Читаем без скачивания Последний день лета - Андрей Михайлович Подшибякин

Новенький потупился. Как сказать, что у них совсем нет денег, он не знал. Шаман издал вопросительный звук, потом сказал «а» и вжикнул молнией сумки — помимо подушки, аккуратно сложенной одежды и черных кожаных боксерских перчаток, там лежало несколько перетянутых зелеными резиночками пачек денег. Купюры были разного достоинства, не очень чистые и мятые, но было их такое количество, что Степа выпучил глаза — столько денег сразу он в жизни никогда еще не видел. Только в фильмах по видику, но там были деньги совсем другого цвета, а принадлежали они, как правило, каким-нибудь гангстерам, которые… А, ну да.

— Я не возьму! — решительно сказал он.

— А я тебе и не даю, — ответил Шаман. — Это Лехины бабки, ему понадобятся сто процентов, когда объявится. Просто в хате их без понту было оставлять, там перевернут всё, если не уже. Но из-за печенья брат точно быковать не будет, не настолько же он еба… поехавший. Пошли, короче.

Он отщипнул несколько сторублевок от одной из пачек, сунул в карман и двинул к дверям.

— Саш, слушай, — неожиданно для себя сказал вслед ему Новенький. — А можно кошке немного «Вискаса» купить? Я отдам!.. У нас просто макароны сейчас, а она их плохо ест…

Его голос задрожал. Еще не закончив фразу, Степа возненавидел себя за то, что у кого-то что-то просит — пусть не для себя, пусть для Машки, но он сразу ощутил себя настолько униженным и жалким, что…

Уже держась за дверную ручку, Шаман нетерпеливо махнул другой рукой.

— Пошли уже, кайф горячего, да лягу я. Ушатался что-то. Сделаем всё.

Новенький снял с гвоздя свою старую ветровку и вышел следом за другом на улицу. Вдруг он кое-что вспомнил, устыдился собственного эгоизма и затараторил:

— Санек, а как же твоя собака? Ей же гулять надо, кормить ее, как она там без тебя? А к нам ее нельзя, она на Машку нападет!.. А если к тебе кто-то придет, а она там? Что же делать?!

— Да нормально, я Дрыну ее отдал. Он любит ее. Присмотрит пока. Я всё равно говно, а не хозяин, — она то голодная, то негуляная… Так лучше, — Шаману это решение явно далось нелегко, поэтому Степа поспешил сменить тему.

— Ну ладно, слушай, у нас физика завтра, ты понял, что там на дом? Я читал-читал, не понял ничего!

— Я вообще не ебу, — Саша с облегчением перестал осекаться на каждом третьем слове. — Ну вернемся, глянем щас, а если нет, срисуем у кого-нибудь завтра. Покровский вроде в этой теме, попросим сделать братский подгон не в падлу.

Друзья пошли в сторону «коммерческого магазина “Лидер”» (таким избыточным образом назывался этот ларек с сигаретами, шоколадками, концентратом «Yupi» и паленой водкой имени Толи Быка) под взглядами Степахина и его напарника, сидевших в припаркованном неподалеку белом «Москвиче».

Шаман так и не сказал другу, что на дне его сумки, под боксерскими бинтами и беговыми шортами, спрятан оставленный Слоном пистолет.

56

Бык, увидевший в окно незнакомую машину, резко запараноил: никаким незнакомым машинам под его окнами стоять не полагалось.

Весь соседский автопарк в радиусе километра ему был хорошо известен: на Нахаловке выпендриваться не любили, вне зависимости от благосостояния и уровня решаемых вопросов предпочитая бандитским «меринам» и джипам неприметные «каблуки» и «Москвичи».

То есть, если бы на углу стояла иномарка, Бык бы почти не парился — мало ли, может, к Ашаджаняну племянники с Нахичевани заехали на хаш. Пацаны Фармацевта или какие-нибудь другие бандиты средь бела дня бы с предъявами не заявились — тем более на одной машине. А вот посторонний «Москвич» вызывал много вопросов.

Пару часов Бык молча исходил на говно, борясь с желанием засадить пару стаканов, — сейчас требовалась ясность рассудка. Дети притихли, а Людка старалась не греметь кастрюлями — семья знала, что тихий и (относительно) трезвый Толя Бык гораздо опаснее буйного и пьяного Толи Быка.

Дальше настала пора действовать. Бык спустился в спальню, откопал в подушках кнопочный телефон и набрал своего завпроизводством — надежного грузина с длинной шипящей фамилией, но простым прозвищем Штаны. Получив инструкции, Гога Штаны молча сбросил звонок, а Бык снова стал метаться по дому, стараясь не приближаться к окнам — на первом этаже они были постоянно наглухо занавешены, но лишняя осторожность еще никогда никому не вредила.

Он вспомнил, как один кореш с Северного жилого массива стал посмешищем у всего нахаловского криминалитета, когда менжанул из-за постоянно припаркованной на соседней улице незнакомой машины. Кореш этот потерял сон, по-синему запил и собирался было валить из города, когда выснилось вот что: оказывается, неподалеку от него жил какой-то мусорской генерал, отчаливший с женой на юга. Чтобы за две недели ему не обнесли хату, генерал официально установил наружное наблюдение за собственным домом! Именно поэтому в незнакомой тачке постоянно сменяли друг друга топтуны. Может, тут тоже какая-то такая же хуйня?.. Бык встряхнулся и прогнал эту мысль от себя подальше.

Успокаивать себя он ненавидел и делал это очень редко: по мнению Быка, лучше было постоянно быть на измене, чем преуменьшить опасность и попасть под молотки. Переживать цеховику было за что: продажи «мавинов» пошли на спад, зато водка перла в гору — город люто бухал и замедляться не собирался, да и с чего бы ему было? Понятное дело, на такую жирную делюгу было много охотников. С армянами вопросы у него были плюс-минус решены, но у Фармацевта в бригаде творились какие-то мутные движения, на районе стали появляться незнакомые «чехи», а также вопросами нелегального производства алкоголя в трех кварталах от Ростовского винно-водочного завода «Кристалл» (причем на его же сырье) стали не по делу интересоваться мусора…

Штаны вернулся с важного задания и, не поздоровавшись с Людкой и детьми, поднялся на второй этаж. Почесывая синеватого цвета лысину (он дважды в день брил и лицо, и голову), завпроизводства выложил противоречивые новости.

— Рожи непонятные. Не бандиты вроде, или не местные. Я нэ знаю. В машине сидят. Я спросил зажигалку — сказали, не курят. А в тачке воняет сигарэтами. Я нэ знаю.

Гога вообще-то по-русски говорил чисто, но при внештатных ситуациях срывался на акцент и чухался, как героиновый наркоман на тасках.

— «Нэ знаю» да «нэ знаю», — злобно передразнил Бык. — Хули ты знаешь, Штаны?

Тот вопросительно посмотрел на лестницу, ведущую на первый этаж, после чего перевел взгляд на