Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

– Да, это киотский стиль, его длина – метр и девяносто один сантиметр.

– Значит, есть кото другого размера?

– Да, да. Существует много разных типов кото. Есть два основных направления игры на кото: Ямада и Икута. В направлении Ямада еще с периода Эдо утвердился размер шесть сяку[419]. А в направлении Икута размер варьируется в зависимости от региона: в Киото – шесть сяку и три сун[420], а в Осаке – пять сяку и три сун. У меня размер Киото. Однако теперь все школы перешли на размер Ямада. Это кото сделал мастер, который раньше работал у нас в доме.

– Интересно, а почему размеры такие разные?

– Я думаю, это, вероятно, как-то связано с размером татами. Ведь есть татами Кё-ма, киотские, и Эдо-ма, токийские. Говорят, что существуют также татами специального размера для многоквартирных домов. Они вроде бы намного меньше, но я никогда их не видела.

– Может, попробуешь сыграть?

– Что, сейчас?

– Ну да.

– У меня как раз подходящее настроение.

Сказав это, Сатоми встала и взяла с книжной полки лист бумаги, исписанный иероглифами, – видимо, партитуру.

– Хорошо, попробую это.

На партитуре было написано «Шестой дан». Сатоми откуда-то вытащила медиаторы, слегка лизнула пальцы и надела медиаторы на них.

– Только немного, – сказала она, и ее лицо внезапно стало серьезным.

Она начала играть. Мелодия была короткая, или, может быть, она сыграла ее не всю. Первый раз прямо передо мной исполняли японскую музыку. Раньше я слышал вблизи игру на фортепьяно или гитаре, но на кото – впервые.

Когда она закончила, я поаплодировал и сказал о своих впечатлениях.

– Хорошо, ты здорово играешь. Как будто побывал на новогоднем празднике. Кото – замечательная штука.

Я подумал, как было бы здорово, если бы у меня была жена, которая умела бы играть на кото и играла бы, когда я попрошу.

– Нет, у меня все еще не очень хорошо получается. Вот госпожа Хисикава действительно была мастерица.

– Ты тоже молодец!

Она произвела на меня сильное впечатление. Я всегда испытываю уважение к людям, у которых есть способности, которых нет у меня. После выступления Сатоми снимала медиаторы с рук.

– Из чего они сделаны?

– Медиаторы? Слоновая кость. Их делают только из слоновой кости.

– А кото?

– Кото – из павловнии.

– Кото все делают из павловнии?

– В принципе, да. Кажется, есть еще разные дешевые для упражнений, но я о них мало что знаю. Видов кото много, от дешевых до самых роскошных.

– Получается, это предмет роскоши, – сказал я.

– Да? Почему вы так думаете?

– Смотри, какие тут украшения, просто великолепные.

– Пожалуй, правда. Это кото из лучших. Но предметы роскоши – это уже другое. У них здесь, по краю, гораздо больше удивительных украшений.

– Я слышал, что по названиям частей кото названы и комнаты в «Рютэйкане».

– Правильно. Вам рассказать?

– Ага.

– Это голова кото, а это хвост. И к голове, и к хвосту прикреплены такие ножки.

– А, эти ножки называются «мукадэаси»?

– Нет, те, что на голове, называются просто «ками аси», верхние ножки. Их еще называют «нэко аси», кошачьи лапки. «Мукадэ-аси» здесь, где хвост. Другое их название – «симо аси», нижние ножки. Эта ткань – «огирэ», это «касиваба», – Сатоми указала на область почти в конце кото. – А это «ункаку», – сказала она про место, соответствующее грифу гитары, где располагались детали, на вид пластиковые, которые поддерживают струны. – Эта сторона кото – «ко», боковая – «исо», а задняя часть называется «ураита», задняя панель.

– А моя комната называется «Макиэ-но-ма».

– Это про более дорогие кото, чем мое; у таких по боковой стороне идут «макиэ» – украшения из золота, серебра, черепахового панциря и перламутра. Вот в честь них и названа ваша комната.

– Ясно.

– Струны сейчас все из тетрона[421], но в прошлом использовался шелк. Мама говорила, что шелк быстро растягивается, рвется, с ним трудно получить высокий звук. Поэтому и перешли на тетрон. Эти опоры – порожки, поддерживающие струны, называются «дзи», столбики. Медиаторов из пластика не делают, а вот порожки теперь в основном пластиковые. Раньше они тоже были из слоновой кости. Кроме того, край головы называется «лоб дракона». Так что от головы до хвоста все части кото названы в честь дракона.

