Читаем без скачивания Рюриковичи. Исторические портреты - Валерий Курганов

Их поход был довольно примечателен и заслуживает нескольких отдельных слов. Чешский князь Вратислав, узнав о приближении Олега и Владимира к своим границам, предложил польскому королю мир, а в качестве компенсации за доставленное беспокойство ― 1000 гривен серебра. Болеслав согласился и сообщил русским князьям, что надобность в войне против чехов отпала. С.М. Соловьев повествует дальше, что русские князья «велели отвечать ему, что не могут без стыда отцам своим и земле возвратиться назад, ничего не сделавши, пошли вперед взять свою честь и ходили в земле Чешской четыре месяца, т. е. опустошали ее». В итоге чехам пришлось заплатить еще такую же сумму и русским. Только тогда, пополнив свою казну, они смогли вернуться домой, не испытывая стыда перед своими родителями.

Возможно, Святослав не предполагал, что его старший брат обратится за помощью к германскому императору и папе римскому, как это впоследствии случилось, когда обобранного Изяслава поляки выпроводили из своей страны. Действительно, просчитать все ходы вперед довольно трудно. Тем более если учесть, что положение императора Генриха IV было довольно сложным. В Германии молодому императору приходилось усмирять немецких феодалов, Польша доставляла неприятности, воюя с чешской Богемией, непомерные претензии папы римского Григория VII расшатывали власть императора в собственной стране. Однако Святославу здесь опасаться было нечего. Женатый на немке, он всегда мог легко договориться с немцами. Так и случилось. Приехавший императорский посол оказался братом жены, настоятелем собора Святого Симеона в Трире. Бурхард (так передано его имя в энциклопедии «История России. IX–XVII вв.») привез королю богатые подарки из Киева. Римский папа волновал Святослава не больше арабского халифа или тибетского далай-ламы. Располагая великокняжеской казной, он мог легко убедить в своих неотъемлемых правах на киевский престол кого угодно.

К этому надо добавить, что своим отношениям с православной церковью Святослав уделял значительное внимание. Вместе со своим сыном Глебом он приехал прощаться с игуменом Феодосием, основателем Печерской церкви, когда тому было очень плохо. Прославленный священнослужитель благословил киевского князя и поручил монастыри его заботам. Еще раньше он защитил преподобного Антония, которого за поддержку Всеслава хотел подвергнуть репрессиям Изяслав. Святослав ночью отправил опального старца в Чернигов, где тот был недосягаем для гнева Изяслава.

Что же касается константинопольского двора, то в отношениях с ним Святослав наверняка рассчитывал на помощь Всеволода, женатого на византийской принцессе.

Мы видим, что, узурпируя власть в Киеве, Святослав предусмотрел абсолютно все. Ничто и никто не могло нарушить его планы. Ничто, кроме слепой и беспощадной судьбы. По ее капризу 27 декабря 1076 года в расцвете своего политического таланта, осуществив все свои планы, 49-летний Святослав Ярославич, талантливый полководец и политик, умер. Возникла какая-то опухоль (летописец называет ее «желваком»), ее попытались прооперировать, но неудачно. Киевский престол ему довелось занимать 3 года и 9 месяцев. Ради этого он пренебрег завещанием отца, изгнал из родной земли старшего брата, запятнал свою репутацию подозрением в отравлении родного племянника, отправил русские войска воевать в Чехию и готов был подвергнуть страну интервенции со стороны иностранных государств.

Всеволод Ярославич

В 1030 году у князя Ярослава Владимировича, названного позднее Мудрым, произошло два радостных события. Под этим годом «Повесть временных лет» сообщает, что у него родился четвертый сын, которого назвали Всеволодом, а в крещении ― Андреем. Тогда же Ярослав, после раздела страны с братом Мстиславом сделавший своей великокняжеской резиденцией Новгород, совершил успешный поход на чудь (предков современных эстонцев) и поставил новый город. Он был назван христианским именем князя ― Юрьев. Позже он был переименован в Дерпт, а сейчас известен как город Тарту.

Следующее упоминание о Всеволоде относится к 1053 году и сообщает о рождении у него «от дочери царской, гречанки» сына, которого назвали Владимиром. Имени ее точно неизвестно. Предполагают, что ее звали либо Анной, либо Марией. Позже в истории этот сын Всеволода будет известен под именем Владимира Мономаха. До 23 лет Всеволод Ярославич ничем себя особенным не проявил. Он не совершил в то бурное время ни одного поступка, который бы заслуживал занесения в летопись. Впрочем, летописец все-таки выделяет Всеволода из других сыновей Ярослава: «Всеволод же был тогда при отце, ибо любил его отец больше всех братьев и держал его всегда при себе».

