Читаем без скачивания Недотрога в моей постели (СИ) - Невинная Яна

Все слова ноунейма, сказанные голосом робота, подтверждались соответствующими кадрами и видеозаписями, на которые шокированные зрители реагировали возгласами ужаса и негодования.

И когда я пробегалась взглядом по бурлящей толпе, наткнулась глазами на торжествующие лица Оли и Светы.

Пазл в голове сложился. Они провели кого-то по выданному мной приглашению, провели вместо Дианы, их третьей подруги. Я собственноручно вручила им возможность провести на закрытое мероприятие тайного врага Максима.

Опять я напортачила, опять виновата. В какой раз уже совершаю ошибку, которая приводит к непоправимым последствиям. На моих глазах рушилась карьера любимого человека, и я абсолютно ничего не могла с этим поделать.

Только стояла и смотрела на мать, которой стало дурно. На Николая Дмитриевича, возмущенно с кем-то говорящего по телефону, на Александра, бурно раздающего команды охране, на всех бесполезно суетившихся людей…

Спасение пришло с неожиданной стороны, от человека, который до сих пор приносил только неприятности.

Борис Сергеевич вышел на сцену и одним резким движением бросил в экран стул. Изображение исчезло, звук тоже, осталась только чернота и расползающиеся в разные стороны трещины.

И оглушительная тишина, в которой гулким эхом раздался спокойный голос Турка, обращенный в спины к уходящим гостям.

— А куда это все собрались? Я вот тоже выступать хочу. Без маски и без спецэффектов, но у меня тоже много интересных историй припасено. Я расскажу, а вы послушайте. Может быть, на фоне этих историй Максим Суворов не покажется таким уж негодяем. Ну открыли ребята клуб, чем не молодцы? Не мажоры, живущие за счет родителей, а деловые люди. Хороший был клуб, интересный, с дизайнерским интерьером, с уникальной программой. Степанов, помнишь, мы с тобой на открытие вместе ходили? Горюнов, ты там тоже был. И ты, и ты… — перечислил он чуть ли не всех в зале. — А теперь поверите, что это наркоманский притон? Я вот не верю. И в поджог не верю. Столько денег положить, а потом самому же свое добро и сжечь? Все мы знаем, как Максим пострадал, поэтому, собственно, и ожоговые центры открывает. Человек честный и за маской не прячется. Я ему верю и спонсорскую помощь окажу.

Его личную жизнь и все эти байки рассказанные даже обсуждать не буду! Бред сивой кобылы. Я вам истории обещал. Один мой знакомый дом решил построить многоэтажный, землю купил, а там на месте фундамента старинное кладбище. По сути, надо строительство бы остановить, да это же какие убытки! Дом построили, дело замяли, много семей живет и радуется. Человек доброе дело сделал. Кого старые кости волнуют?

А если бы такой же ноунейм эту правду наружу вытащил? А вот еще одна история. Не знаю, этот аукцион в «Инферно» или другой, но двое женатых уважаемых людей нашего города спорили за лот-женщину. Чуть не подрались. Один ее купил. Может быть, даже сейчас в этом зале они стоят. Рядом с женами. Я не знаю, память подводит. Я так могу долго рассказывать. Но это всё я к чему говорю. Все мы не без греха, если вот такого дядьку в маске поставить и фотографии транслировать. Все в одной лодке.

Так что давайте вместе дадим отпор ноунейму и докажем, что мы ему не верим и что праздник он нам не испортит! Максим, вот чек. Ты молодец, выбрал правильный путь. Дети не должны страдать, я считаю. И вы, журналисты, у нас, конечно, свобода слова, но давайте все по совести поступим и не поведемся на угрозы террористов. Надеюсь завтра увидеть в прессе очерки только касаемо благотворительности. Давайте, давайте, стирайте уже фотографии, которые вы только что сделали. Грязного белья каждый день можно накопать, а вот честных, добрых дел мало. Их надо ценить.

С этими словами спустившись вниз со сцены, он подошел к охране, которые что-то ему сообщили. Я не знала, куда идти. То ли давать лекарство маме, то ли спрашивать у охраны, что случилось, то ли поддержать Максима.

