Читаем без скачивания Джено и белая руна золотого сокола - Муни Витчер

Рене успешно уклонялся от горящих сфер, которые повстанцы метали с помощью телекинеза, и сбрасывал их вниз, поражая врага.

Джено подражал ему. Никогда прежде он не был так счастлив, он впервые превосходно владел техникой магипсии.

Ожесточенная борьба между псиофами — союзниками и мятежниками — продолжалась. Мадам Крикен была ранена в руку и в ногу, Набиру удалось парализовать нескольких ведьм, а в это время слабая и болезненная Дафна укрылась вместе с Доротеей и маленьким Оскаром за одним из валунов Туманного луга, уже полностью испепеленного.

Мощь и сила разума союзников заставила бунтовщиков отступить, и они бежали через ворота на другой стороне Аркса. Строгие часы, Гулкий удар и соусосвист прозвучали одновременно. Пьянсерено в мегасофии словно взбесился. Потоки пепла разрисовали небо, но вскоре оно снова стало прозрачным, и можно было разглядеть бифлэпы повстанцев, улетающих прочь.

Габор Гааг бежал, как заяц. В Арксе Ментисе не осталось ни одного бунтовщика. Голландец все же успел с помощью головокружителя отправить короткое послание Ятто: «Мы разгромлены и бежим. Покидаем Аркс и возвращаемся домой. Надо использовать другую стратегию. Хотя это и против всех кодексов, вам придется вступить со мной в контакт с помощью телепатии».

Сообщение Габора привело бывшего суммуса в ярость, и он незамедлительно телепатировал: «Проклятие! Крикен снова спаслась?»

Псиоф поспешно ответил, с невероятной скоростью крутя педали своего бифлэпа: «Да, старуха жива. И ее поддерживает твой преданный любимчик Рене. Теперь у него даже появились крылья. Это наверняка магия ополоумевшей Крикен».

От этого известия у коварнейшего Ятто чуть сердце не разорвалось. Фон Цантар был уверен, что сокол уже никогда не возродится. Ему было суждено исчезнуть. Рене Астор Венти не должен был вновь стать человеком.

«С крыльями? Как это возможно? Какую магию использовала Крикен?! Она не могла ничего знать о трансформации Рене!» Ужасные сомнения одолевали извращенный ум фон Цантара.

Было очевидно, что правда об Асторах Венти выплыла наружу.

Он посмотрел на свой перстень и вспомнил, что у сокола был точно такой же. Ятто конечно же не знал, что перстень исчез в глубине вод Аркса.

Он схватил сфериконду, но не смог воспользоваться ею, она выскользнула у него из рук и вдребезги разбилась, проделав дыру в полу. Необыкновенного магопсихического инструмента, который им же и был создан, больше не существовало.

Гнев и ненависть овладели фон Цантаром. Взлохмаченный, с безумными глазами, он покинул архив идей и бежал потайными коридорами, пока не достиг белой двери, которая вела в его комнату. Ятто проверил, надежно ли она заперта. Ни на что больше он не решился.

Потом он позвал Баттерфляй и Пило и рассказал им обо всем, что узнал. О том, что Рене жив и здоров. И ко всему прочему обладает точной копией перстня с эмблемой А. М.

— Он может открыть эту дверь, но мы должны ему помешать. Попытаемся ее заблокировать, — сильно волнуясь, сказал Ятто.

Баттерфляй его успокоила:

— Не тревожься, мои друзья привидения мне помогут. Я могу вызывать их, даже не пользуясь зеркалом Гиатус. Из них выйдут отличные и верные часовые. Я оставлю их на посту, и они никому не позволят пройти.

Закрывшись в золотом куполе, злоумышленники готовили новый мятеж, прибегнув к олленям, фродеру и сифидам.

Ятто по-прежнему был уверен, что победит. Пьер и Коринна были его заложниками. Их жизнь зависела от него. И это было лучшим средством шантажа, чтобы заставить уступить мадам Крикен.

Тем временем в Салоне фламинго псиофы приходили в себя: у одних обуглилась одежда, у других были ожоги на коже.

Одна за другой прибывали многочисленные парасферы, устроив концерт на все лады. Всех их отправила мадам Крикен, оповещавшая о похоронах Боба Липмана.

С глубоким прискорбием извещаю, что похороны Боба Липмана состоятся завтра утром в 9.00.

Антей третьего уровня будет похоронен на кладбище Аркса Ментиса.

Просьба к псиофам и сапиенсам во время процессии сопровождать всех антеев. Антей первого уровня Ламбер де Соланж, сознавшийся в совершенном преступлении, сегодня после полудня будет изгнан из Аркса Ментиса. Правила СК-АМ.2 и СК-АМ.6е должны неукоснительно соблюдаться.

Но я решила, что этого недостаточно. Ламбер будет заключен в исправительную тюрьму для несовершеннолетних. Ему придется отбывать наказание и в реальном Мире.

