Читаем без скачивания Убийство императора. Александр II и тайная Россия - Эдвард Радзинский

На балах Саша никогда не танцевал – стеснялся своего неуклюжего тела. Он спасался в углу среди стариков. И оттуда влюбленно смотрел, как великолепно танцевал брат.

Саша обладал нечеловеческой силой. Мальчиком брал подкову и, смеясь, гнул ее. И опять – смотрел на Никса, ища одобрения.

За этот постоянно добродушный взгляд, толстую физиономию и силу двор прозвал его «бульдожка».

Все погубил случай. В тот день во дворце гостил старший сын сестры Маши, молодой герцог Николай Лейхтенбергский.

Никс увлекался гимнастикой и борьбой. Борьбой увлекался и Николай Лейхтенбергский. Никс предложил ему схватку. И два Николая сошлись, конечно же, в присутствии Саши, преданного почитателя Никса. И во время борьбы Никс больно ударился, удар пришелся в позвоночник. «Он так сильно ударился об угол мраморного стола, что если бы его не поддержали, то он упал бы, – вспоминала Александра Паткуль. – Муж мой, бывший в это время дежурным в Зимнем дворце при Государе, в это самое время вошел в зал, где играли Их Высочества, чтобы поздороваться с ними. Увидев наследника бледным и не имеющим силы даже подняться с места, муж побежал и принес стакан воды, о чем никто не подумал. Тут он расспросил, в чем дело, и, узнав от великого князя Александра Александровича (Саши. – Э.Р.) все подробности, сказал графу Строганову (граф Сергей Строганов – наставник Никса. – Э.Р.), что следует немедленно послать за доктором, что на такой серьезный ушиб, как ушиб спинного хребта, надо обратить внимание… Но никаких энергичных мер принято не было».

Вскоре приехала невеста Никса, датская принцесса Дагмара. Миниатюрная, очаровательная Дагмара была совершенно влюблена в жениха.

Дагмара прекрасно держалась в седле, и в Петергофе устроили охоту на лис – на лошадях. И когда Никс привычно вскочил на лошадь, лицо его искривилось от боли. Отец спросил его, в чем дело, но вместо ответа Никс только пришпорил лошадь… и, вскрикнув от боли, чуть ни свалился с коня. К этому отнеслись несерьезно. Но уже вскоре цесаревич начал меняться на глазах – сильно похудел, горбился при ходьбе. Отец не понимал, сердился, выговаривал ему за то, что «ходит стариком». Никс старался преодолевать боль… и губил себя.

Наконец, его по-настоящему обследовали врачи. После чего лейбмедик Боткин пришел в кабинет государя. Император вышел из кабинета бледным.

Оказалось, что от удара у Никса развилась неизлечимая болезнь – костный туберкулез.

Он был приговорен.

Никса отправили лечится в Ниццу. Ему становилось все хуже, и Саша попросился поехать к нему.

В апреле 1865 года царь получил страшную телеграмму. К туберкулезу добавилось заболевание мозга. Дни наследника были сочтены. Надо было спешить. Сообщили в Копенгаген, и невеста Дагмара с матерью выехали в Ниццу.

Александр со всей семьей отправился в последний раз повидать сына.

Перед отъездом – молебствие в Казанском соборе. Всей семьей молились у святых икон. «Ехали с одной мыслью – приведет ли Господь застать его живым… Летели на поезде с ужасающей быстротой», – записал воспитатель наследника.

В Берлине их встретил дядя Вилли (король Вильгельм), дядя наследника. Оба монарха молча обнялись.

В прусской столице к императорскому поезду подцепили вагон с Дагмарой и матерью. Обе плакали. В Париже императорский поезд встретил Наполеон III. Царь «был благодарен ему за скорбь на лице».

С небывалой тогда скоростью – в три дня и три ночи – достигли Ниццы.

Так быстро из Петербурга еще никто не ездил. На перроне встречало множество русских – многие с заплаканными лицами – все любили Никса.

Он умирал на вилле Бермон. (Отец потом ее выкупил.) Вошли всей семьей. Никс лежал с веселым лицом. Точнее, с веселой улыбкой на восковом исхудавшем лице. У кровати стояли Дагмара с матерью, и над маленькими датчанками возвышался гигант Саша… Императрица бросилась к Никсу.

Никс всех перецеловал. Он был в памяти. Но ночью в бреду он обращался к депутациям с речами… командовал полками… объяснял заслуги отца… цитировал латинские изречения… говорил о нуждах угнетенных турками славян…

«Все потом кляли себя за то, что никто не распорядился все это записать», – вспоминал его воспитатель (генерал-лейтенант Н. Литвинов).

На исповеди Никс сказал, что чувствует за собой свой главный грех – недостаток терпения и грешное желание поскорей умереть. Потом снова вошли семья и Дагмара. Никс сказал шутливо: «Не правда ли, папа́, она у меня милашка?».

Так он хотел хоть немного всех развеселить.

Наступило 12 апреля – последний день Никса.

Царь с семьей жили через улицу на вилле Verdiie (ее купили к их приезду). Уже в 6 утра всех разбудил прибежавший воспитатель Никса – кончается!

Никса рвало от мускуса. Дагмара, стоя на коленях, вытирала ему подбородок.

Он держал ее руку, потом сказал: «Папа́, берегите Сашу, это такой честный, такой хороший человек…».

«Часу в третьем он поднял праву руку и, поймав голову Саши, левой искал как будто голову принцессы Дагмары… Тут язык у него стал слабеть, и скоро он произнес последнюю фразу… Взяв за руку Императрицу и указывая на нее Гартману (врачу. – Э.Р.), сказал по-французски: “Позаботьтесь… о ней… хорошенько”» (Н. Литвинов).

Но красивая семейная легенда перескажет эпизод несколько иначе: будто на смертном одре Никс обнял голову брата одной рукой, а другой взял руку своей несостоявшейся жены. И вложил ее руку в руку брата… Это оправдывало последующие события.

Дагмара написала отцу в Копенгаген: «Я благодарю Бога за то, что застала его, мое дорогое сокровище, в живых и была узнана им в последнюю минуту… Никогда, никогда не смогу забыть взгляд, которым он посмотрел на меня, когда я приблизилась к нему. Нет, никогда! Бедные Император и Императрица! Они были так внимательны ко мне в моем, а также в своем горе; его бедные братья, особенно старший – Саша, который любил его так возвышенно – не только как брата, но как своего единственного и лучшего друга. Для него, бедняги, очень тяжело, что теперь он должен занять место своего любимого брата…».

Итак, наследником становился Саша. Воспитатели Саши были в печали. Они знали способности своего подопечного. «Семейный ученый», великая княгиня Елена Павловна, умоляла государя объявить наследником Владимира… Тот тоже звезд с неба не хватал, но не был так упрям и туповат или, как выражались корректно – в нем не было такой «статичности мышления».

Но Александр был слишком подавлен потерей. Он не захотел ничего менять.