Читаем без скачивания Мой враг — королева - Виктория Холт

— Подожди, — переключился он, — у меня есть еще планы. Как насчет Дороти?

— Дороти! У тебя есть династический брак и для нее?

— Именно так.

— Горю нетерпением узнать: кого же ты ей нашел.

— Молодого Джеймса Шотландского.

— Роберт, ты шутишь. Моя дочь — замужем за сыном королевы Шотландии?!

— Отчего бы нет?

— Хотелось бы услышать комментарии его матери по поводу этого брака.

— Каковы бы они ни были, они не идут в расчет. Королева Шотландии — пленница.

— …твоей сиятельной любовницы.

— Думаю, Елизавету можно будет уговорить. Если Джеймс поклянется остаться протестантом, она будет готова принять его как своего преемника.

— А вы, милорд, как добрый его отец, будете управлять государством. А если не удастся взобраться на трон ему, то есть Арабелла. Берегитесь, сэр.

— Я проявляю большую осторожность.

— Ты и в самом деле совсем как твой отец. Вспомни его. Он пытался сделать твоего брата Джилфорда королем через брак с леди Джейн Грей. Позволь снова тебе напомнить, что это стоило ему головы. Очень опасно жонглировать коронами.

— Жизнь — вообще опасная штука, Леттис. Можно рисковать высокими ставками — и выигрывать.

— Бедный Роберт. Ты так трудился. Ты почти достиг короны через милости Елизаветы. Но то был горький урок, и каков же был позор на твою голову, когда она много лет держала тебя на коротком поводке, а затем подзывала, как собачку: «Роберт, Глаза мои, мой милый Робин», и, когда уже ты полагал, что корона у тебя в зубах, моментально отдергивала ее. Ну что ж, ты, по крайней мере, знаешь правила игры и не сдаешься, не правда ли? Ты добьешься своего из других рук. Ты расставишь своих марионеток и будешь дергать за ниточки. Роберт, ты самый одержимый амбициями человек, которого я знала.

— Разве ты захотела бы меня, будь я иным?

— Ты хорошо знаешь, что я не захотела бы тебя иным, чем ты есть, но одновременно я должна предупредить: поберегись. Да, Елизавета вновь сделала тебя фаворитом, но она непредсказуема. Ты можешь один день быть ее милым Робином, а на следующий — Предателем Лейстером.

— Но ты же видишь, что она всегда прощает меня. Не было для нее тяжелее удара, чем наш брак, но если бы ты видела ее нежность ко мне, когда я уезжал в Нидерланды и по моему возвращению…

— Я была гуманно избавлена от этого зрелища.

— Ты просто ревнуешь, Леттис. Моя с ней связь не должна сравниваться с нашими с тобой отношениями.

— Конечно, нет, она же отказала тебе! Но было бы все иначе, если бы она взяла тебя в мужья, не правда ли? Все, чего я прошу: остерегайся. Не думай, что если она похлопала тебя по щеке и сказала, что ты переедаешь, то ты теперь можешь позволять себе что угодно со своей милостивой леди, иначе ты рано или поздно обнаружишь, что не такая уж она милостивая.

— Моя дорогая Леттис, я знаю ее лучше, чем кто-либо.

— И недаром: долгое было знакомство. Но полагаю, восторг, которым тебя встретили в Нидерландах, позволил тебе видеть себя слегка более знаменитым и славным, чем ты есть на самом деле. Ты на опасном пути, Роберт, и все, о чем я могу попросить тебя, как твоя покорная жена: остерегайся.

Он был недоволен. Он желал, чтобы я аплодировала его интригам и слепо верила в его силу и умение достичь желаемого. Он не понимал, что я постепенно отворачиваюсь от него. Я сильно переживала свое отлучение от двора, в то время как он наслаждался славой и почетом, воображая, что они ждут его всегда.

Но даже его упрочившееся положение при дворе не смогло спасти его от гнева королевы, который разразился, едва она услышала о его предложениях. Она послала за ним и прилюдно его отругала. Я слышала его отчет об этом. Она ясно дала понять, что оба предложенных им брака должны быть преданы анафеме… только оттого, что в них участвуют мои дети.

— Спасибо, но я не желаю, — кричала она, и крики ее были слышны далеко вокруг, — чтобы Волчица процветала в своих щенках!

Итак, стало ясно, что прощения не последует. Я не приблизилась ко двору ни на йоту.

Роберт был некоторое время подавлен, а вскоре — так же оптимистично настроен, как и прежде.

— Это пройдет, — сказал он, — клянусь, что недолго тебе ждать — она примет тебя.

Но я сильно сомневалась, ибо одно упоминание моего имени по-прежнему бросало ее в ярость.