Владимир Мономах в своих воспоминаниях пишет, что его отец изучил пять языков, не уточняя, правда, каких именно. Возникает образ послушного воле отца юноши, проводившего свое время в книжных учениях. Насколько он близок к реальности?

Однако, несмотря на отцовскую любовь, по завещанию Ярослава Всеволоду было выделено незначительное по сравнению с владениями других братьев Переяславское княжество. Оно уступало по своим размерам Черниговской и Новгородской землям, не говоря уж о Киевской земле.

Тем не менее именно Всеволод, по словам летописца, организовывал похороны умершего отца, хотя по статусу это должен был бы, вероятно, делать самый старший брат, наследник киевского престола. В «Повести временных лет» так описано погребение Ярослава: «Всеволод же обрядил тело отца своего, возложив на сани, повез его в Киев, а попы пели положенные песнопения. Плакали по нем люди; и, принеся, положили его в гроб мраморный в церкви Святой Софии. И плакали по нем Всеволод и весь народ».

Не названо имени ни одного брата Всеволода, как будто они и не участвовали в церемонии похорон. Однако допустить отсутствие их всех на похоронах отца невозможно. Возникает вопрос: как объяснить, что летописец не упоминает имен ни одного из сыновей Ярослава, кроме Всеволода, в связи с его похоронами? Можно предположить, что сыновья находились в отдаленных городах. За ограниченное время, которое проходит с момента смерти до погребения, просто невозможно было оповестить всех. Но ведь смерть Ярослава не была неожиданной. Он чувствовал ее приближение и уже собрал сыновей, чтобы распределить им города и земли: «Вот я поручаю стол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу... Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Владимир, а Вячеславу Смоленск». По крайней мере Изяслав, княживший в Киеве, мог присутствовать на похоронах отца. Ему сделать это было намного проще, чем Всеволоду, находящемуся в Переяславле.

После смерти Ярослава Всеволод предпринял в степь вооруженное выступление: «В тот же год зимою пошел Всеволод на торков к Воиню и победил торков». Через 6 лет, в 1060 году, он совершил поход на торков уже вместе со своими старшими братьями и в союзе с полоцким князем Всеславом Брячиславичем. Летописец хладнокровно сообщил о результатах этого похода: «Прослышав об этом, торки испугались, и обратились в бегство, и не вернулись до сих пор, ― так и перемерли в бегах, Божиим гневом гонимые, кто от стужи, кто от голода, иные от мора и судом Божиим. Так избавил Бог христиан от поганых».

До этого под 985 годом «Повесть временных лет» сообщала, что Владимир в союзе с торками совершил свой поход на волжских булгар. Следующее сообщение датируется 1054 годом, и в нем говорится об уже упомянутой военной операции против них со стороны Всеволода. За истекшие 70 лет ничего не сказано о противоречиях между русскими и степняками. Если ориентироваться на слова летописца, то можно понять так, что в 1054 и 1060 гг. русские войска совершили ничем не спровоцированную агрессию против бывших союзников.

Со школьных лет в нашем сознании сложился стереотип противостояния русского пахаря и полудикого степняка. Однако вполне возможно, что инициатором такого противостояния не всегда были степные кочевники и скотоводы. Летописец, пространно описывающий все мало-мальски важные с его точки зрения события, включая и распри русских князей между собой, наверняка упомянул бы о том, что торки грабили и разоряли русские селения. Но в «Повести временных лет» нет упоминания об этом! Значит, соединенный поход четырех князей не был проявлением самозащиты.

Что же объясняет жестокие действия русских отрядов против степняков, в результате которых те «перемерли в бегах, Божиим гневом гонимые, кто от стужи, кто от голода, иные от мора»? Превентивные действия для предупреждения предполагаемой агрессии? Или стремление добыть скот и рабов для собственного использования или продажи?

Следующее упоминание о торках датируется 1080 годом. Они выступили в Переяславской земле, но были по указанию Всеволода, тогда уже великого киевского князя, разбиты его сыном Владимиром Мономахом. Судя по сообщению, это были локальные действия, о причинах которых ничего не сообщается. Еще спустя 14 лет, в 1094 году, торки действуют как союзники русских против половцев.