Читаем без скачивания Разорвать тишину - Николай Петрович Гаврилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прижимая к себе сына, Вера выбрала взглядом одну из мерцающих звезд и, всматриваясь, словно именно в этой звезде стараясь разглядеть далекое лицо Бога, беззвучно шептала ей свои молитвы. С дыханием изо рта поднимался пар, а вместе с паром к небу уходили никогда раньше не сказанные спрятанные слова, и имена мужа и сына. Временами женщине казалось, что звезда ее слышит и отвечает ей мерцанием своего синего неземного света. Тогда ее сознание светлело, словно кто-то зажигал в нем маленький огонек, и на душе становилось немного легче.
Голод и нечеловеческая усталость брали свое, иногда Вера на несколько минут впадала в забытье. Тогда черное звездное небо уходило куда-то в сторону, а на смену приходил колышущийся заснеженный мох, из которого, булькая, проступала вода. Еще она видела затушеванное дымкой лицо Миши, сумевшего заранее оставить на бумаге момент собственной смерти и печальную фигуру актрисы. Тогда женщина сразу вздрагивала, призраки исчезали, и над ее головой, требуя все новых и новых слов, вновь загоралась далекая незнакомая звезда. Звезда мерцала, сжималась, разжималась — слушала… Под утро Вера потеряла сознание.
— Вер, вставай, надо идти! — на рассвете потряс ее за плечо Алексей, но она не открыла глаза. Все, что она могла сделать, она уже сделала. Санька тоже не смог подняться, молча смотря на отца мутным отстраненным взглядом. И, может быть, сдался бы Алексей, без сил опустившись на мох рядом со своей семьей, если бы не немая бродяжка.
Девушка оказалась сильнее всех. Казалось, она первая должна была перестать сопротивляться, но то, главное, что заложено в нас от рождения и скрыто в обычной жизни, заставило девушку встать и взять в руки слегу. Она, пошатываясь, стояла возле потухшего костра, смотрела на Измайлова и молча ждала, когда взрослый и решительный мужчина, который уговорил всех идти за собой, возьмет себя в руки и справится с собственным бессилием.
Весь следующий день стерся из памяти, растворяясь в каком-то беспросветном тумане, смешивающем воедино миражи и обрывки ускользающей действительности. Алексей взваливал на плечи впавшего в забытье сына, пошатываясь и падая, проходил с ним сотню шагов. Затем оставлял его на снегу и возвращался за Верой. Перед глазами постоянно кружились какие-то красные искры, сердце колотилось, легким не хватало воздуха. Иногда Вера открывала помутневшие глаза, опиралась на его руку и пыталась самостоятельно подняться на ноги, но затем снова бессильно валилась на мох. Голод ее больше не тревожил, но зато мучили видения, словно душа уже отделилась от тела и блуждала где-то в других мирах.
В какой-то момент, когда он снова наклонился, чтобы ее поднять, женщина пришла в себя и отрицательно покачала головой.
— Леша, не надо. Это бесполезно. Уходи с сыном, — разлепив покрытые коркой губы, попросила она чуть слышно. — Иногда лучше оставить…. Не хочу видеть, как он умрет. Итак, все из-за меня…
Алексей, будто не слыша, потянул ее за рукав пальто.
Так они прошли еще две версты. Потом уже вдвоем с немой девушкой, по очереди, волоком тащили за собой по снегу два неподвижных тела, рывками дергая их за воротники пальто и полушубка. А к вечеру Алексей увидел сквозь плавающие перед глазами обрывки красного тумана близкую полоску тайги и маленькую избушку с дымом над трубой, стоящую на самой границе двух вселенных. Тогда они остановились. Затем он сломал две оставшиеся березовые слеги, нарезал камыша и развел большой костер. Это было спокойное, рассудочное решение — им оставалось дойти до избушки не более, чем полверсты, но они не смогли бы пережить наступающую ночь.
В строгом спокойствии, словно подводил итоги своей жизни, Измайлов подкинул в разгорающийся костер пласт срезанного мокрого мха, чтобы сильнее дымило, протер снегом черные от болотной грязи лица неподвижно лежащих жены и сына и сел рядом с ними, найдя в себе силы улыбнуться немой бродяжке. Видения больше его не тревожили, сознание работало с потрясающей ясностью, он все понимал и все принимал, без грусти прощаясь с прошлым и уже не боясь будущего. Обыкновенный доктор, каких тысячи, он и так сделал намного больше своих сил и теперь ждал только чуда. Последнее, что четко осталось в его ускользающей памяти, был огонь разгоревшегося костра.
В жизни все устроено правильно, на этом стоит мир. Безмолвно летит где-то в небе всадник на вороном коне, имеющий меру в своей руке, и в этой мере наши слезы. Вышедший к Петрову скиту на день раньше, Кузьмич, собирая дрова для печки, заметил далеко в болоте мерцающий огонек их костра, вернулся в избушку, взял ружье, проверил, надежно ли привязана лошадь, и через два часа нашел в тумане неподвижно лежащих на снегу мужчину, женщину и маленького мальчишку. Еще одна девушка, почти подросток, сидела возле костра и без всяких эмоций смотрела на появившегося из другого мира человека, блестя белками глаз на истощенном, черном от болотной грязи лице. Она не плакала и не радовалась, словно все ее чувства давно закончились, исчерпав себя за коротенький отрезок прожитой ей жизни. Их путь к этой встрече был отмечен двумя березовыми крестиками, и она решила жить только для того, чтобы помнить об одном из них. Ведь пока мы помним, ушедшие живут вместе с нами.
— Вы из фактории? — не узнавая своего голоса, тихо спросил Кузьмич, пораженный страшными следами голода и чудом появления этих людей за пятьдесят верст от места их высадки. — Еще кто-нибудь спасся?
Девушка отрицательно покачала головой, и вдруг, впервые за много дней, в ее зеленых глазах блеснули слезы. Но она так и не заплакала. Мы такие, какими нас видят другие, и если она для кого-то представлялась принцессой, то значит, она была ей, а принцессы никогда не плачут.
К утру охотник перетащил всех в скит, жарко натопил печь и приготовил отвар из вяленого мяса. Алексей еще раз пришел в себя, когда охотник нес его на плечах в темноте по самой кромке последнего болота. Верхняя пуговица пропитанного грязью пальто больно врезалась в горло. Да еще какая-то липкая мокрота наглухо обложила легкие, от полного истощения они распускались, как нитки, и совершенно не давали дышать. Он попытался что-то сказать, хрипнул и снова потерял сознание.
Если человек не помнит, как он рождается, кто сказал, что он будет помнить момент своей смерти? Когда Алексей открыл глаза, он увидел низкий закопченный потолок, мерцающий по бревенчатым стенам огонь
