Читаем без скачивания Топот бронзового коня - Михаил Казовский

    В это время прискакавшие к Велисарию Иоанн и Вале доложили о стычках с неприятелем, смерти Гибамунда с Аматтой и о сведениях, полученных от пленённых ратников: войско Гелимера в нескольких стадиях от Децима. Лис подумал и произнёс:

    - Мы должны напасть на них завтра рано утром, захватить врасплох.

    Не успело солнце выйти из-за пальм Восточного плато, а дорожная пыль под ногами не успела ещё нагреться под палящими лучами светила, как на лагерь вандалов двинулась ромейская армия в полной боевой выкладке: в панцирях, со щитками-поножами до колен, с левой стороны тела - меч, а у некоторых - копье, на ремне за плечами - короткий щит (закрывать лицо и шею) и лук; конники тоже в панцирях и поножах, но ещё и с боевыми топориками, прикреплёнными сзади к сёдлам, командиры под знамёнами-стягами (чтобы стягивать своих в кучу), вместе с трубачами. Быстро преодолели несколько стадиев, разделявших противников, и с воинственными кличами, боем барабанов и воем труб понеслись вперёд на врага, сокрушая всё на своём пути. Схватки были короткими и фатальными для людей Гелимера, не готовых к сражению; вскоре ромеи погнали войско неприятеля на юг, добивая тех, кто отстал или зазевался. Кровожаднее остальных действовали гепиды Фары, саблей на скаку отсекая человеку полчерепа. В этой мясорубке было перемолото более семи тысяч воинов. Гелимеру и его окружению удалось бежать. Лис остановил наступление, и к исходу дня императорский экспедиционный корпус беспрепятственно вошёл в Децим.

    На другое утро к основным силам подтянулись и остатки пехоты во главе с Фотием - пасынком Велисария; здесь же были жены командиров, дожидавшиеся окончания боевых действий в Капут-Ваде. Вместе с Антониной прибыл охранявший её Феодосий; оба на людях обращались друг к другу подчёркнуто сухо, даже вроде холодно, но служанки госпожи знали верно, что она в отсутствие мужа ночи проводила в своём шатре не одна. Безусловно, знал и Фотий. Он однажды сказал приятелю:

    - То, что между матерью и тобой любовь - это ваше личное дело, я ей не судья и тем более не хочу вредить вам обоим. Но пойми: уши и глаза есть у многих. В том числе у рабов и слуг. Вы же их совершенно не стесняетесь, а они могут донести.

    Покраснев, Феодосий ему ответил:

    - Я-то понимаю, но она ничего слушать не желает. Ей, по-моему, даже нравится предаваться страсти, если кто-то смотрит. Эта демонстрация распаляет её, заводит, делает безумной. Мне не по себе.

    - Представляешь, что будет, если Велисарий узнает?

    - Холодею от одной только этой мысли.

    - Он же вас убьёт.

    - Ну, её-то вряд ли - слишком сильно любит. А меня прикончит наверняка.

    - Хочешь, поговорю с матерью?

    - Нет, ни в коем случае! Гнев свой обратит на тебя. Вы и так в последнее время ссорились, а когда станет ясно, что тебе известно о преступной нашей любви, может возненавидеть. И задумает отомстить.

    - Да, с неё станется. Но не делать ничего тоже невозможно. Ты играешь с огнём.

    Феодосий завздыхал:

    - Остаётся одно - бежать.

    - Вот ещё придумал! Бегство во время военных действий? Если схватят, то судить будут по законам военного времени. И повесить могут.

    - Посоветуй, что делать!

    - Постарайся исключить общение с ней. Попроси отца, чтобы перевёл тебя на корабль, под начало Калодима.

    - Велисарий наверняка спросит почему.

    - Ну, наври что-нибудь. Скажем, простудился.

    - По такой-то жаре?

    - Разболелся живот.

    - Это не причина.

    - Ногу подвернул и ходить не можешь.

    - Он же видел, что я приехал здоровый.

    - У тебя на всё отговорки! Делай тогда как знаешь.

    Но судьба сама разлучила любовников: Лис назначил Феодосия и Фотия в пограничный береговой отряд - захватить людей Гелимера, если те попытаются уплыть с посланием короля к Цазону. Антонина злилась, но, во избежание подозрений, не старалась оставить пасынка при себе.

    Между тем военная кампания шла по нарастающей: в полдень 14 сентября армия ромеев вышла из Децима и направилась к Карфагену. У его грандиозных стен оказалась к вечеру. Красное закатное солнце уходило в море, и античный город превращался в чёрную каменную глыбу, мрачную, недобрую. Глядя на неё, Прокопий сказал:

    - Взять её будет очень трудно.

    Велисарий ответил:

    - Напрямую - безусловно. Ну, а если хитростью? Или подкупом?

    - Мы не знаем настроения горожан.