Она держала Роберта возле себя. Она была настроена показать мне, что, хотя я одержала временную победу и вышла за него, полный триумф будет на ее стороне.

Раз меня не принимали при дворе, я решила, что меня должны знать по всей стране. Я начала с того, что обставила все наши дома с такой роскошью, что поневоле заговорили, будто королевский двор беден по сравнению с ними. Я засадила за работу портних, накупив роскошнейших материалов, и мои платья стали столь же великолепными, как и любое в королевском гардеробе. Я одела своих форейторов в черные бархатные костюмы с серебряными эполетами, и ездила через весь Лондон в экипаже с белыми лошадьми. Я выезжала только в сопровождении свиты из пятидесяти и более человек, и всегда впереди меня ехала кавалькада джентльменов и освобождала путь для моего экипажа. Люди выбегали из домов посмотреть на мой выезд, уверенные, что так может выезжать лишь королева.

Я улыбалась им в ответ снисходительно и милостиво, и они, разинув рты, гадали, кто же я такая.

Иногда я слышала благоговейный шепот:

— Это графиня Лейстер.

Я наслаждалась своими выездами. Одно огорчало меня: их не видела королева. Но я утешала себя тем, что новости обо мне всегда достигнут ушей моей соперницы.

В январе королева посвятила Филипа Сидни в рыцари, что показывало ее возвращенную семейству благосклонность. Как бы ни было это абсурдно, но я оставалась единственным членом семьи, которой было отказано во внимании. И мое раздражение росло.

Роберт сказал, что сэр Фрэнсис Уолсингэм пожелал выдать замуж свою дочь за Филипа. Он полагал, что партия хороша: настало время для Филипа жениться. А Филип все так же писал поэмы, воспевавшие красоту Пенелопы, его безнадежную страсть. Но, как уже однажды сказал Роберт, и я согласилась с ним — Филип не был страстным человеком, которому необходимо физическое удовлетворение.

Он был поэт — любовник искусства, и ему более импонировал любовный роман в стихах, чем роман, приходящий к своему естественному финалу. Пенелопа наслаждалась платоническим воспеванием своей красоты, однако жила она с лордом Ричем, и, хотя этот брак нельзя было назвать счастливым, она имела от него детей.

Таким образом, два семейства полагали, что брак между Фрэнсис Уолсингэм и Филипом — удачная партия. Они полагали, что вялость и равнодушие Филипа пройдут, когда он женится.

К моему удивлению, Филип молча согласился, и приготовления пошли полным ходом.

Когда Дороти услышала о предложении Роберта, чтобы она вышла замуж за Джеймса Шотландского, она была огорчена. Она сказала мне, что ничто на земле не сподвигнет ее на это, даже если будет получено согласие самой королевы.

— Думаю, он крайне неприятный человек, — сказала она, — грязный и невыносимый. Ваш муж слишком амбициозен, миледи.

— Нет нужды огорчаться, — отвечала я. — Брак не состоится. Королева посадит в Тауэр тебя, меня и твоего отчима, если мы зайдем столь далеко!

Она рассмеялась:

— Королева ненавидит вас, миледи. И я понимаю, почему.

— Я тоже, — ответила я.

— Ты никогда не состаришься, — с восхищением сказала мне она.

Я была умилена, ибо слышать такие слова из уст юной и придирчивой дочери было поистине счастьем.

— Наверное, это оттого, что ты живешь в постоянном напряжении, — продолжала она.

— Неужели моя жизнь настолько сложна?

— Конечно, ведь ты была замужем за моим отцом. А затем вышла замуж за Роберта, когда было известно, что он женат на Дуглас Шеффилд, а теперь королева ненавидит тебя, а ты, несмотря на это, выезжаешь в шикарном экипаже, как сама королева.

— Никто не может выглядеть, как сама королева.

— Ну, во всяком случае, ты более красива.

— Немногие согласятся с тобой.

— Любой согласится со мной… хотя и не скажет вслух. Я намерена быть, как ты. Я возьму свою судьбу под уздцы, и, если даже твой муж привезет сюда королей Испании и Франции в качестве женихов для меня, я отвечу ему, убежав со своим возлюбленным.

— О, нам не стоит обсуждать эту ситуацию, так как оба этих короля женаты, а если бы они и не были женаты, они не женились бы на тебе.

Она поцеловала меня, сказав, что жизнь интересна, захватывающа и как, вероятно, хорошо Пенелопе, которая замужем за великаном-людоедом, но ей пишет оды самый красивый молодой человек при дворе — эти оды сделают ее имя бессмертным.

— Думаю, что путь наслаждений — это сделать жизнь интересной.

— Что-то вроде этого, — согласилась я.