Читаем без скачивания Удавка для бессмертных - Нина Васина

Здесь, в пустом холодном кабинете Доктора, она дала себе слово, что узнает разгадку. Какими бы вновь рожденными девушками и ожившими агентами КГБ ее ни сбивали с толку.

Бомжа под лестницей не было. У лифта ей козырнул крупный мужчина лет сорока – сорока пяти, показал документы. Два человека охраны. Второго Ева не видела.

– Кого водить? – спросили ее, развернув веером фотографии. Ева, задержав дыхание, рассмотрела себя, маленькую Еву-Иву, хохочущего Сережу, Далилу с Кешей – снимали на улице, маленький – из паспортных – снимок Илии и дивной красоты и мастерства цветную фотографию Сусанны Ли с обнаженными плечами. Ева выдернула из веера две фотографии – Далилы и Сусанны. – Я хотел сказать, – мялся охранник, – тяжеловато будет с детьми, если вдруг что.

– Завтра детей вывезут отсюда.

У дверей в квартире, не дав раздеться, Кеша вручил ей почту. Разодрав конверт, Ева обнаружила лотерейный билет. Нервы, что ли, были на пределе, но, сбросив одежду на пол, она немедленно ринулась звонить Январю и не смогла сдержаться, когда он взял трубку:

– Черт тебя подери, ты нашел что-нибудь по заказам в Интернете?!

– Он умер, – сказал Январь. – Карпелова больше нет. Это все. Что мне надо искать? Вам приспичило поразвлекаться, а я при чем?

– Убью, – простонала Ева.

– Это я уже прочитал в файле «отстрел».

– Мне пришел по почте лотерейный билет, ты же лучший в области компьютерного шпионажа! – Ева сама удивилась жалобным интонациям в голосе.

– Не подлизывайся, – перешел на «ты» Январь. – Есть у меня пара идей. Где встретимся?

– Приезжай ко мне.

– А как там насчет свидетелей? Если ты одна, я не поеду.

– Шесть человек! Приезжай, я падаю от усталости, никуда ехать не могу.

– Последний вопрос. Далила…

– Дома! – закричала Ева, не дав ему договорить.

– А что будете…

– Выпьем все, что привезешь!

В прямоугольнике открытой двери видением прошла девочка, в какой-то момент подняв на Еву желтые глаза леопарда.

– Ты-то мне и нужна!

– Ты мне тоже, – вернулась в освещенный прямоугольник Сусанна. – Илия сказал, что ты отлично стреляешь. Исполнишь мечту идиотки?

– Хочешь кого-то пристрелить? – Ева расслабилась в кресле, наблюдая, как девочка усаживается перед ней на ковер и обхватывает коленки руками.

– Нет. Хочу научиться стрелять. Метко и хорошо. Хрустов обещал, но не вернулся с войны.

– Хрустов обещал научить тебя стрелять?

– Да. Мне было пять лет, он пошел на сделку: анализ крови на мое желание. Как тесен мир, да? Я знаю, что ты знакома с Хрустовым. Я видела его фотографию у тебя. Я залезла в твой стол, извини. Может быть, ты и мамочку мою знаешь?

– Знаю, – вздохнула Ева. – Сегодня познакомились. Она давно пьет?

– С тех пор, как Хрустов ушел на войну.

– Можно задавать любые вопросы? – уточнила Ева.

– Только интересные, – включила ночник Сусанна.

– Тебя прислал Корневич?

– А тебя?

– Ладно, – улыбнулась Ева, – пойдем с другого конца. Это правда, что тебе позвонил Илия по объявлению, или ты все-таки нашла его сама?

– Правда. Он был восьмой, кто позвонил. Он меня покорил. Он сказал: «Обещаю надежное убежище и защиту».

– Подожди, чтобы начать разговор с девушкой по вызову, он должен был сначала что-нибудь спросить.

– Да, – вздохнула Сусанна, – он спросил, действительно ли я обещаю вечную жизнь? К этому времени мне затея с объявлением как-то разонравилась, я сказала, почему бы ему не начать с пронзительных ощущений? Он стал смеяться. Странно так, как будто нашел, что искал. Сказал, что насчет ощущений ему нет равных, а когда я уже хотела положить трубку, он предложил мне прикоснуться к ней губами. Я прикоснулась, он меня укусил, я вытерла кровь и спросила, что он еще может делать на расстоянии? Он сказал про убежище и защиту. Он сказал, что будет ждать меня у метро. И вот выхожу я из комнаты с прокушенной губой и в полном пришибе, – Сусанна легла на спину и плавным движением расставила руки в стороны, – а моя мамочка кладет трубку параллельного аппарата.

– Дальше я уже знаю, она тебя ударила, ты ушла.

– Нет. Я не поэтому ушла. Подумаешь, ударила! Она не сказала, что я ей тоже неслабо приложила? Когда мы помирились и залились слезами, я стала ей делать примочку, потому что у меня рука тяжелей. И тут меня ожидал большой сюрприз. Я ей уже говорила, что она стала худеть, а тут вдруг рассмотрела вблизи ее лицо. Эта тварь… Эта гадина мне ничего не сказала!

