Читаем без скачивания День «Д». 6 июня 1944 г.: Величайшее сражение Второй мировой войны - Стивен Амброз

На планерах доставлялись и бульдозеры для прокладки посадочных полос. Сержант 508-го полка Зейн Шлеммер говорит, что ему жутко было представить, как «эта груда металла во время крушения наваливалась на пилотов».

82-я дивизия понесла тяжелые потери в ходе планерно-десантной операции. Из 957 человек, отправившихся в ту ночь в Нормандию, 25 погибли, 118 ранены, 14 считаются пропавшими без вести (уровень потерь примерно 16 процентов). 19 из 111 джипов и 4 из 17 противотанковых орудий не подлежали восстановлению.

Если подразделение несет такие потери еще до вступления в бой, значит, кто-то совершил серьезную ошибку. Но вспомним: Ли-Маллори опасался, что число жертв могло составить и 70 процентов, главным образом из-за «спаржи» Роммеля. Однако немецкие «столбы» были врыты беспорядочно, и проблему создавали не они, а живые изгороди. А сохранившиеся джипы и противотанковые орудия впоследствии очень даже пригодились.

К 4.00 американских десантников разметало по всему Котантену. За небольшими исключениями, они перемещались по полуострову врозь. Если не считать 2-й батальон Вандервурта 505-го полка, то большинство парашютистов собирались в группы по три, пять, десять, максимум 30 человек. Они не могли найти сброшенное с самолетов снаряжение, маленькие голубые огоньки, пришпиленные к контейнерам, не светились. Многие потеряли сумки с дополнительными боеприпасами, полевыми рациями, треногами для пулеметов. Сохранившиеся рации не действовали: либо побывали в воде, либо ударились о землю. Парашютистов стало меньше. Они погибали и во время выхода в воздух, и когда выпрыгивали на слишком малых высотах, и когда их в упор расстреливали немецкие зенитки, и когда разбивались планеры.

Лейтенант Карл Картледж из 501-го полка опустился в болото. Его рота должна была собраться по сигналу горна, но горнист утонул. Ему встретились рядовые Джон Фордик и Смит. Последний не мог идти: сломал позвоночник. Остальных затянула топь. Картледж отыскал 10 человек. Они вытащили Смита на сухое место и накрыли его ветками. Солдат просил, чтобы с ним оставили его двух голубей. На лапке одного из них лейтенант прикрепил донесение о том, что батальон погиб, другая птица должна была доставить сообщение о том, что батальон выполнил свою задачу. Смиту сказали, чтобы днем он отпустил либо первого, либо второго голубя.

Когда отряд Картледжа уходил, Смит произнес на прощание:

— Не беспокойтесь, я не совру.

Но в это время немцы открыли пулеметный огонь. Десантники погрузились в трясину. Без радиосвязи, стоя по грудь в болоте и не имея возможности отстреливаться, Картледж чувствовал себя беспомощным. Рядовой Фордик, «крутой шахтер из Пенсильвании», склонился к его уху и прошептал:

— Знаешь ли, лейтенант Картледж, похоже, что немцы выигрывают эту войну.

Спустя десять недель полковые и батальонные командиры 82-й дивизии провели в Глеб-Маунт-хаус, Лестер, совещание с разбором минувшей операции. Они проанализировали, что было сделано правильно, а что — нет.

Начали с пилотов. Решили, что в будущем летчикам необходима специальная подготовка для действий в боевых и неблагоприятных погодных условиях, на низких скоростях. Высказывалось мнение, что каждый пилот должен совершить прыжок с парашютом на скорости 150 миль в час. Признано, что маневрирование в небе, заполненном трассирующими пулями, приносит больше вреда, чем пользы.

Об этом особо не говорилось, но всем было ясно, что отсутствие радиосвязи тоже ни к чему хорошему не приводит. Немецкая противовоздушная оборона все равно была приведена в состояние боевой готовности из-за самолетов наведения. Те же не предупредили идущую вслед воздушную армаду о сплошной облачности над Котантеном. И если бы летчики имели возможность переговариваться, то не возникла бы такая разбросанность в высадке десантов.

Лишь командир 3-го батальона 505-го полка подполковник Эдуард Краузе высказался положительно о подсвеченных посадочных знаках «Т»: «Увидев его, я возрадовался, как будто нашел землю обетованную». Никто больше их не заметил (в основном из-за того, что наводчики не выставили огни, не будучи уверены в том, что находятся в нужном месте). И никто не одобрил радиолокационную систему «Эврика».

