Читаем без скачивания Приказ самому себе - Юрий Дьяконов

— Как же, Лидия Николаевна?! — перебил Сазон. — Ведь вы говорили, что в сорок пятом у вас только пять классов было. А в сорок восьмом — уже десять?!

— Ну так что ж. Шестой — седьмой и восьмой — девятый мы один год проходили. Я ж говорила: мы решили догнать все, что война отняла.

Сазон был ошеломлен. Оказывается, Лидия Николаевна в пятнадцать лет, как и он, имела только пять классов. Как и он осталась без родителей… Нет. У него хоть тетка есть…

— Так это когда было! — вздохнул Сазон. — Разве разрешат…

— А что разрешать-то?! — резко сказала она. — Здоровый, неглупый парень. Говорят, даже смелый. А вздыхает! Ждет, когда его кто-то за шиворот тащить будет! А сам не можешь?!

Если бы так говорил кто другой, Сазон, наверно, нагрубил бы ушел. Но она могла. Она имела право так говорить!.. И он молчал. С ее резких слов было обидно и неловко. И вместе с тем на душе светлело. В груди росло какое-то веселое упрямство. Хотелось доказать, что он совсем не такой.

— Тебе не хватает одного — мужества! Не удивляйся. Слушай. Я приходила к тебе в январе, в феврале, в марте. А ты все прятался! Да-да, прятался — соседи сказали. Ты не узнал даже: зачем я приходила. А трусливо шмыгал в двери и молчал.

Ну это было уже слишком! В этом Сазона никто не обвинял.

— Я не трус! — крикнул он.

— А вот это и еще: настоящий ли ты парень, есть ли у тебя мужской характер — доказать надо! — сказала она. — Я хотела предложит тебе: догоняй свой класс. Была уйма времени. Целых восемь месяцев! Но ты разбазарил их, прячась за дверью.

— И теперь уже ничего нельзя?! — испугался он.

— Можно! Только трудней. Есть до сентября почти сто двадцать дней. Это много! В школе рабочей молодежи в году ненамного больше. Но они же еще и работают!.. За пятый ты материал в основном знаешь! Только повторить. Значит, остается — шестой. В школе все лето работают учителя по разным предметам. Они охотно помогут…

— Лидия Николаевна! Так правда можно?!.. В седьмой?!..

— Правда, Гриша. Только при условии, если ты будешь учиться так, как сейчас работаешь. И если характера хватит.

— Лидия Николаевна!.. Да если!.. Да как же это!.. — кричал Сазон, мечась по комнате. — Да я как зверь буду!

— „Как зверь“ не надо, Гриша! — засмеялась Лидия Николаевна. — Трудно станет — зверь убежит. А человек — нет. Он своего добьется!.. И раз ты решил, не теряй ни одного часа. Вот тетрадка. Вот задачи. Решай. А через час я зайду, проверю. Но без помощников. Сам решай.

— Что вы, Лидия Николаевна! Только это… чтобы никто…

— Тайна?.. Ну пусть будет тайна. Договорились.

Слово Лидия Николаевна сдержала: не сказала никому.

Но на второй день во время занятий Зойка побежала за книгой, забытой Женей, в комнату мальчиков. Дверь оказалась запертой на крючок. Зойка не выдержала, глянула в замочную скважину и увидела, что Сазон занимается… Узнав об этом, Зиновий, Саша и Женя взяли у Зойки страшную клятву, что она не проговорится. И решили: Сазону обязательно нужно помочь…

После работы Сазон вдруг обнаружил в своей тумбочке стопку учебников за шестой класс, пяток чистых тетрадей и одну общую в клеенчатом переплете. Открыл ее и обрадовался. Мелким стремительным почерком в ней, урок за уроком, с самого первого сентября, были записаны все задачи и примеры. „Чья?“ — подумал он. Но надпись на титульном листе была тщательно выскоблена.

Стал задачи решать, что Лидия Николаевна задала. Одно удовольствие: шпарь сразу из тетради готовое решение.

Он разделался таким образом с двумя задачами и вспомнил: „Лидии Николаевне слово дал, что без этого… А как сдавать буду?.. — В конце концов решил: — Загляну в тетрадь только тогда, когда совсем решить не смогу“. И спрятал ее от соблазна подальше под матрац.

Особенно трудно было Сазону первые дни. Все время приходилось подглядывать то в учебник, то в ту тетрадку.

— У-у-у, баран твердолобый! — сам себя ругал он, стуча по лбу. — Все бы тебе хаханьки!.. Сам думай! Сам!..

И правда: голова с каждым днем думала все лучше. Многое всплывало в памяти само собой. А по географии и зоологии он пересказывал Лидии Николаевне целые главы.

— Ну и память у тебя! — похвалила она. — Только смотри, Гриша. Взялся ты горячо. Не остынь скоро. Соблазнов много: то погулять захочется, а то какая-нибудь фантазия в голову придет.

