Читаем без скачивания Пандемониум - Лорен Оливер

Она хочет меня задушить.

— Уйди от меня! — кричу я и, чтобы отогнать ее, молочу в воздухе кулаками.

В результате я ударяюсь затылком о платформу, и на секунду у меня перед глазами вспыхивает разноцветный фейерверк.

— Лежи тихо, — говорит женщина, будто хочет меня убаюкать.

Это удивительно, но у нее добрый голос. Боль отступает, крики прекращаются, и я уплываю в туман.

Тогда

Мы бежим, как дичь от охотников, мы в панике и не выбираем дорогу. У нас нет времени достать оружие, у нас нет сил драться. Мой нож в рюкзаке, а значит, бесполезен. Для того чтобы его достать, мне надо остановиться. Стервятники быстрые и сильные, они крупнее и крепче обычных людей, крупнее и крепче любого, кто пытается выжить в Дикой местности.

— Сюда! Сюда!

Рейвэн бежит впереди меня и тащит за руку Сару. Сара так напугана, что не может кричать, она просто, спотыкаясь в снегу, бежит рядом с Рейвэн.

Ужас отбивает дробь у меня в груди. За нами бегут три стервятника. У одного из них топор. Я слышу, как он размахивает им в воздухе. У меня горят легкие, с каждым шагом я утопаю в снегу на шесть дюймов. От напряжения у меня дрожат ноги.

Мы преодолеваем холм, и внезапно перед нами возникает обнаженная порода. Огромные валуны стоят впритирку, как люди, которые пытаются согреться на морозе. Они покрыты льдом, кое-где между ними остались пустоты, маленькие темные арки, куда не проник снег. Нам не обойти эту стену и не перелезть через нее. Мы здесь как звери в загоне.

Рейвэн на мгновение застывает на месте. На нее бросается стервятник. Я кричу. Рейвэн срывается с места и увлекает за собой Сару. Она бежит прямо на стену из валунов, потому что бежать больше некуда. Я вижу, как она пытается вытащить нож из кожаной сумки на поясе. Но замерзшие пальцы не слушаются. У меня обрывается сердце — Рейвэн решила драться. Это ее план. Мы умрем здесь, перед стеной из валунов, и нашу кровь впитает снег.

Горит горло, голые ветки хлещут меня по лицу, жалят глаза. Один из стервятников так близко, что я слышу его дыхание, вижу его тень рядом со своей. И в момент, когда он уже готов схватить меня, я вспоминаю о Хане. Две тени на улицах Портленда, солнце стоит высоко, наши ноги в одном ритме отталкиваются от асфальта.

Бежать больше некуда.

— Вперед! — кричит Рейвэн и толкает Сару в черный проем между валунами.

Сара маленькая, она проскочит. Надеюсь, стервятники там не смогут ее достать. А потом рука стервятника опускается мне на спину, я падаю на колени и дальше, в снег. Наст скрипит у меня на зубах. Я переворачиваюсь на спину. До стены из валунов всего шесть дюймов.

Он надо мной — огромный кровожадный монстр. Он поднимает над головой топор. Лезвие топора блестит на солнце. Мне так страшно, что я не могу ни кричать, ни двигаться, ни дышать.

Стервятник напрягается, он готов нанести удар.

Я закрываю глаза.

Выстрел разрывает тишину. Потом — еще два. Я открываю глаза и вижу, как стервятник заваливается на бок. Он похож на марионетку, у которой вдруг перерезали нитки. Топор падает в снег лезвием вперед. Два других стервятника тоже падают от метких выстрелов. Их кровь забрызгивает снег.

И я вижу их. К нам бегут Тэк и Хантер, они бледные, изможденные, в руках у них винтовки.

Сейчас

Я прихожу в себя и понимаю, что лежу на спине на грязной рваной простыне. Рядом со мной на коленях сидит Джулиан. Руки у него не связаны.

— Как ты себя чувствуешь?

Я вспоминаю все сразу — крысы, монстры, женщина без половины лица. Я пытаюсь сесть. В голове вспыхивают искры.

— Тише, тише, — Джулиан обнимает меня за плечи и помогает сесть. — Ты очень серьезно ударилась головой.

— Что произошло?

Мы сидим на кое-как огороженном разобранными картонными коробками участке платформы. По всей ее длине местные обитатели обустроили для себя некое подобие жилищ: на веревках между досками болтаются разноцветные простыни; в огромные картонные коробки затащили старые матрасы; стены и перегородки, обеспечивающие хоть какое-то уединение, сделаны из скрепленных вместе сломанных стульев и трехногих столиков. Горячий воздух пахнет гарью и машинным маслом. Я вижу, как дым ползет по потолку и исчезает в небольшом вентиляционном отверстии.

— Они тебя помыли, — тихо говорит Джулиан таким тоном, будто сам не верит своим словам. — Сначала я подумал, что они собираются тебя… — Он замолкает, а потом встряхивает головой и продолжает: — Но потом пришла женщина с бинтами и всем, что надо. Она перевязала тебе шею. Рана снова начала кровоточить.

Я дотрагиваюсь до шеи, действительно на нее наложили толстую марлевую повязку. О Джулиане тоже позаботились — разбитая губа промыта, синяки на глазах начали сходить.

— Кто эти люди? — спрашиваю я. — Что это за место?

Джулиан снова качает головой.

— Инфицированные…

Он видит, как я стискиваю зубы, и торопится объяснить:

— Я не знаю, как еще их называть. И тебя.

— Мы разные.

Между дымящимися кострами бродят сгорбленные фигуры калек. Где-то готовится еда, я чую запах. Не хочу даже думать о том, что они здесь едят и на каких животных ставят капканы. При воспоминании о крысах у меня сводит желудок.

— Ты разве еще не понял? Мы все разные. Мы живем по-разному. В этом весь смысл.

Джулиан хочет что-то ответить, но в этот момент появляется женщина, та самая, с которой я пыталась подраться на краю платформы. Она отодвигает в сторону кусок картона, и только тут до меня доходит, что они построили это, чтобы у нас с Джулианом было свое место.

— Ты пришла в себя, — говорит женщина.

Теперь, когда первый испуг прошел, я вижу, что у нее не то чтобы нет половины лица, как это показалось мне раньше, просто правая сторона гораздо меньше левой. Эта меньшая сторона словно бы ушла внутрь, как будто вместе соединили две разные маски. В своей жизни я видела всего несколько физически неполноценных людей, да и то на фотографиях в учебниках. Но сейчас я понимаю, что у этой женщины врожденный дефект. В школе нам говорили, что от не исцеленных рождаются такие вот дети — калеки и уроды. А священники говорили нам, что так делирия проявляет себя в физическом состоянии детей не исцеленных родителей.

У здоровых людей рождаются здоровые дети; дети, рожденные от заразы, рождаются с заразой в крови и костях.

Все эти люди, хромые, горбатые, уродливые, были вынуждены уйти под землю. Что случилось бы с ними, если бы они, еще маленькими детьми, остались на поверхности? Я вспоминаю, как Рейвэн рассказывала мне о том, как нашла Блу.

«Ее бы наверняка у меня отобрали и убили. Ее бы даже не похоронили… Ее бы просто сожгли и выбросили вместе с мусором».