Читаем без скачивания Затворник. Почти реальная история - Сергей Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Парень сказал Косте, который внимательно наблюдал за нами обоими:
– Я предупреждал: пустая затея!
– Кость, можно я пойду? – осторожно спросил я. Не станут же они, в самом деле, удерживать меня силой?! Черт, сколько времени потерял!
– Что осталось? – спросил Егоров спокойно.
– Второе и последнее, – ответил парень. – Переход. Но я не уверен...
– Нужно предъявлять.
– Костя. Даже ты никогда...
– Мне и не обязательно. Кроме меня, должен быть кто-то еще. Лекс подходит.
Я неторопливо, стараясь не нервничать и не делать резких движений, поднялся с дивана.
– Костя, ничего колоть себе я не дам.
Он улыбнулся широкой, совершенно мальчишеской, располагающей улыбкой.
– Никто и не собирался! Дай нам еще десять минут, Лекс.
– Послушай...
– Ты ведь сам сказал, что я могу на тебя рассчитывать.
Я мысленно выругал себя, поклялся, что нахожусь в этой квартире последний раз, и посмотрел на часы:
– Десять минут, Костя.
– А вы чем занимаетесь по жизни? – с любопытством спросил парень, глядя на меня снизу вверх (но при этом было отчетливое ощущение, что глядит сверху вниз).
– Я журналист.
– А-а... – сказал он с такой интонацией, будто я признался, что я воинствующий атеист, разрушаю храмы и регулярно отстреливаю священников. Сказочники, мать вашу так...
Он легко поднялся и ушел в соседнюю комнату, плотно прикрыв дверь. Мы с Егоровым посмотрели ему вслед. Затем Костя сказал:
– Позови его, пожалуйста.
В комнате никого не было. Я даже зачем-то заглянул в шкаф, под диван и в узкую, темную кладовку. Подошел к окну: шестой этаж, высоковато... Внизу сразу асфальт, газона нет, а по стене никаких балконов рядом и пожарная лестница вне пределов досягаемости.
Стараясь не паниковать, я еще раз оглядел комнату и громко крикнул:
– Ну и где он, твой Копперфильд доморощенный?
– Никуда не уходи, – сказал Костя.
И я увидел.
По ковру на стене, на небольшом пространстве между диваном и книжным шкафом, вдруг разлилось легкое молочно-белое облачко, из которого шагнул человек в костюме песочного цвета. На несколько мгновений мне удалось разглядеть за его спиной пустынную летнюю улицу, уходящую в подъем, голубое небо без единого облачка и покосившийся домишко с распахнутыми настежь окнами. Картинка была немного нечеткой и без звука.
В следующую секунду все исчезло, остался только этот парень – Вадим.
Я все смотрел на вытертый и слегка поеденный молью ковер на стене, пытаясь разглядеть на нем что-то помимо приевшегося за долгие годы геометрического орнамента.
Вадим подошел ко мне.
– Доказательств больше нет, – сказал он и протянул руку. – Вы можете уехать.
Колени мои подгибались; в голове творилось черт знает что.
Игнорируя протянутую ладонь, как старик под тяжестью груза, только что легшего мне на плечи, я медленно двинулся в соседнюю комнату, обессиленно бормоча:
– Фокусники, вашу мать... Иллюзионисты. Мистификаторы...
– Кость, он, кажется, обиделся! – сказал сзади Вадим.
– Приходил еще Стас, – сказал Костя. – Но не думаю, что количество персонажей...
Я выпрямился, встретился с ним взглядом, подскочил, схватил его за плечи и потряс:
– Ну скажи! Скажи, что это неправда, фокус, механизм... Скажи! Я ведь тоже смогу так... якобы... шастать из одного измерения в другое! Скажи, что все это фарс!
– Полегче, – сказал Вадим. – Не растрясите мне папу. Он нам еще нужен, а здоровья-то паренек не богатырского...
Отпустив бледного, с ужасом глядящего друга, я без сил плюхнулся на диван и почти растекся по нему.
– Читал... – сказал я тихо. – У Кинга это любимый прием. Его персонажи так и носятся туда-сюда...
– Не надо было ему видеть... – вздохнув, сказал Костя.
– Иначе он бы ни за что не поверил.
– Мне кажется, он и сейчас не верит...
У меня очень болела голова, в ушах стоял звон.
– Кость, поеду, – сказал я с усилием.
– Погоди, пока голова пройдет. Сейчас дам таблетку.
Он ушел на кухню.
– Ну и зачем тебе это? – спросил я, не глядя на Вадима.
– Было интересно посмотреть... на создателя, – сказал он. – Сейчас пытаюсь убедить его взять у меня денег... Того гляди, загнется человек от истощения.
– А я не беру, – сказал вошедший Костя, неся в руке стакан с водой и таблетку. – Для меня это слишком – брать деньги у персонажа собственной книги.
