Читаем без скачивания Улисс - Джеймс Джойс

– За Англию…{870}

Резкими раскачивающимися рывками он продвинулся вперед, мимо Кейти и Буди Дедал, остановился и рявкнул:

– Дом и красу.

Бледному, изглоданному заботой лицу Дж. Дж. О’Моллоя было сказано, что мистер Лэмберт на складе, с посетителем.

Грузная дама остановилась, вынула медяк из своего кошелька и бросила в протянутую к ней фуражку. Матрос пробурчал благодарность, угрюмо глянул на безучастные окна и, опустив низко голову, сделал еще четыре раскачивающихся рывка вперед.

Потом остановился и в сердцах рявкнул:

– За Англию…

Двое босоногих мальчишек, сосущих длинные палочки лакрицы, остановились возле него, разинув на искалеченный обрубок свои желтослюнявые рты.

Он мощными рывками продвинулся еще вперед, остановился, поднял к окну голову и прорычал низким басом:

– Дом и красу.

Веселое щебетанье и посвистыванье за окном еще продолжалось один-два такта и смолкло. Занавеску на окне отодвинули в сторону. Табличка «Сдаются квартиры без мебели» соскользнула с рамы и упала. Мелькнула щедрая рука, оголенная и полная, выглядывающая, как видно было, из белой комбинации и тесных бретелек нижней юбки. Женская ручка бросила монету сквозь прутья решетки. Она упала на тротуар.

Один из мальчишек подбежал, поднял ее и опустил в фуражку певца со словами:

– Вот она, сэр.

Кейти и Буди Дедал ввалились в двери наполненной паром кухни.

– Ты отнесла книжки? – спросила Буди.

Мэгги у плиты дважды потыкала палкой, уминая сероватую массу в булькающих мыльных пузырях, и отерла лоб.

– За них не дают ничего, – сказала она.

Отец Конми шагал по полям в Клонгоузе, стерня покалывала его лодыжки в тонких носках.

– А ты где пробовала? – спросила Буди.

– У Макгиннесс.

Буди топнула ногой и швырнула на стол свой ранец.

– Чтоб этой толстомордой ни дна ни покрышки! – выкрикнула она.

Кейти подошла к плите и поглядела, прищурившись.

– А в чугуне что? – спросила она.

– Рубашки, – сказала Мэгги.

Буди сердито крикнула:

– Черт побери, выходит, есть нечего?

Кейти, приподняв крышку котелка подолом своей запачканной юбки, спросила:

– А в этом что?

Густой пахучий пар поднялся в ответ.

– Суп гороховый, – сказала Мэгги.

– Это откуда же? – спросила Кейти.

– Сестра Мэри Патрик, – сказала Мэгги.

Служитель позвонил в колокольчик.

– Брень!

Буди уселась за стол и жадно воскликнула:

– Давай-ка его сюда!

Мэгги налила густого желтого супу из котелка ей в тарелку. Кейти, сидевшая напротив Буди, спокойно сказала, на кончике пальца поднося ко рту хлебные крошки:

– Хорошо, что хоть это есть. А где Дилли?

– Пошла отца встречать, – ответила Мэгги.

Кроша в суп большие кусочки хлеба, Буди добавила:

– Отца нашего, иже не на небеси.

Наливая суп Кейти в тарелку, Мэгги воскликнула:

– Буди! Ну как не стыдно!

Кораблик, скомканный листок, Илия грядет, легко покачиваясь, плыл вниз по Лиффи, под Окружным мостом, проскакивая стремнины, там, где вода бурлила вокруг устоев, держа на восток, мимо судов и якорных цепей, между старым доком Таможни и набережной Короля Георга.

Блондинка у Торнтона устилала дно плетеной корзинки хрустящей гофрированной бумагой. Буян Бойлан передал ей бутылку, завернутую в розовую бумажную салфетку, и небольшой флакон.

– Первым делом вот это, – сказал он.

– Да, сэр, – ответила блондинка, – а фрукты сверху.

– Отлично, это будет победный мяч, – сказал Буян Бойлан.

Красиво и бережно она уложила пузатые груши, попарно, хвостиками в разные стороны, и между ними спелые рдеющие стыдом персики.

Буян Бойлан в новых рыжих штиблетах прохаживался по магазину, напитанному запахами плодов, трогал фрукты, сочные, молодые, изгибистые, и пухлые красные помидоры, подносил к носу, нюхал.

Н. Е. L. Y. ’S., цепочка в белых цилиндрах, устало проследовали перед ним мимо Тэнджайр-лейн, влачась к цели.

Внезапно он отвернулся от короба с земляникой, вытащил из кармашка золотые часы и поглядел на них, отставив руку на всю длину цепочки.

– А вы их можете отправить трамваем? Прямо сейчас?

Темноспиная фигура в пассаже Мерчентс-арк перебирала книги на лотке уличного торговца.

– Конечно, сэр. Это в городе?

– О да, – отвечал Буян Бойлан. – В десяти минутах езды.

Блондинка подала карточку и карандаш.

– Вы не напишете адрес, сэр?

Буян Бойлан за конторкой написал адрес и вернул ей карточку.

– Только пошлите сразу, договорились? – сказал он. – Это для больного.