Все продолжали суетиться, но постепенно успокаивались, видимо принимая единственное верное решение. Постараться не обращать внимания на выход в эфир ноунейма и внести свою лепту в благотворительный фонд Максима.

Он же выглядел просто-напросто раздавленным.

Я поняла, что выбора, по сути, и нет. Я не могла не поддержать его в такой трудный момент и бросилась, подхватила, когда он спускался со сцены, и обняла, пытаясь влить свою поддержку, исцелить своей любовью. Мне казалось, что никак не смогу помочь своими объятиями, что я бесполезна и, более того, виновата перед ним, но Максим вцепился так крепко, будто я могу растаять.

— Ты осталась, — шумно шептал мне он на ухо, уткнувшись носом в шею.

— А куда я могу деться? — с удивлением посмотрела я на него, отстранившись и заглядывая в лишенные выражения глаза. Постепенно мой заледеневший от шока мужчина отмирал, к лицу возвращался цвет, а губы перестали быть такими мертвенно-голубыми.

— Я думал, что ты уйдешь, как только вся грязь вылезла наружу…

Он переживал за меня, поняла я вдруг, только за меня, даже не задумываясь о том, что должно волновать в первую очередь. Его детище облили с ног до головы помоями, чуть не лишили будущего и опорочили его самого, а он переживает за меня и мое душевное спокойствие.

Сердце замерло в груди, ее сдавило чем-то невидимым, но очень сильным, что мешало дышать.

Я поняла, что можно порой задохнуться от чувств и они могут переполнить настолько, что вытеснят всё самое дурное и гадкое. Мне стало не важно, что происходит вокруг, я хотела только одного — чтобы Максиму стало сейчас легче.

Но у нас было всего лишь несколько минут, потому что волнение вокруг нарастало. Что-то происходило. Я знала, что скоро к нам подойдут и потребуют каких-то действий и ответов. Поэтому хотела сказать самое главное.

— Максим, что бы ни случилось, я с тобой, я люблю тебя, слышишь! — сказала я тихо, держа лицо в своих руках, глядя прямо в глаза, в которых от моих слов зажегся огонек.

— А я не могу без тебя, — проговорил он глухо, беря мою ладонь в свою и целуя пальцы. — Пожалуй, и не отпустил бы, если бы решила убежать. Поймал бы, привязал к себе любыми способами, потому что ты моя.

И это было тем самым признанием, которого я так ждала. Не пресловутые, банальные три слова, которые, я была уверена, услышу еще не раз. А признание, идущее из самой глубины души.

Я знала, что мы есть у друг друга, преодолеем любые преграды, которые не важны тем, кто обрел настоящую любовь и прошел сквозь тернии, сумев забыть страшное прошлое…

Потом было много чего. Деньги всё же собрали, в прессу не просочилось никаких грязных слухов. Злоумышленником оказался мой бывший муж Слава Бочкин, который настолько помешался на мести, что сначала действовал сгоряча, попытавшись застрелить Максима, а потом сыграл по-крупному.

Почему его не обнаружили ни Максим, ни Александр, ни Турок? Да потому что искали, грубо говоря, по верхам, по своим связям, не ожидая, что какая-то мелкая сошка, да еще и затаившаяся, сможет по-крупному навредить.

Охрана на благотворительном вечере обращала внимание на подозрительные лица, которые могли что-то испортить, поджечь, выстрелить, отравить и всё такое прочее.

Но мы не подозревали, что Бочкин загримировался и прошел по билету внутрь не для того, чтобы навредить физически, а чтобы стать свидетелем краха и отдать деньги заранее подкупленным техникам.

Он даже продал вторую доставшуюся от бабушки квартиру, чтобы собрать сведения, устроить за нами слежку и смонтировать фильм. Договорился с Олей и Светой, которые тоже мечтали отомстить.

Выяснилось, что в их планы также входило натереть наши с Лизой скрипки полиролью для мебели, испортить струны, но бдительность охраны помешала им совершить злодеяние.

Девушки не остались без наказания и помимо соучастия попали по статье под следствие, поскольку продавали свои интим-услуги в соцсети.

Хотя, может быть, и не продавали, меня мало волновали их жизненные перипетии. Мы с Максимом готовились к свадьбе и отрешились от проблем, с головой уйдя в свадебную чехарду.