Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

– Она, – с улыбкой кивнула шан’ниэрдка, разглаживая складки на синем подоле одеяния. – Велела нам ждать. Предупреждала, что будет долго и нелегко.

– Забыла предупредить, что пройдет суровая вечность, – буркнул в бороду Нелтор.

Я улыбнулась ему, ловя на себе добрый взгляд темных глаз.

– Мне многое нужно вам рассказать.

– Вы голодны? – учтиво поинтересовался Ликвир, осторожно глядя на меня исподлобья. Из‑под его одеяний доносился легкий шелест, выдавая движения хвоста.

– Благодарю, – отказалась я, качая головой. – Я попрошу у вас лишь малость. Потом. Сначала новости…

И произошедшие события полились складно как никогда прежде. Рассказ походил на движение маятника – размеренное, ровное, плавное. От моего прихода к мудрецам до их сокровищницы…

– Мы вскрыли ее. Наверное, теперь она привлечет к себе ненужных визитеров. Это опасно.

– Не должна, – ответила Ланкеала, сидя на стуле ближе всех ко мне.

Теперь она просила звать ее новым именем, Линсирой, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Раутхуты замкнулись за вами? – спросил Нелтор, накручивая бороду на палец.

Я кивнула.

– Значит, окаменелости закрылись, Вестница, – мелодичным голосом протянул Эриэль, помассировав мочку длинного уха. – Тебе не о чем тревожиться.

Линсар вскинул рогатую голову и завел руки за спину, принимая воинственный вид.

– Я отправлюсь этой Луной ко входу и на всякий случай проверю.

– Я уверена, что там все в порядке, – мягко заверила брата Линсира, оглядываясь на него через плечо.

– Вижу по Вестнице: ей так будет спокойнее.

– Ты очень прозорлив, Линсар, – сказала я. – Мне и вправду будет спокойнее, если в сокровищницу никто не сможет проникнуть, кроме… Там священное кольцо. Возможно, васоверги захотят перебрать священные кольца и… Они смогут догадаться, как попросить духов переместить их туда?

Мудрецы разом отвергли мои опасения. Нелтор покачал головой. Рувен произнес, частенько порыкивая:

– Дор‑рога туда доступна лишь из одного кольца. Но о его местонахождении знала только Ил. Она говор‑рила, что оно спрятано на виду, но путь к нему никто не ищет. Что место мер‑ртво. И дор‑рога к кольцу тоже мер‑ртвая.

Священное кольцо, покрытое пеплом на острове в Лавовом озере?

Передернув плечами, я продолжила рассказ:

– Мы прошли ваши ловушки. Историю мира я им не показывала, этот зал миновали в полумраке…

От моего прихода к мудрецам до их сокровищницы, а потом в обратном направлении…

– Они использовали Слезу Луны. Это моя и их награда за наш путь и наши жертвы.

– Как и говорила Ил… – покачал гривой Рувен. – Вестнице пришлось жертвовать собой. Нехор‑рошо.

– А кто из них был Вольным? – спросил Нелтор. – Разве были Вольные?

– Они оба. Жертвы… Я прошла свой путь, и мне нужно было разбить наши сердца. Они оба были Вольными, верховные мудрецы.

Линсира, прикрывая губы ладонью, высказала сомнения:

– Бывших Вольных не бывает…

– Они были Вольными, – настаивала я, вытирая вспотевшие ладони о штаны. – Я разбила наши сердца, воспользовавшись Сердцем времени…

Маятник рассказа начал падение в другую сторону: от сокровищницы до моего появления в этом кабинете… В той далекой жизни. Моей, но другой. Важной, нужной. Они обе были мне нужны. Они позволили мне прозреть и обрести веру. Самую сильную веру, которую кто‑либо когда‑либо мог придумать. Теперь я знала, что могут существовать боги, повелители, мудрецы – кто угодно, но вся сила живет только во мне. Лишь верой в себя я могу многое. Хоть мир уничтожить, хоть его спасти.

Солнце за окном исчезло, перекатившись на другой край Фадрагоса. Теперь комната остыла и показалась немного сырой. Я обняла себя и потерла плечи. Рассказ моей истории и истории целого мира подходил к концу. Все чаще слышались уточняющие вопросы, звучали размышления. Неоднократно я смачивала горло несколькими глотками воды.

– Десиен, – протягивая с любовью, повторил имя Эриэль. И забарабанил тонкими пальцами по столу. – Как же вы вовремя, Вестница. Только этим рассветом думали, как выманить ведьму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Теперь предстоит думать, как ему помочь. – Линсар, сидя в кресле, закинул ногу на ногу.

