Читаем без скачивания Создатели небес. Улей Хелльстрома - Фрэнк Херберт

— О Господи! Он умер!

До Келексела донеслось последнее эхо небытия, и ему показалось, что он расслышал слова Фурлоу:

— Мания величия.

Фурлоу бросился к постели, попытался нащупать пульс у виска Келексела. Он не прощупывался. Кожа была сухой и гладкой, как поверхность металла. «Наверное, они не совсем такие, как мы, — подумал Фурлоу. — Нельзя ли прощупать пульс в каком-нибудь другом месте».

Он проверил правое запястье. Какая же вялая и пустая у него рука! И пульс по-прежнему не прощупывался.

— Он действительно умер? — прошептала Рут.

— Похоже на то. — Фурлоу выпустил безжизненную руку, потом посмотрел на Рут. — Ты приказала ему умереть, и он это сделал.

Странное чувство, похожее на угрызение совести, на несколько секунд охватило женщину. Она подумала об этом Чеме — бессмертном, о всей его бесконечной жизни, которая кончилась вот здесь. «Неужели я убила его?» — спросила она себя. И повторила этот вопрос вслух:

— Неужели я убила его?

Фурлоу посмотрел на лежащую неподвижно фигуру. Он вспомнил свой разговор с Келекселом, когда тот умолял его, первобытного «знахаря», дать ему какое-нибудь таинственное снадобье.

«Я не дал ему ничего», — подумал Фурлоу.

— Он сошел с ума, — прошептала Рут. — Они все сумасшедшие.

«Да, у этого существа свой особый случай сумасшествия, и очень опасный, — сказал себе Фурлоу. — Я сделал все правильно. Он мог убить нас».

— Все сумасшедшие? — удивился Фурлоу. Он вспомнил краткое описание Келекселом общества Чемов. «Значит, их очень много. Что же они сделают, если найдут двух туземцев рядом с мертвым Чемом?»

— Что мы будем теперь делать? — спросила Рут.

Фурлоу прочистил горло. Что она имеет в виду? Может, искусственное дыхание? Но он чувствовал, что это бесполезно. Чем сам захотел умереть. Он посмотрел на Рут как раз вовремя, чтобы заметить, что в комнате появились еще два Чема.

Не обращая на него внимания, они подошли к кровати, на которой лежало тело Келексела.

Фурлоу поразило ледяное выражение их лиц. Одна из фигур, одетая в зеленый плащ, была лысой, круглолицей женщиной, ее коренастое тело напоминало бочку. Она с осторожной уверенностью профессионала склонилась над Келекселом и попыталась прощупать пульс. У второго существа, одетого в черный плащ, были резкие черты лица, крючковатый нос. Кожа у обоих была странного серебристого оттенка.

Пока женщина обследовала Келексела, они не обмолвились ни словом.

Рут наблюдала за ними, словно пригвожденная к месту. Женщиной была Инвик, и Рут вспомнила ее встречу с врачом корабля, так запечатлевшуюся в ее памяти. Чема-мужчину она знала лишь по разговорам, которые вел Келексел из ее комнаты. Это был Режиссер Фраффин, и когда Келексел разговаривал с ним, его тон заметно менялся. Рут знала, что ей никогда не забыть это высокомерное лицо.

Инвик выпрямилась и сказала на языке корабля:

— Он сделал это. Да, точно, он сделал это. — Равнодушие и пустота слышались в ее голосе.

Эти звуки ничего не значили для Фурлоу, но он почувствовал ужас.

Рут же, научившаяся языку с помощью корабельных обучающих устройств, поняла эти слова так же ясно, как и английский, но скрытый смысл сказанного ускользал от нее.

Инвик повернулась и посмотрела на Фраффина. Они обменялись взглядами, наполненными горечью поражения. Они оба знали, что же в действительности здесь произошло. Фраффин вздохнул с содроганием. Паутина Тиггивоф донесла до него слабый сигнал о смерти Келексела, и в ту секунду, хоть на мгновение, случилось невозможное — разрушилось единение Чемов. Ощутив его смерть, он понял с ужасающей ясностью свою идентичность с умершим. И каждый Чем во вселенной ощутил то же, но Фраффин знал, что лишь немногие смогли разделить с ним это понимание идентичности.

Умирая, Келексел нанес ему поражение, Фраффин понял это, еще когда стремительно несся на летательном аппарате вместе с Инвик сюда, в эту точку поверхности планеты. Все небо над этим домом заполонили летательные аппараты, покинувшие корабль историй, но пилоты боялись подлететь поближе. Фраффин вдруг понял, что пилоты догадываются о смерти Келексела. Они знали, что Первородные не успокоятся, пока не установят, кто именно здесь умер. И ни одному Чему там, в их вселенной, не будет покоя, пока не разрешится эта загадка.

А здесь — здесь умер первый бессмертный Чем, первый за все то бесконечное Время. Эту планету вскоре наводнят фавориты Первородных, и все секреты корабля историй станут известны.

Первобытные Чемы! Известие о них потрясет всю вселенную Чемов. И невозможно предсказать, что же произойдет с этими существами.

— Что… убило его? — рискнула спросить Рут на языке корабля историй.

Инвик повернулась к ней с безразличным выражением на лице. «Бедная глупышка! Что может она знать о путях Чемов?»

— Он сам убил себя, — ответила Инвик тихим голосом. — Только так способны умереть Чемы.

— Что они говорят? — спросил Фурлоу. Ему показалось, что его голос прогрохотал в комнате.

— Что он убил себя, — ответила Рут.

«Он убил себя», — мысленно повторил Фраффин и посмотрел на Рут — прекрасное, чистое, экзотическое создание. Неожиданно он почувствовал связь с нею и всеми остальными ее соплеменниками. «Они не имеют никакого прошлого, кроме того, которое давал им я», — подумал он.

Неожиданно он ощутил тот же самый приносимый бризом запах горьковатой соли, который он вдыхал в Карфагене. Вся его жизнь, он чувствовал это, идентифицировалась в его сознании с Карфагеном.

«Первородные отправят его в изгнание, без каких-либо спутников. Лишение общения с другими Чемами — единственное наказание, которому подвергались Чемы, каким бы ни было их преступление».

«Сколько же времени я смогу выдержать это одиночество, прежде чем выберу тот же путь, что и Келексел?» — подумал он.

И снова он вдохнул этот соленый воздух, смешанный с пылью — запах Карфагена, сухой, зараженный, который совсем не приводил его в восхищение, как Като, — он помнил людей, ползавших по улицам погибающего города пораженных ужасом.

— Я же предупреждала, что все так и закончится, — произнесла Инвик.

Фраффин закрыл глаза, чтобы не видеть ее. В темных глубинах своего сознания он мог видеть свое будущее, одинокий дом, скрытый в палисаднике, дорогу в который другим закроет чувство стыда благодаря некоторым способностям своей крови, питавшей алчного оракула, сидевшего внутри него. Ему предоставят различные машины и устройства — чтобы сделать его жизнь комфортабельной и вечной — все, кроме общения с приятелями-Чемами или другими живыми существами.