– А как закреплены концы струн?

– Они закрепляются изнутри, надо просунуть руку сюда…

Сатоми поставила кото набок. Сверху и снизу задней панели были отверстия, достаточно большие, чтобы просунуть руку.

– Это называется «инкэцу» – отверстие для звука, – сюда надо вставить руку и закрепить струны изнутри.

– Ты сама натягиваешь струны?

– Нет, прошу мастера.

– Хм, значит, кото внутри пустое.

– Да, для того чтобы звук резонировал.

– Кстати, в комнате бабушки Кику тоже было странное кото.

– Так у нее совсем другая разновидность кото. Ее называют еще «кудара кото», то есть корейское кото, или «куго». Кото происходит от ассирийской арфы. Бабушкино кото – подражание первоначальной форме. В императорской сокровищнице «Сёсоин» есть еще один восстановленный экземпляр. Мастер кото по имени Сумио Тарумото, который был раньше у нас в доме, увидел фотографию этого кото из «Сёсоина» и решил его повторить. Это одна из его работ.

– Значит, их несколько?

– Да, кажется, три.

– Это потрясающе. Получается, что этот дом – настоящий музей кото! А где сейчас господин Тарумото? Скончался?

– Я мало что об этом знаю. Он уже старый человек, говорили, что он вернулся в свой дом на перевале Арасака, потому что его жена заболела… А что случилось после это – не знаю. Может быть, и умер.

Затем мы вместе отправились в деревню Каисигэ. Держа в руках две подушки для сидения, мы с Сатоми некоторое время шли по живописной сельской местности, и в конце концов дорога перешла в Каисигэ Гиндзу, место довольно оживленное.

Первый раз я оказался в этом месте ночью, когда впервые приехал сюда, и днем у меня сложилось о нем совершенно другое впечатление. Как и во всех провинциальных поселках, тут было много хозяйственных и продуктовых магазинов, но попадались и кондитерская, и чистенький бутик с европейской одеждой, и шляпный магазин, каких уже почти не встретишь в Токио. Сатоми рассказала, что раньше отсюда начиналась другая деревня – Ниси Каисигэ, но сейчас обе деревни разрослись, и граница между ними исчезла.

Кинотеатр «Кайракудза» располагался в центре этого оживленного квартала, в переулке, который поворачивал налево от храма Дзидзо. Кинотеатр был окружен низкой подпорной стенкой из камня, а с другой стороны узкой улицы начиналось рисовое поле. Говорили, что в июне-июле кваканье лягушек можно услышать даже в кинотеатре. Этот кинотеатр наверняка очень понравился бы Митараи, если бы он его увидел.

Мне показалось, что этот кинотеатр устроили в бывшем большом складе. Или, может быть, когда решили построить большое здание для кинотеатра, местные плотники, не строившие раньше ничего, кроме складов, смогли соорудить только это. Что ни возьми – черепичную крышу, белые стены или узор в виде решетки по периметру – ни дать ни взять склад. То, что в таком здании показывают фильмы, особенно зарубежные, выглядело и нелепо, и смешно.

Кассового окошка не было, вместо этого внутри у входа на табуретке сидела пожилая женщина, читавшая женский журнал. Увидев Сатоми, она ласково с ней поздоровалась. Видимо, все жители деревни были ей знакомы. Я заплатил, и мы сразу пошли на второй этаж.

Туда вела скрипучая деревянная лестница. У меня снова возникло ощущение, будто мы идем на второй этаж склада. Стены с обеих сторон оштукатурены и своим видом не напоминают ничего, кроме складского помещения. Наверху, как и говорила Сатоми, мы попали в тускло освещенное пространство с татами на полу. Эта просторная комната напомнила мне большой зал в доме Сатоми. Сатоми, казалось, точно рассчитала время, и когда мы вошли, на экране показывали рекламу то местных сладких пирожков, то магазина спальных принадлежностей, то мастерской по изготовлению надгробий. Реклама была в виде слайдов, изображение на которых не двигалось, голос диктора с легким местным акцентом, перекрываемый громкими помехами, бормотал названия товаров, и четыре или пять стариков дремали на татами, не слушая этого бормотания. Честно говоря, мне тоже эта реклама показалась скучной. В любом случае в зале было свободно.