– Обязательно, – поддержала его сестра, хмуря тонкие темные брови.

– Значит, вы не против того, что соггоры вернутся в регионы? – полюбопытствовала я, поджимая пальцы на ногах.

– Совсем не против! – Нелтор широко улыбнулся, сцепив руки в замок и наваливаясь всем весом на стол.

– Только этого и ждем. – Линсар устало потер глаза.

– Тяжело упр‑равляться всем. По три правителя в р‑регионах, а без наших советов ни шагу ступить не могут.

– Иногда едва успеваем их облагоразумить и остановить от дрязг, – пожаловалась Линсира, пропуская прядь волос через пальцы.

– При правлении соггоров всем было лучше, – подвел итог Нелтор. – Но фадрагосцы запомнили их, как виновников всего случившегося.

– Не их вина в том конфликте, – тихо произнесла я.

Меня поддержали дружным молчанием. Все прекрасно помнили причины самой кровопролитной войны и ее последствия.

– Балкоры вымирают. Если честно, я не понимаю, откуда у Десиена силы для того, чтобы спасать десяток‑другой выживших.

– Но у вас же нашлись силы на ваш тернистый путь, – проговорил Эриэль.

– Нашлись. Но без Единства я бы не справилась. Да и многое другое помогло.

– Не планир‑руете вернуть его?

– Единство? – я вскинула бровь.

Рассат кивнул, расхаживая по кабинету. С его крыльями сидеть в кресле было мучительнее, чем часами стоять.

– Не планирую.

– Вы дитя другого мира, – ласково произнесла Линсира, сцепляя руки на коленях. – Вас не тронет проклятие.

– Не хочу. – Я вжалась в спинку стула, стараясь оторвать ноги от прохладного пола. От этого вопроса вдруг стало совсем зябко. – Не хочу видеть, как умирают другие, когда ты только начинаешь стареть. Или… Я даже не представляю, когда с Единством начинают стареть. Вольные… Этот тот же принцип, да? Духи делают их тела крепче. Сколько бы они жили, если бы не стремились выполнить свои миссии необдуманно?

– Вольные, – Линсира свела брови на переносице, – мотыльки‑однодневки нашего мира. Вы правы. Нет ничего хорошего в бесконечной жизни.

– Вечная память – наше проклятие, – протянул Эриэль, опуская голову.

– Вы как Луна?

– Мы не холодны, Вестница, – опроверг предположение Нелтор. – В нас еще теплится доброта и милосердие. Но чувств, конечно, ощущаем гораздо меньше, чем раньше. Раньше жизнь была лучше…

– Небо ярче, трава зеленее, – я усмехнулась.

– Не смейтесь, – Линсар впервые за все время улыбнулся, доказывая в очередной раз, что шан’ниэрды чертовски хороши собой. – Эмоции выгорают и мир действительно кажется тусклее.

– Нам давно пора переродиться, – проговорил тихо Рувен, продолжая расхаживать от окна к шкафу.

Наблюдая за ним, я прислушалась к себе. Зов давно затих, очнулся голод и обычные житейские потребности. Пора было завершать беседу, или как минимум сделать перерыв. Но один вопрос мучил меня, не позволяя уйти сразу:

– Вы не будете преследовать меня?

– Зачем нам это? – удивился Нелтор.

– В той жизни… Я ведь уже рассказывала, что мы не поладили. Да и я Вестница. Мало ли кому расскажу. Фадрагосцы пойдут за мной, отвергнут ваше правление. Ну, знаете… – Повела плечами, опуская глаза. – Я устала бежать от врагов, а в вашем мире людям не доверяют. Впрочем, в нашем тоже… – Снова подняла голову и обвела всех решительным взглядом. – Но мне хочется убедиться, что вы не убьете меня. Не избавитесь, как от ненужного свидетеля.

Нелтор улыбнулся шире и вдруг с озорным блеском в темных глазах посмотрел на мои ноги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– У нас поговаривают, что Вестницы могут ходить по углям, по осколкам, по ядовитым колючкам и на их стопах не останется ни царапинки. А у вас вон губы посинели от холода. Вы бы пересели поближе. Туда, где ковер лежит. Все ногам теплее будет.

Дыхание перехватило. Я постаралась разжать онемевшие пальцы на ногах. И вправду замерзли… Резко опустила обе стопы на холодный каменный пол. Шмыгнула носом и вцепилась пальцами в сидушку стула. Еще раз обвела взглядом присутствующих – они все смотрели на меня с отеческой насмешкой.