    - Вот и надо выяснить.

    Неожиданно дубовые карфагенские ворота, сплошь окованные черным железом, начали торжественно открываться. Командиры велели воинам приготовиться к выезду боевого отряда противника. И увидели к своему удивлению, что из Карфагена выходит мирная делегация жителей во главе с архонтом и священнослужителями. Те несли хоругви, а старейшины на подушечке - ключ от города. Убедившись, что это не провокация, Велисарий сам выехал вперёд. Сидя на коне, гордо произнёс:

    - Я стратиг Велисарий, говорю и действую от имени и по указанию Цезаря Августа Юстиниана. Что имеете мне сказать?

    Делегация почтительно поклонилась. А седобородый смуглый старик в дорогом хитоне и белой тоге, приложив руку к сердцу, громко возвестил:

    - Я архонт Карфагена Киприан и пришёл сюда с миром. Мы желаем предотвратить грабежи и насилия, неизбежные в случае захвата. Не хотим сражаться во имя Гелимера и вандалов вообще. Ибо их считаем захватчиками, но не вас. Вы - правопреемники римлян. Карфаген был частью великой Римской империи. Мы считаемся подданными её.

    Не вполне ещё ему доверяя, Лис прищурился:

    - Какова численность военного гарнизона?

    - Около двух тысяч. Состоит из вандалов, но они добровольно сложат своё оружие, мы договорились.

    - Где гарантии этому?

    - Видишь среди нас Аспаркама, что назначен Аматтой. Он военный комендант города, и ему гарнизон подвластен.

    Худощавый брюнет поднял руку:

    - Аве, Велисарий, доместик Аспаркам приветствует тебя. Если опасаешься и не веришь нам, то возьми, пожалуй, меня в заложники. Жизнью отвечаю, что никто в Карфагене не поднимет оружия против вас.

    Продолжая сомневаться в столь невероятно лёгкой победе, командир ромеев сохранял молчание. Наконец, ответил:

    - Подождём рассвета. В темноте входить в незнакомый город мы не станем. В том числе для того, чтобы избежать грабежей. По старинной славянской поговорке: утро вечера мудренее.

    Киприан снова поклонился:

    - Как изволите, ваша честь.

    Лис продолжил:

    - И ещё одно: распорядитесь снять решётки и цепи в заливе Мандракия - пусть ромейский флот войдёт в гавань.

    - Будет сделано, ваша честь.

    - Что ж, тогда всё на этом. Волей Господа завтра встретимся на соборной площади Карфагена.

    - Наш Господь всемилостив, мы надеемся на Его защиту.

    Лагерь экспедиционного корпуса был разбит возле городских стен. Караульные жгли костры и внимательно наблюдали, не готовит ли противник тайного нападения. В половине первого ночи прискакал Фотий и взволнованно доложил Велисарию, что суда Калодима заплывают в Кофон - военную гавань. Командир велел:

    - Передай ему: будьте начеку. Не нарвитесь на засаду вандалов.

    - Мы предприняли меры предосторожности.

    Повернувшись к Иоанну и Фаре, находившимся у него в шатре, Лис пожал плечами:

    - Неужели правда? Карфаген сдаётся без боя?

    Армянин ответил:

    - Да, похоже на то. Но победу праздновать ещё рано: Гелимер и его армия далеко не разбиты; мавры непонятно на чьей стороне - могут примкнуть к вандалам; и нельзя к тому же забывать о Цазоне - он вернётся с Корсики и Сардинии и усилит войско своего брата.

    - Безусловно, так, но моральная победа уже одержана: захватить Карфаген - это половина успеха как минимум.

    - И всего за две недели после нашей высадки в Африке! - восхитился Фара. - Даже трудно поверить.

    - Да, пока Фортуна улыбается нам. Не имеем права потерять её благосклонность.

    Ночь прошла спокойно, а наутро начали строиться в боевые порядки, чтоб дисциплинированно, ровными рядами, точно на параде, оказаться в крепости. Велисарий предупредил: никаких безобразий, вымогательств и краж; кто замечен будет в мерзком поведении, сразу же окажется на колу! И солдаты знали: в случае чего он своё слово сдержит.

    Вновь открылись ворота. Тысячи карфагенян вылезли на стены, прибежали к дороге, высунулись из окон близлежащих домов и приветствовали ромеев - криками, здравицами, музыкой. Войско входило в город под барабанный бой. Солнце бликовало на касках. Командиры в разноцветных плащах выглядели величаво. Во главе ехал Велисарий - широченная спина в панцире, золочёный шлем; ясное лицо, светлая короткая борода, синие глаза. Настоящий римлянин-триумфатор. Продолжатель дела Цезаря и Антония. Именно таким покоряются города и страны, мощным, убедительным, праведным. Олицетворяющим сильную руку. И карающий меч.