Нет, Лидия Николаевна! У меня, знаете, какой характер?!.. Железный! Вцеплюсь, как бульдог… За четыре месяца два года догнать?!.. Да я есть не буду, спать не буду, а догоню!..

Пятого мая вечером собрался экстренный совет отряда. А на утренней линейке Зиновий зачитал „приходо-расходную книгу“. Оказалось, что заработали за три дня двести сорок пять рублей а на еду потратили сто пятьдесят шесть. Командир спросил:

— Что же мы пошлем во Вьетнам?.. Что будем делать, ребята?!..

Поднялся шум, посыпались предложения… И решили так: подъем делать в пять, тогда можно выезжать первыми, а не ждать, пока машины развезут рабочих совхоза. Это сэкономит не меньше часа. Продлить работу на час. Но договориться: пусть на поле привозят что-нибудь перекусить. И еще: просить директора, чтобы в столовую отпускали продукты из кладовой совхоза, а не из треста столовых. Это сократит расходы на питание…

Все утро Лидия Николаевна потратила на „утрясание“ этих вопросов. Но зато приехала в поле к одиннадцати часам не с пустыми руками. Тут же, в лесополосе, ребята выпили по кружке густого молока и съели по здоровенному ломтю пахучего, еще теплого хлеба. Перекусив, разлеглись отдохнуть на разостланной соломе, бросив сверху куртки и пальто. Прорепетировали инсценировку к концерту. Послушали транзистор.

Когда время перерыва прошло, Зиновий шепнул Стасику.

Тревожный сигнал горна мигом поднял всех на ноги.

— „Бэшники“! — закричал командир. — На виноградники! Ура!

— Корсары! На абордаж! За мной! — поддержал Сазон и первым побежал к виноградникам. За ними кинулись остальные.

— Какой у вас народ, Лидия Николаевна! — похвалила бригадир. — Ведь устают же. Вижу. А нос не вешают.

В последний день, девятого мая, работали особенно дружно. Когда приехали машины, девочки закричали:

— Принесло вас! Не могли хоть на полчаса опоздать?!

— Вам не угодишь, девчата! — смеялись шоферы.

Прощаясь с веселой тетей Машей, девчонки кинулись ее целовать Мальчишки солидно протягивали бригадиру руку.

— Приезжайте еще! — говорила она. — Я вам лучшие участки приготовлю!.. — и долго махала им рукой вслед.

Вечером в честь Дня Победы дали рабочим совхоза такой концерт, что сами удивились. Так хорошо никогда не выступали.

— Да вы же настоящие артисты! — похвалил директор совхоза. После концерта большинство осталось смотреть кино. А Зиновий с Женей и Саша с Зойкой решили попрощаться с поселком. Обошли все знакомые места и остановились на пустыре за общежитием. Дальше, за дорогой, начинались поля.

— Бр-р-р! — передернула плечами Саша. — Что-то холодно.

— Так давайте костер разожжем! — предложил Зиновий.

— Костер! Костер! — запрыгала Зойка. — Как в лагере! Костер загорелся от одной спички. „Папина школа!“ — с гордостью подумал Зиновий. Огонь быстро набирал силу. Пламя лизало палки, чуть влажные от вчерашнего дождя. Потрескивало. Все согрелись и замолчали. Каждый думал о чем-то своем.

Зиновий лег на куртку и глядел в небо… Ночь светлая. По небу облака. Луна высвечивает. Облаков много. Они бесформенные, с рваными краями. Кажется, что это вовсе не небо, а необозримо широкая река ранней весной. А по реке идут изломанные льдины, разделенные извилистыми полосками темной воды… Дышится легко. И от этого вида, от холодного, промытого дождями воздуха в душу входит какая-то спокойная радость, зачарованность. Ждешь чего-то хорошего, ясного.

— Ребята, — тихонько окликнул он товарищей, — давайте дружить долго-долго. Папа говорил, что дружба с детства — самая крепкая… И чтоб друг другу никогда не врать…

— Конечно, — откликнулись Женя с Зойкой. А Саша спросила:

— Открой тайну. Зачем ты тогда в школу вернулся? Когда журнал…

— Скажу, — помолчав, ответил он. — Портсигар папин забыл с папиросами. Я ведь тогда курить хотел научиться.

— Вот дурак!

Чего ж ты ругаешься. Не курю я!.. Тогда ребята смеялись, что не умею. Вот я и притащил. А потом за батарею в туалете спрятал.

— Ладно. Чего сейчас об этом, — вмешался Женя. — А помните, как за нами кто-то следил, когда мы с КИБом шли?

— И конфеты подбросили. Сейчас бы их сюда! — вздохнула Саша.

— И тебе, Женька, записки писали, что тебя отлупить хотят, — вспомнил Зиновий, — Вот бы узнать кто?!

— Я, — тихо произнесла Зойка и встала.

— Что „я“? — спросил Женя.

— Все я! — ответила она, отворачиваясь. — И шла за вами в дождик. И записки тебе писала. И конфеты… — тоже я.