– Да ведь это твои деньги, – сказал я, сунул таблетку в рот и запил водой. – Ты их придумал как атрибут героя... Все равно что карманы на его пиджаке... И почему бы ему не посодержать своего создателя? Ты дал ему жизнь! А он, мне кажется, относится к тебе несколько пренебрежительно, без должного пиетета.
Они переглянулись.
– Поверил? – спросил Костя – то ли меня, то ли Вадима.
– Нет, – сказал я. – В реальном мире этого нет и быть не может.
– Какой реальный мир ты имеешь в виду? – спросил Вадим. – Его не существует вообще. Мир таков, каким видит и воспринимает его каждый человек. Значит, их огромное количество, так называемых реальных, и каждый самую малость отличается от другого. Ибо нет двух одинаковых восприятий.
– Тем более, – сказал я. Боль понемногу начала отступать. – Так что, Костя, деньги ты все-таки возьми.
– Послушайся умного человека, – сказал Вадим.
– Я хотел, чтобы ты знал, Лекс, – сказал Костя.
– Это я уже понял. – Я осторожно поднялся, прислушиваясь к своим ощущениям. Комната немного плыла перед глазами. – Думаю, что к Толстому захаживал Андрей Болконский, а к Достоевскому – Порфирий Петрович и Митя Карамазов... Вряд ли он пускал на порог Раскольникова. Если все так, старик, то ты – гений.
– А я что говорил! – поддержал меня Вадим Князев.
Глава 15
«ДЕСЯТЬ СЕКУНД НА ПРОЧТЕНИЕ КАЖДОЙ ЧАСТИ СООБЩЕНИЯ», – замигала надпись в левом верхнем углу экрана лэп-топа, и немедленно появилась первая часть.
– Только не это... – негромко сказал Бахтияр, быстро прочитывая. – Что угодно – только не это.
Стас ненавидел весь мир.
Он был готов даже Ольге сказать, что... ее ненавидит (нет, на это не решился бы!), – лишь бы не идти на юбилей. Ненавидел страну, в которой прожил восемь лет, город, куда за эти восемь лет приезжал по делу и без дела бессчетное количество раз. Время года, море, горы... Он проклинал охранника Олежу за то, что тот не вытолкал его взашей в ночь, когда Стас привез в отель мебель; в результате он вытащил эту дуру и теперь тащится с ней, потея, во взятом напрокат смокинге
«Смоу-укинге! Вашу мать, подумайте – я в смо-оу-кинге!!!»
на сборище богатеев... День рождения старого капитана – это ведь только повод, верно?
Он совершенно забыл времена, когда смокинг или дорогой костюм-тройка не были ему столь обременительны... Последние годы он – грузчик, обыкновенный работяга, тягловая сила, и этот воротничок душит, режет его могучую пролетарскую шею!
Господи! Ну зачем, зачем он с ней потащился?! В какое-такое благородство решил поиграть?!
– Стас, я вижу – тебе плохо, – сказала Ольга. – Не ходи. Хочешь – вернись и ложись у меня спать. Я до утра все равно не вернусь.
«Да, конечно! Очень хочу! И немедленно вернусь...» – почти сказал он. Но смолчал, пыхтел и упорно шел рядом, ощущая себя в этой ломкой накрахмаленной сорочке и смокинге не по размеру, как в узком пенопластовом гробу.
Стас ненавидел весь мир... но еще больше, чем идти, он не желал отпускать Ольгу одну.
По набережной праздно шатались толпы народа – курортники, хозяева жизни, «калифы на час»; из окон кафе, ресторанчиков и забегаловок неслась разномастная музыка от русской попсы до, кажется, африканского этно, смешиваясь, переплетаясь, скрещиваясь и рождая некие совершенно поразительные звуки. Впрочем, прислушиваться было некогда – Ольга знала, что опаздывает.
Тем не менее она остановилась, повернулась к Стасу лицом и подняла голову. И он глядел на нее сверху вниз, поводя шеей и плечами и морщась.
– Последний раз, – сказала Ольга. – Не желаю, чтобы ты испортил праздник мне, имениннику или гостям. В первую очередь, конечно, дяде Жене. Он неплохо ко мне относится, но...
– Ты ведь сама позвала меня, – недоуменно сказал Стас. – Настаивала, чтобы я пошел. А теперь гонишь?
Стас предлагал ей выход и ждал, что она решит. Но она не стала его обманывать.
– Не гоню. Идем. Все, Стас, мы идем!
– Да ладно, – бормотал он уже на ходу, дыша, как раненый тюлень, – не волнуйся. Никого я не собираюсь огорчать, тем более портить пьянку... юбилей.
На набережной, на почтительном расстоянии от празднично иллюминированного судна, собралась большая толпа зевак: всем было любопытно, что происходит. Стас невозмутимо прорезал толпу, как огромный ледоход – льды, Ольга прошла за ним, и толпа немедленно сомкнулась.
У трапа гостей встречали матросы в нарядной форме, одного из которых Ольга узнала: Петя Шалашкин, тот самый, что нашел ее после опрометчивого бегства ночью с приема и ночевки в лесу за заброшенной лесопилкой.