– Да, сэр. Я сделаю, сэр.

Буян Бойлан весело позвякал деньгами в кармане брюк.

– И на сколько вы меня разорили? – вопросил он.

Тонкие пальчики блондинки пересчитали фрукты.

Буян Бойлан заглянул ей за вырез блузки. Юная птичка. Он взял красную гвоздику из высокого бокала.

– Идет мне? – спросил он фатовато.

Блондинка взглянула искоса на него, выпрямилась с независимым видом, на его галстук, слегка съехавший набок, зардевшись.

– Да, сэр, – сказала она.

Наклонившись, она снова пересчитала пузатые груши и зардевшиеся персики.

Буян Бойлан заглянул ей за блузку еще более благосклонно, зажав в смеющихся зубах стебель с красным цветком.

– Я скажу пару слов по вашему телефону, мисси? – спросил он развязно.

– Ma![147] – сказал Альмидано Артифони.

Через плечо Стивена он рассеянно взирал на шишковатый череп Голдсмита{871}.

Медленно проехали два вагона с туристами, женщины сидели впереди, ухватившись за поручни. Бледнолицые. Руки мужчин без стеснения обвивали их щуплые талии. Они смотрели со стороны Тринити на глухой, весь в колоннах, портал Ирландского банка, где гургургулили голуби.

– Anch’io ho avuto di queste idee, – говорил Альмидано Артифони, – quand’ ero giovine come Lei. Eppoi mi sono convinto che il mondo è una bestia. È peccato. Perchè la sua voce… sarebbe un cespite di rendita, via. Invece, Lei si sacrifica.

– Sacrifizio incruento[148], – сказал Стивен, улыбаясь и медленно, легонько покачивая взятой за середину ясеневой тросточкой.

– Speriamo, – дружелюбно произнесло круглое и усатое лицо. – Ma, dia retta a me. Ci rifletta[149].

Под суровой каменной дланью Граттана, велящей остановиться, трамвай из Инчикора высадил кучную ватагу солдат из оркестра Шотландского Горного полка.

– Ci rifletterò, – отвечал Стивен, глядя вниз на обширную штанину.

– Ma, sul serio, eh?[150] – говорил Альмидано Артифони.

Его тяжелая рука крепко сжала руку Стивена. Взгляд человека. Одно мгновение взгляд всматривался пытливо и тут же быстро перешел на подходивший трамвай из Долки.

– Eccolo, – торопливо и дружески сказал Альмидано Артифони. – Venga a trovarmi e ci pensi. Addio, caro.

– Arrivederla, maestro, – отозвался Стивен, высвободившейся рукою приподымая шляпу. – Е grazie.

– Di che? – спросил Альмидано Артифони. – Scusi, eh? Tante belle cose![151]

Альмидано Артифони, подняв как сигнал свернутые в трубку ноты, в своих обширных штанах устремился вслед за трамваем из Долки. Тщетно стремился он, подавая тщетно сигналы средь толчеи голоногих горцев, протаскивавших музыкальные принадлежности через ворота Тринити.

Мисс Данн засунула подальше в стол «Женщину в белом»{872}, взятую из библиотеки на Кейпл-стрит, и заправила в свою машинку цветастый лист почтовой бумаги.

Слишком тут много всего таинственного. Любит он эту Мэрион или нет? Лучше поменять да взять что-нибудь Мэри Сесил Хэй.

Диск скользнул вниз по желобку, немного покачался, затих и показал им в окошечке: шесть.

Мисс Данн отстучала по клавишам:

– 16 июня 1904.

Пять фигур в белых цилиндрах, с рекламными щитами, прозмеились между углом Монипени и постаментом, где не было статуи Вулфа Тона{873}, повернулись, показав Н.Е.L.Y.’S., и проследовали назад, откуда пришли.

Потом она уставилась на большую афишу с изображением Марии Кендалл{874}, очаровательной субретки, бездумно откинувшись и черкая в блокноте цифры шестнадцать и заглавные Эс. Горчичные волосы и размалеванные щеки. Что тут симпатичного? Юбчонка с ладонь, и ту еще задирает. Интересно, а он придет сегодня на музыку. Уговорить бы эту портниху, чтоб сделала плиссированную юбку как у Сьюзи Нэгл. Вид до того шикарный. Шаннон и все тузы из яхт-клуба от нее глаз не могли оторвать. Дай Бог, повезет, он тут меня не продержит до семи.

Телефон резко зазвонил у нее под ухом.

– Алло. Да, сэр. Нет, сэр. Да, сэр. Я позвоню им после пяти. Только эти два, сэр, в Белфаст и в Ливерпуль. Хорошо, сэр. Значит, я могу уходить после шести, если вы не вернетесь. В четверть седьмого. Да, сэр. Двадцать семь и шесть. Я скажу ему. Да: один фунт, семь и шесть.

Она нацарапала на конверте три цифры.

– Мистер Бойлан! Минутку! Этот господин из «Спорта» заходил, искал вас. Да, мистер Ленехан. Он сказал, что будет в четыре в «Ормонде». Нет, сэр. Да, сэр. Я позвоню им после пяти.

Два розовых лица выступили в мерцании слабого огонька.