– Сифилис, проказа или рак кожи? – не выдержала наступившего молчания Ева.

– У нее пропали морщины возле глаз! И из трех на лбу осталась только одна! И те, что над переносицей, исчезли! Как я любила это лицо, я знала его до миллиметра, каждое выражение, каждое движение ресниц! – Сусанна резко поднялась и стала на четвереньки. – Я схватила ее руку, и даже на ощупь было заметно, что рука стала другой, она стала тоньше, а кожа совсем гладкая!

Ева почувствовала, что у нее начала нервно дрожать нога, она сменила позу, легла на спинку кресла головой, дрожь не проходила.

– А почему тебе так не понравилось, что твоя мама стала без морщин и с гладкими руками?

– Это неинтересный вопрос, – вздохнула Сусанна и опять легла на спину, разбросав руки. – Попробуй спросить что-нибудь другое.

– У тебя есть документы?

– А это банальный до тошноты вопрос офицера Федеральной службы. Отвечу, потому что предчувствую сюрпризы. Есть. Свидетельств о рождении два, паспорт иностранный один. Паспорт, правда, старый, я его получала в восьмидесятом. Хочешь провести идентификацию личности?

– А почему иностранный? Где наш, родной?

– Наш паспорт забрал Хрустов, когда я второй раз пристрелила Корневича.

– Да, насчет многоразовых убийств этого самого Корневича. Не очень понятно, как он, офицер службы, мог допустить подобное?

– Комитета.

– Что? – не поняла Ева.

– Тогда был Государственный комитет, а не служба. Но странности некоторые есть. Первый раз я это плохо помню, как только Корневич сморкнулся на ковер, у меня случилось помутнение сознания, поэтому, когда он вдруг заговорил на французском и стал читать стихи, я выстрелила, просто чтобы прекратить у себя бред. Вера позвонила Хрустову, он приехал, сказал сначала, что будет растворять труп в ванной, а потом решил просто забросить его в мусорный контейнер.

– А ты сегодня что-нибудь ела? – перебила Ева Сусанну. Она ничего не могла поделать с дрожью, которая теперь охватила большую часть тела.

– Конечно. Все как заказывала. Гренки, сыр, кофе, сок. Меня даже выгуляли для хорошего обмена веществ. Если тебя интересуют подробности этого самого обмена, то могу доложить: стул нормальный.

– Ты очень красивая, – Ева легла рядом с девочкой на пол, оперлась на локти.

– Это ты красивая, а я экзотическая.

– Доктор Менцель сказал, что ты незабвенная.

– Неудачное сравнение, – отвела свои глаза от лица Евы Сусанна, – Ивлин Во? Или я ошибаюсь? «Ваш незабвенный песик машет вам хвостиком с небес». Это повесть, где служитель крематория для животных сжег свою умершую подругу. Кто это – доктор Менцель?

– А это один из тех интересных вопросов, которые многое решают. Значит, забросил Хрустов труп Корневича в мусорный контейнер. И что?

– Ничего. На другой день я встретила Корневича в кафе, привела его домой и уже преднамеренно выстрелила ему в спину.

– Это был какой год? Восемьдесят четвертый? Где же ты взяла оружие?

– Купила на рынке.

– А второй раз?

– А Хрустов забыл забрать его с кухонного стола после первого раза, пистолет так там и лежал.

– Ну до чего же условная вещь – память, – Ева сразу успокоилась, села и посмотрела на Сусанну с жалостью. Представить себе, что отстрельщик Хрустов, по крайней мере тот, которым она его знала, забудет где-то оружие и даст им воспользоваться второй раз, она не могла, даже сделав скидку на его тогдашнюю молодость. Грустно признать, но Хрустов со своим напарником Корневичем испортили жизнь двум женщинам и изрядно повредили рассудок обеим. Холостые патроны? Но зачем?

– Я вспомнила это имя. Менцель! – вдруг радостно воскликнула Сусанна. – Это врач, который вскрывает трупы. Я в морге оставила ему сумку для Корневича. Черт! Совсем про нее забыла. Надо было, когда звонила про клише, напомнить, чтобы этот гад отдал сумку. Там моя любимая игрушка. Замок в снегу.

Спокойствие Евы моментально сменилось сосущей тревогой и тоской, про рассказ Доктора она забыла.

– Зачем тебе клише? – спрашивает Ева и встает.

– Мне нужно золото. Оно мое. Мне его оставил Дални перед тем, как умереть. Мой трагичный швед, моя надежда на новую жизнь. Все началось с него. Нет, я бы все простила Хрустову и не стала бы маленькой его травить так, что он ушел на войну. Но я не могла простить, что он не сказал тогда, отчего умер Дални. Он знал и не сказал. Если бы он сказал, не надо было бы бежать, убивать, прятаться, уменьшаться. Хотя…