Читаем без скачивания Веселинка. Как стать феей - Наталья Алексеевна Мусникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- О, Веселинка! – удивился Илья Иванович, объезжающий оцепление и раздающий последние указания. – Никак на поединок пришла полюбоваться?
Полюбоваться?! Он это серьёзно? Я пристально посмотрела на богатыря, но прочитать что-либо в его буквально спрятавшихся в густых бровях и бороде глазах не смогла, поэтому ответила честно, искренне надеясь, что меня поймут и пропустят:
- Я за Лучезара…
Закончить я не успела, увидела Алексея Романовича и замерла, страстно мечтая провалиться сквозь землю.
- За Лучика переживаешь? – понятливо усмехнулся Илья Иванович, пригладив широкой ладонью густую бороду. – Дело доброе. Слыш, Алёшка, похоже, по осени будешь свадебный пир давать.
- А я не против, - белозубо усмехнулся Алексей Романович, - девица славная, моему сыну под стать. А что, Дуня не пришла?
- Да как это не пришла, пришла конечно, - ответила запыхавшаяся Дуняша, отбрасывая за спину растрепавшиеся волосы. – Только за Веселинкой разве поспеешь? Она же сюда мало не на крыльях летела.
Мужчины расплылись в понимающих улыбках, захмыкали, закхекали, бороды затеребили, а я так отчаянно покраснела, что чуть одежда не задымилась. Вот уж действительно, простота хуже воровства!
- За меня Василисушка тоже всё время переживает, - прогудел Илья Иванович с непривычной для такого мощного и бесстрашного богатыря нежностью, - хотя, казалось бы, чаво со мной сдеется?
- Женщины, - хмыкнул один из стоящих в оцеплении воинов, - сами страхов навыдумывают, сами их испужаются.
Ничего себе, сами навыдумывают! Между прочим, Артур Лучезара на смертный бой вызвал! Или об этом никто, кроме меня, не знает?
- Ладно, девоньки, идёмте, - Алексей Романович ловко подхватил нас с Дуняшей под руки и озорно улыбнулся Василисе с её спутником. – А вы следом идите, да не отставайте. А то останетесь на поле, когда поединщики выйдут.
Василиса заметно вздрогнула и крепче прижалась к своему принцу, тот прибавил шагу. Хм, мне кажется, или квинц не понаслышке знаком с ратными умениями поединщиков? Надо будет потом у Василисы спросить.
Алексей Романович привёл нас к деревянному строению, которое по задумке создателя должно было представлять из себя что-то вроде зрительных рядов. Но то ли денег на постройку не хватило, то ли время и непогода изрядно потрудились, но при виде этой шаткой деревянной конструкции с местами прогнившими ступеньками и дырявым навесом, мне упорно вспоминалась избушка Прошки-лодыря из нашего села. А мы шею не свернём по этим развалинам карабкаясь?
- Вперёд, девоньки, - Алексей Романович ловко подпихнул наверх Дуняшу, затем меня и Василису, - на вид местечко не ахти, но вы же у меня умницы, знаете, что внешность чаще всего обманчива, верно?
Верно-то верно, да падать скверно. Я глубоко вздохнула, отчаянным усилием затолкала поглубже красочную картинку своего падения вниз и решительно пошла за Дуняшей. Алексей Романович плохого не посоветует… наверно. К моему искреннему изумлению, внутри строения полы и навес были из прочного дерева, в котором я после недолгих колебаний признала Камень-дерево, редчайшую породу, не боящуюся огня, непогоды и времени. Вместо лавок были деревянные кресла с бархатистой обивкой сидений и подлокотников.
- Это квительные места, - шёпотом пояснила Василиса, - во время соревнований по квирховой езде здесь квители и участникви сидят. А судьи там, квизу.
Я перегнулась через витые перила и увидела внизу нечто вроде княжеского возвышения, на котором сидели Боян, по левую руку от него недовольный, угрюмо зыркающий по сторонам Кощей Кощеевич, а по правую – в очередном пёстром наряде, в котором собрались все осенние краски, Иван Берендеевич. И вот так всегда, мужики собрались, а женщин даже не позвали! С одной-то стороны оно и понятно, что женщины в ратном деле понимают, но с другой, какая ж дурочка откажется на поединок поглазеть?! Тем более, если не её Герой сражается.
В этот миг так оглушительно рявкнули трубы, что я чуть через перила не кувырнулась. Это ещё что за тьма первоначальная?!
- Начинается, - прошептала Дуняша и так и прильнула к перильцам.
Моё сердце плавно сползло в живот и там испуганно замерло, но мне было не до того, чтобы призывать к порядку труса, я заметила поединщиков. Обнажённые до пояса, гордо вскинувшие золотистые головы, они с разных сторон выходили на поле. Я невольно отметила, что Лучезар шёл с восточной стороны, а Артур с западной. Вот интересно, это случайно так получилось или нарочно? Дойдя до центра поля, отмеченного тёмно-оранжевым кругом, поединщики встали строго друг напротив друга и обменялись короткими поклонами, затем повернулись к возвышению, на котором сидели ректор и два декана. Тишина вокруг царила такая, что мне казалось, грохот моего сердца набатом разлетается по округе. Боян медленно встал с массивного, причудливо украшенного кресла и ровным голосом стал оповещать собравшихся о причине поединка, его участниках, а также правилах боя. Скажу честно, я его не слушала, во все глаза смотрела на Лучезара. Куда делся встрёпанный синеглазый паренёк, насмешник и девичий охальник? Вместо него я впервые за всё время нашего знакомства увидела воина: сурового, сосредоточенного, зоркого и скупого в движениях. Это уже не солнечный лучик, нет, это огненная стрела, только ждущая момента, чтобы сорваться с невидимой тетивы и полететь точно в цель. Лучезар почувствовал мой взгляд, вскинул голову, и на краткий миг я увидела его глаза. Бездонно-синие, глубокие, словно прародитель-океан. Но вот в их глубине плеснула знакомая золотая смешинка, по губам скользнула лёгкая, едва заметная улыбка, и суровый воин исчез, став прежним знакомым Лучиком. Знакомым ли? Что я вообще знаю об этом парне? Лучезар задорно мне подмигнул, а потом опустил голову, опять превратившись в огненную стрелу. Боян опустился в кресло и величественно махнул рукой, давая знак начать поединок.
Артур и Лучезар ещё раз поклонились тем, кто сидел на возвышении, коротко кивнули друг другу и разошлись, встав строго на границе круга. Двое старшекурсников подали поединщикам мечи и щиты и спешно покинули поле. Лучезар и Артур крутанули мечи в воздухе, проверяя балансировку и привыкая к их тяжести, а затем снова застыли, напряжённо глядя
