "борьбе за армию". Нагнеталось напряжение. И люди в ответ на радиопризывы шли и шли к Белому дому", готовясь грудью остановить танки, — пишет Ионин. (Телепрограмма «Вести» 17 сентября сообщила, что даже члены экипажа бронемашины 536, по чьей вине погибли три человека, не арестованы, поскольку следствие "не определило, что их действия были направлены на убийство людей"; «Известия» (9.9.1991) отмечают, что машина двигалась не к Белому дому, а вдали от него, уходя по Садовому кольцу к Смоленской площади).

Следствие пришло к выводу, что в нападении на бронемашину на Садовом кольце принимала участие возбужденная и отчасти пьяная толпа (спиртные напитки раздавались на улице бесплатно), заготовившая у американского посольства бутылки с зажигательной смесью. Машина была ослеплена накинутым брезентом, забросана камнями и подожжена (эти телекадры были представлены всему миру как "штурм и оборона Белого дома"); один из нападавших был смертельно травмирован машиной при маневрах вслепую, другой погиб от неприцельных предупредительных выстрелов вверх через люк и рикошета, третий был сражен пулей (так и не найденной) при нападении на выбравшийся из горящей машины экипаж. Постановлением прокуратуры г. Москвы от 20.12.1991 уголовное дело против экипажа машины было прекращено за отсутствием признаков уголовно наказуемого деяния ("Известия", 26.12.91). Троим погибшим Ельцин присвоил звание Героев Советского Союза. [Прим. 1998 г. ]

Ионин резюмирует: "В эфире Москвы в те августовские дни царствовало радио «Свобода», ведшее передачи прямо из Белого дома; PC и мировые средства информации распространяли не соответствовавшие действительности сенсационные сообщения о штурме и гибели людей "на баррикадах у Белого дома" — так, психологическим давлением, "радио «Свобода» и Би-Би-Си победили КГБ и КПСС".