Черная тонка, сапоги и перчатки Ламбера были сожжены у него на глазах. Его головокружитель и парасфера конфискованы, скерья и ошо, ни разу не использованные, сложены в пакет и заперты в шкафу вместе с седлом, уздечкой, кожаным воротником и непроницаемым скафандром.

— Ни одна вещь из Аркса тебе больше не принадлежит. Ты не можешь говорить о магипсии! Ты черное пятно в списках антеев. Недостойный! — Слова мадам Крикен ранили, как кинжалы. Ее племянник стоял молча и неподвижно. Возле Строгих часов его пропуск был изъят и порван.

Колдун из Франции, друг Марго, взял под руку мальчика, который даже не раскаивался.

— Я провожу тебя в исправительную тюрьму. И не пытайся удрать, тебе же будет хуже, — сказал колдун с длинной белой бородой.

— Возмущению моему нет предела. Мне стыдно, что ты мой племянник. В исправительной тюрьме с тобой будут обращаться должным образом, и я надеюсь, что ты сможешь искупить свою вину и раскаяться, хотя это и не вернет жизнь Бобу Липману, — сказала мадам Крикен напоследок.

Мальчик не реагировал, стоя по стойке «смирно». Он ждал, когда наконец можно будет выйти.

Мадам вглядывалась в небо, пока не увидела летящий вдали бифлэп. Крикен уронила одинокую слезу. Случилась еще одна трагедия, и не последняя. Оскураб не ошибся: кровь и смерть ознаменовали первые дни правления суммуса сапиенса мадам Крикен.

Пожилая француженка подумала, что надо бы информировать о случившемся фабера. Хотя бы потому, что ему следовало прийти и забрать черную печать Ламбера и затем отвезти ее в Домус Эрметика, чтобы переделать и вручить новому антею. Но у мадам ни на что не было сил.

«Я сделаю это после интерканто. Фабер поймет», — сказала она себе, возвращаясь на четвертый этаж.

Мрачная атмосфера повисла во всех комнатах Аркса Ментиса. Комната единения была заперта, а Противоречивые Утверждения завешены черной тканью в соответствии с правилом СК-АМ.3а.

Доротея с Дафной и другими волшебницами наводили порядок в мегасофии, которая была превращена в помойку восставшими псиофами. Повсюду были разбросаны бумаги, консервные банки, разбитые стаканы, метафизические объедки. Единственный, кому пришелся по душе этот беспорядок, был щенок.

Когда на пороге появился Стае Бендатов, никто не осмелился заговорить с ним: он был молчалив, даже ни на кого не взглянул. Доктор сразу направился к пьянсерено и принялся приводить в порядок трубы и клавиши, поломанные во время яростного сражения. Из-за похорон он поменял расписание звонков. Соусосвист, тромботта и Строгие часы на время траура должны были хранить молчание. Разрешалось звонить только Гулкому удару, как предусматривалось правилом СК-АМ.2а Среднего кодекса.

Агата Войцик одна сидела в своей комнате. Она ничего не ела. И даже отклонила приглашение пойти в Клинику неопределенности поговорить с Юди Одой. Антею из Японии, все еще приклеенному к Тоаму Ротандре, хотелось узнать подробности смерти американского друга. Соединенные друг с другом необычной судьбой, они стали откровеннее. Возможно, трагедия Боба способствовала возникновению новой дружбы.

Однако Агата предпочла одиночество. Она была опечалена смертью Боба, и тот факт, что Ламбер ушел навсегда, заставил ее призадуматься. Но не раскаяться. Нет, она никогда не призналась бы в своем соучастии. Ей было мало того, что произошло. В ночной тьме она думала о том, как добраться до Ятто фон Цантара. Ее дьявольская натура никак не могла успокоиться. Жажда мести возобладала в ней над всеми остальными чувствами.

Красный Волк тоже решил побыть один. Было очевидно, что его провозглашение псиофом откладывается. Никому не хотелось праздновать после такой горестной утраты. Он поблагодарил Джено, Суоми и Рене за дружбу, но составить им компанию не захотел. Он был слишком потрясен. Этот Контра Унико он запомнит на всю жизнь.

Когда Гулкий удар пробил девять, все уже вышли из Аркса и столпились возле конюшни. Свинцовое небо нависло над Долиной мыслей.

Гроб из красного дерева несли на плечах Стае и Набир, а Эулалия наигрывала древние мелодии на скрипке. В сопровождении антеев и союзников псиофов шла мадам Крикен, вся в черном и в шляпке с вуалью, скрывавшей ее усталое лицо.

Путь до кладбища был долгим. Люди вереницей шли за гробом. Они пересекли лужайку на берегу Кривозера, где плавали восхитительные субканды. Потом поднялись по каменистой тропинке, что тянулась вдоль маленькой рощицы. И вот наконец впереди показались низкие и разрушенные временем стены кладбища Аркса Ментиса. Маленькая калитка из кованого железа была на засове. Мадам Крикен достала большой ключ и отворила ее.