Читаем без скачивания Клеопатра - Карин Эссекс

— Более того, государь. Когда люди Габиния увидели многочисленную вражескую армию, ожидающую их в крепости Пелузия, они попытались повернуть обратно. Но Антоний побудил их пойти в наступление, встав во главе войска. Он заставил их устыдиться собственной трусости, и они последовали за ним в бой. И посему ты ныне находишься в своем доме.

Так значит, отвага этого человека, а вовсе не золото Габиния подвигло людей на битву.

— Возможно ли, что существует хотя бы один римлянин, который был бы истинно отважен и хорош? — поинтересовалась Клеопатра. — Человек, на которого мы могли бы положиться, когда приходит время действовать?

Архимед помолчал.

— Он хотел бы обсудить с тобой, государь, вопрос погребения Архелая. Похоже, он был другом покойного мужа Береники.

— Что? Ты рассказываешь мне о превосходных качествах этого человека и о его деяниях на моей стороне, а затем говоришь, что он был другом моего самого ненавистного врага? — вскричал царь, оскорбленный в лучших чувствах.

— Прошу тебя, отец! — воскликнула царевна. — Марк Антоний — могущественный человек. Если он уже сослужил нам такую службу, не зная нас, то подумай, насколько полезен он может быть нам, если мы подружимся с ним!

— Конечно же, мы должны встретиться с этим человеком. Но предупреждаю, я никому не позволю взять надо мною верх!

Для девочки-подростка четырнадцати лет не могло быть зрелища более возбуждающего, нежели Антоний в свои двадцать семь. Клеопатра не могла ни прямо смотреть на него, ни отвернуться прочь. Она встретила взгляд его глаз — карих, блестящих и мягких, словно плодородная почва, — и эти глаза поглотили ее, как почва поглощает посеянное зерно. Эти глубоко посаженные глаза под высоким благородным лбом были полны веселья, несмотря на торжественность обстановки. Клеопатре хотелось смотреть на Антония неотрывно, однако она смогла заставить себя лишь бросить в его сторону быстрый взгляд. Казалось, он читает ее мысли, угадывает ее замешательство. Он не сводил с нее взгляда, заставляя ее снова и снова возвращаться взором к его лицу. Тонкий орлиный нос, скулы, подобные горным вершинам, крепкий, словно утес, подбородок, сильная шея, на которой, подобно канатам, выделялись упругие мышцы. Красный плащ небрежно свисал с его широкого плеча. Пояс туники был низко спущен на узкие бедра; на боку — меч в ножнах. Антоний снял свою броню, и Клеопатра видела, как играют его грудные мышцы, скрыть которые не могли даже складки одежды. Она даже задумалась над тем, как смертный человек может быть столь внушительно сложен и не был ли его отцом какой-нибудь титан. Девичий трепет, вызываемый присутствием Помпея или Архимеда, при появлении Антония превратился в неистовое землетрясение. Клеопатра больше не могла выдержать любования его торсом и быстро опустила глаза вниз, вздрогнув при виде крепких ног Антония, обутых в сандалии; кожаные ремни, сплетаясь, поднимались к его мощным коленям.

— Владыка, царевна, — произнес Антоний, низко кланяясь царю и его дочери. — Добро пожаловать домой.

Взмахом руки он обвел залу, как будто это он пригласил их сюда.

«Он напоминает нам о нашем долге перед ним», — осознала Клеопатра, несмотря на свою очарованность. Этот человек был столь же хитер, сколь и красив. Убийственное для женщин сочетание, подумалось ей. И насколько более опасно это сочетание в столь могущественном человеке!

— Благодарю тебя за то, что согласился выслушать мою просьбу относительно Архелая Понтийского. Я понимаю, что он причинил тебе немалый вред, но разве не лучше для тебя проявить милосердие сейчас, когда все уже завершилось? Ты выиграл, повелитель. Ты восторжествовал. Архелай когда-то был в милости у твоего друга Помпея. Ты знал об этом? Помпей весьма уважал его и не винил в том, что тот рожден на свет от Митридата. Я не предполагаю, что Помпей благосклонно отнесся к женитьбе Архелая на твоей дочери и к его действиям против тебя. Однако смерть пробуждает в старых друзьях трогательные воспоминания. В конце концов, никто из нас, как бы отважен он ни был, не желает, чтобы его преследовали призраки тех, кто ушел во мрак прежде нас.

Антоний дал царю возможность поразмыслить над сложностью положения и добавил, что в былые времена он, Антоний, пользовался гостеприимством Архелая в его родной стране.

— Я был ему другом, хотя сейчас судьба призвала меня сражаться против него. Давайте вспомним уроки, преподанные нам поэтами. Боги не вознаграждают тех, кто отказывает мертвым в подобающем погребении.

