Читаем без скачивания Дендрофобия - Наталья Горская

Стала названивать, напоминать о своём вызове – авось, забыли?

– Прекратите занимать линию, дамочка! – нервно ответили из трубки. – Выехала бригада к вашей бабушке, выехала!

– Какой бабушке? – только и пролепетала ошарашено Людмила Евгеньевна, а на том конце говоривший с ней голос кому-то сказал:

– Опять эта Москва названивает. Надоела, сил нет! Что за странная баба…

И повесили трубку. А у «Москвы» такие эмоции, как будто её по ошибке то ли в дурдом поместили, то ли вообще в концлагерь… Что странного в её ожиданиях получить Скорую медицинскую помощь, раз создана такая служба? Уж сто лет, как такая помощь существует во всех странах, а тут она попала… в другой какой-то век, что ли? И этот век не девятнадцатый даже, а гораздо древней. Ещё «странной» назвали, когда сами – ненормальные!

Скорая приехала только через четыре часа, выскочила девица на каблуках с длинными распущенными волосами и громко на всю улицу спросила:

– Это у вас ребёнок с пневмонией?

– У нас, – кивнула Людмила Евгеньевна, испугавшись, что фельдшер уедет, если выяснится, что ни у кого пневмонии тут нет, как нет и никакого ребёнка.

Девица застучала каблуками по дому, возмутилась, что надо обслуживать какого-то старика:

– Опять пьяный? Достали эти алкаши! Одного сейчас с железнодорожной насыпи вытаскивали, потом ещё на носилках пёрли – все ногти обломала! – и фельдшер показала безупречные длинные ногти, покрытые тёмно-синим лаком.

Хозяйка дома и хотела высказаться по поводу её ногтей и распущенных волос, но девица так стрекотала, что не было никакой возможности вставить хоть слово. Даже когда мерила давление Илье Михайловичу! Потом влепила ему укол… анальгина и была такова. Людмила Евгеньевна чуть не лишилась дара речи, но девица заявила:

– У меня из лекарств больше нет ничего! Вы же сами сказали, что у него боли в сердце, вот я и обезболила.

– Да Вы врач, вообще, или кто? Мало того, что мы прождали такую «скорую» помощь полдня, так она ещё сердечный приступ анальгином лечит!

– А если вы знаете, чем надо лечить ваш сердечный приступ, вот сами и лечите, а не отвлекайте людей от работы. У меня ещё больных – будь здоров! Вот ребёнка какого-то с пневмонией с утра ищем…

– Да он помрёт, такую «скорую» ждавши!

– Одним вызовом меньше.

Илья Михайлович принял старый-добрый корвалол и уснул сном младенца, а Людмила Евгеньевна впала в ступор. Потом решила: не на ту напали. Позвонила на станцию Скорой помощи:

– Что это сейчас ко мне приезжало? Это врач или финалистка конкурса красоты?

– А? Что? Так она у вас УЖЕ была?

– Была-была. Спустя четыре часа после моего первого звонка. Четыре часа!

– Но ведь приехала же. Какие ещё претензии к нам? Врач был? Был. Что вам ещё надо?!

– Что это за Скорая помощь, которая едет четыре часа?!! Я в новостях видела, как в Самаре неотложка ехала сорок минут, и это вызвало такой скандал, что сняли руководство не только на станции Скорой помощи, но и в Администрации города…

– Ну и чё? Нас снимут, ты за нас пойдёшь работать, скандалистка?

– Это, извините, не работа!

– Ой, иди ты на х…! Достала уже всех! Мужика своего сама и довела до сердечного приступа, а врачи ей виноваты…

– Что-о?!

Трубка ответила короткими гудками.

– Я, наверно, с ума схожу, – плюхнулась Людмила Евгеньевна рядом с телефоном.

Ночью у Ильи Михайловича возобновились боли в груди. Жена не рискнула звонить «03», поняла, что больше они не приедут. Ей каким-то чудом удалось раздобыть домашний телефон главного врача поликлиники, начала рыдать в трубку. Главврач ответил:

– Да не связывайтесь Вы со Скорой никогда! У них всего две машины на смену. Одна тяжёлых больных развозит, кого в туберкулёзный диспансер, кого в ожоговый центр, а это даже не в нашем районе, кого в областную больницу, а это почти сто километров только в один конец, а надо ещё обратно. Другую машину приходится по несколько часов ждать, потому что все вызовы фактически на неё сваливаются. И жаловаться бесполезно – об этом даже наверху знают. Я лично писал в Министерство о сложившейся ситуации – ноль эмоций!

– Но к нам приехала какая-то лохматая девица и вколола анальгин! Ни ЭКэГэ не сделала, ни…

– Она не умеет. Она и не врач, а аптекарь. Подрабатывает вот… Некому работать, не-ко-му! У кого закончены медучилища, не идут на такую зарплату. Зачем вы из Москвы уехали? Там на Скорой – бригады по два-три врача, а у нас по одному фельдшеру, да и тех не хватает.