Все согласились с тем, что вооружение лучше сбрасывать в связке и необходимо продумать систему освещения. Парашютисты должны иметь при себе мины и при первой возможности установить их на дорогах. Следует также придать каждому отделению по базуке. Гранаты «Гаммон» использовались «удовлетворительно». Целесообразно всех десантников вооружить пистолетами, которые могут быть применены сразу же после приземления.

Наиболее эффективным средством оповещения парашютистов о месте сосредоточения назвали сигнальные ракеты. Но чтобы их было немного, по одной на батальон. Свистки, горны и прочие звуковые инструменты менее пригодны из-за того, что их заглушают зенитки и живые изгороди. Сбор десантников по принципу «свертывающегося рулона» не оправдал себя. Причины — те же живые изгороди и сама схема рассеянного сброса парашютистов. Опять же: исключительно важна радиосвязь, нужны рации. Солдат надо обучить тому, как быстрее освобождаться от парашютов (простейший выход — избавиться от пряжек и использовать британский метод отделения купола, что и было сделано).

Таким образом, первая воздушно-десантная высадка вызывала немало критических замечаний. И все-таки, вопреки сомнениям рядового Фордика, которыми он поделился с лейтенантом Картледжем, немцы не выигрывали войну. Несмотря на разбросанность по всему фронту, союзнические войска были готовы к боевым действиям. Германские армии пребывали в состоянии неизвестности и смятения.

12. «Врежем этим ублюдкам»

Продолжение ночной воздушно-десантной операции

На разборе полетов 13 августа 1944 г. в Глеб-Маунт-хаус полковые и батальонные командиры 82-й дивизии пришли к выводу: войска должны быстрее сосредотачиваться в местах сбора и уметь находить сброшенное на парашютах снаряжение и оборудование. «Но еще важнее, — отмечалось ими, — использовать ночные часы для захвата ключевых объектов и достижения стратегических целей. С наступлением рассвета действия противника становятся более решительными».

Далее указывалось: «После приземления десантник обязан незамедлительно приступить к активным действиям. Если парашютист «зарывается в землю» и не проявляет упорства, то он неминуемо подвергает себя опасности быть окруженным и уничтоженным. Как только воздушно-десантное подразделение касается грунта, оно овладевает инициативой и должно ее удерживать. В этом заключается успех организации и завершения операции».

Очевидно, что командиры не были довольны тем, как вели себя войска во время высадки. Слишком много солдат пряталось в живых изгородях в ожидании рассвета, а некоторые просто спали. Рядовой 506-го полка Фрэнсиз Палис стал очевидцем, пожалуй, одного из самых распространенных нарушений воинского долга. Он объединил вокруг себя у Вьервиля группу десантников численностью в отделение. Услышав «шум и пение», доносившиеся из фермерского дома, Палис со своей командой решили заглянуть в него. Там компания американцев из двух дивизий допивала бочку кальвадоса (такие бочки можно было найти в подвале любого нормандского фермера), и они, как вспоминает Палис, напились так, как могут накачаться только какие-нибудь деревенские мужики во время субботнего кутежа.

Военный историк Аллен Лангдон попытался объяснить причины поведения американцев, которых встретил Палис, и других им подобных парней, не проявлявших нужного «упорства». Он писал: «Прыжок с парашютом (боевой в особенности) настолько возбуждает, что человек (тем более новичок), совершивший его и оставшийся живым, забывает, для чего он это сделал (в данном случае — бить немцев). Ощущение примерно такое: «Я прыгнул, мне теперь не до немцев — пусть они катятся к черту». Необходимо время для того, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что парашют — это просто средство передвижения. Другая причина… шок от мгновенного перехода из мирной ситуации… в боевую. Поэтому многие десантники в первые моменты после приземления не могут воспользоваться оружием».

Рядовой Дуэйн Берне скорчившись сидел под навесом живой изгороди. Он услышал какой-то шум по ту сторону забора: «Я взобрался на дерево и осмотрелся. В это время немец тоже встал с колен и взглянул вверх. В темноте я едва мог различить черты его лица. Мы долго смотрели друг на друга, потом оба тихо развернулись и двинулись в разные стороны».

О схожих ситуациях могут рассказать многие ветераны. Лейтенант Линн Томлинсон из 508-го полка шел вдоль живой изгороди, как вдруг сквозь кусты увидел четырех немецких солдат: «Они показались мне детьми. Меня от них отделяли каких-то полтора метра. Из-за облака выползла луна, и один из этих мальчишек посмотрел на меня и улыбнулся. И я подумал: если они не будут стоять на моем пути, то и я тоже не перебегу им дорогу».