Антоний держался дружелюбно и почтительно, но Клеопатра с трудом могла сосредоточиться на том, что он говорил. Плащ обвивался складками вокруг его тела, и каждый раз, желая подчеркнуть свои слова жестом, Антоний небрежно отбрасывал его за плечо. Движения его рук были изящны, в каждом, даже самом малом жесте сквозила недюжинная сила. «Он — живой бог на земле», — подумала Клеопатра.

Авлет взвешивал доводы, неосознанно ероша волоски левой брови, как делал всегда, пребывая в задумчивости.

— Я думаю, что согласие с твоими требованиями не будет столь уж великой уступкой, — произнес он, к огромному удивлению царевны. Неужели этот человек сумел очаровать и ее отца? — В особенности потому, что ты сослужил нам столь важную службу, даже не зная нас и не испрашивая вознаграждения.

— Я лишь полагался на то, что ты человек достойный, — возразил Антоний.

— Я слышал, мой мальчик, что ты побудил своих людей пересечь не только пустыню, но и Кербонийскую сушь, где невозможно найти ни капли питьевой воды. Мои люди называют это место «дыхалом Тифона». Я не уверен, что сумел бы пересечь его и сам, даже ради того, чтобы вновь обрести свой трон!

Царь подмигнул Антонию, как старому другу.

— Что такое жажда в сравнении с правосудием? Я сумел убедить их в справедливости нашего дела. Это было не так уж сложно, — отозвался Антоний. — Когда командир с готовностью переносит страдания, солдат чувствует себя обязанным выполнять свой долг.

— Ты радуешь меня, мальчик мой. Твои доводы полны смысла, твоя речь убедительна, твой греческий язык превосходен, а твое дело — достойно сочувствия. Да, ты меня радуешь. Желал бы я, чтобы ты был моим сыном.

— Я польщен, государь, — ответил Антоний. — Однако если бы я был твоим сыном, ты не отнесся бы ко мне так благосклонно. Я вызвал недовольство со стороны не одного отца. Но если ты позволишь, я хотел бы попросить тебя еще кое о чем.

— И что же это такое, мой юный воин? Назови свое желание. Мое царство принадлежит тебе.

— Пленники, повелитель. Мятежники, заключенные в темницу. Я так понимаю, что их должны казнить завтра.

— Верно. Для того, кто не покончит со своими врагами, не будет никакого «завтра». Ты — человек, повидавший мир, и, конечно же, ты это хорошо знаешь, — оскорбленно промолвил царь.

— Я самолично допрашивал пленников, правитель, — улыбнулся Антоний, раздувая изящные ноздри и поигрывая желваками на скулах. Он был вежлив, даже внимателен, но всегда выглядел так, будто не намерен уступать в споре ни на шаг. — Многие из них — лишь жертвы беспорядка, воцарившегося в результате твоего изгнания и смерти царицы. Они всего лишь недовольные, павшие жертвой цветистых фраз говорливого евнуха Мелеагра. Я думаю, их стоило бы скорее пожалеть, нежели покарать. Полагаю, ты выиграешь гораздо больше, если проявишь человеколюбие. Кроме того, твоя дочь уже казнила приверженцев покойной царицы, избавив тебя от забот. Последний из них, полководец, погиб в сражении с Архелаем. Вот список осужденных и убитых.

Он протянул Авлету длинный свиток с именами тех, кто пал жертвами мести Береники.

— Я следую примеру моего отца по духу, великого Юлия Цезаря, — продолжал Антоний, пока Авлет читал список. — Он всегда говорил: «Антоний, испуганный человек правит силой меча, великий — силой милосердия». У тебя, повелитель, нет более повода бояться.

Антоний смотрел не на царя, а на его дочь, которая на сей раз отважно встретила его взгляд, стараясь скрыть краску, которая залила ее щеки и шею.

Авлет помолчал, морща лоб. Клеопатра не знала, угрожающими или убедительными счел ее отец слова этого молодого римлянина. Через несколько секунд Авлет кивнул в знак согласия.

— Мне придется положиться на твои слова. Будет так, как ты желаешь, молодой человек.

— Да благословят тебя боги, государь, — промолвил Антоний. — А теперь я вас покину. Благодарю тебя за честь, которую ты мне оказал, позволив говорить перед тобой.

— Нет-нет, — возразил царь. — Ты не должен нас покидать. Теперь ты — один из нас. Я покажу тебе саму душу Египта. Те истории о наслаждениях, доступных в нашей стране, которые ты рассказывал жадной солдатне, не просто байки — они становятся правдой для тех, кто приходит сюда как мой гость. — Он опять подмигнул Антонию.