Сказал, что сейчас попросит подъехать медсестру кардиолога с переносным электрокардиографом. Приехала женщина, больше похожая на медицинского работника, чем её предшественница, представилась Полиной. Сделала кардиограмму – всё в норме. Давление немного высоковато, но это от переживаний.

– Межрёберная невралгия у вас. Огород копали? Возможно, с непривычки к физической активности мышцы потянули или продуло на сквозняке. Здесь такой климат, что лучше одеться и перегреться, а потом медленно дома остывать, чем всё с себя скинуть на обманчивом солнышке, а холодный ветерок тут как тут. Я сразу поняла, поэтому захватила анестезирующую мазь.

– Господи, я всех взбаламутила, а оказалась обычная невралгия! – у Людмилы Евгеньевны уже начал формироваться комплекс вины. – Я же испугалась, что с сердцем плохо, не дай бог…

– Невралгию тоже надо лечить, – удивилась медсестра-спасительница, – запущенные формы в радикулит могут перейти, да и боль нешуточная. По любому надо купировать очаг воспаления. Я оставлю свой домашний телефон, звоните в экстренных случаях по вечерам. А днём звоните в регистратуру поликлиники – терапевта должны прислать. Но регистратура работает только до обеда.

– Почему только до обеда?

– Некому работать.

– Послушайте… Вам не страшно… здесь жить? – вдруг спросила Людмила Евгеньевна, осторожно подбирая слова.

– Где «здесь»? В России?

– Ну, вот здесь, в этом городе… Ведь ничего не работает! Свет отключают посреди бела дня, а на звонки в аварийку отвечают: «А вы ложитесь спать пораньше, бабуля». Дескать, для вашей же пользы всё делается. Это в три часа дня я спать лягу, а ночью что делать? Да ещё и в кромешной темноте! Я даже не думала, что в нашей стране ТАКОЕ возможно.

– Да вы ещё не знаете, как здесь хорошо! – улыбнулась Полина. – У нас рядом есть посёлки, где вообще бабки-повитухи и всякие знахарки появились, потому что даже самых примитивных амбулаторий не осталось. Вот уж где Каменный век!

– А пишут всюду, что у нас капитализм наступил. Вот чего людей в заблуждение вводят? Какой тут к чёрту капитализм? Капитализм – это развитие самых разных профессий и услуг, а у нас только из проституции профессию сделали да суррогатное материнство поставили на поток. Ещё недавно слово «проститутка» было ругательством, а теперь это обычная и даже с чьей-то точки зрения весьма престижная профессия. Студентки подрабатывают стриптизёршами, и это как бы в порядке вещей. И вот это мы капитализмом считаем? Капитализм – это борьба за качество продукции, это конкуренция за каждого клиента, а у нас словно бы отбиваются от людей или делают работу настолько отвратительно, чтобы больше не было охочих обращаться. Жизнь откатилась в такие дебри, что и не знаешь, как эту эпоху назвать! В городе нет даже обувной мастерской, а дороги такие, что подмётки отлетают уже к концу сезона. Какой-то пенсионер переделал свою квартиру под мастерскую и брал заказы на дом, но ему быстро кислород перекрыли из-за неуплаты налогов за ведение такого почти подпольного бизнеса. В Райцентр обувь ремонтировать возила! Там у вокзала узбеки в вагончике, переделанном под ларёк, делают только набойки, а всё прочее они не умеют, да и языка не знают – на пальцах пришлось объяснять. Наверно, когда в Средневековье ремёсла зарождались, именно так всё и выглядело. А наши чиновники ликуют, частным предпринимательством это называют. Всё на таком уровне, что страшно!

– Зачем Вы в Райцентр ездили? У нас в городе есть Дом Быта. Правда, туда не ходит никто… Но говорят, что там есть ремонт обуви.

– Я была в этом городе лет двадцать назад, когда моя тётка тут жила. Здесь всё работало «при кровавых коммунистах». Можно было и костюм себе пошить, и туфли починить, и зонтик в ремонт отдать – сколько рабочих мест было и сколько услуг оказывалось! Зачем было это всё разрушать? Я не спорю, разрушайте то, что вредно, но зачем уничтожать нужное людям?

– Власть экономит себе в карман, – вздохнула Полина. – Мне тоже надо утюг починить, а все хмыкают: «Мужика себе найди, вот пусть он и чинит или новое покупает!». А где его нынче найдёшь, если он на женщину смотрит с недоумением, как изнеженный кот, который вдруг узнал, что его для ловли мышей в дом взяли: «Я мало того, что согласился твоим мужем побыть, оказал тебе такую милость, так ещё что-то чинить должен?!». Быть мужчиной – теперь тоже как профессия, которая ещё и не каждому по зубам. Современный мужик привык, что семья – это не работа, а развлечение, удобство. И если развлечения с удобством не получается, если какие-то проблемы, он найдёт себе другую семью, где не будут «грузить проблемами». Он сам семью не создаёт, а ищет уже готовую, кем-то уже сделанную для него и, желательно, без проблем. Потому что он сам и есть одна большая проблема.