Читаем без скачивания Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе - Агата Кристи

Она смолкла, заглядывая в будущее, и оно явно открывалось ей в виде кричащих и броских образов. Что ж, решил про себя инспектор Нил, не самая страшная перспектива. Она снова повернулась к нему.

– И что это было? Мышьяк?

Голосом, призванным охладить ее пыл, инспектор Нил сказал:

– Причина смерти пока не установлена. Будет вскрытие, а потом и расследование.

– Но вы уже все знаете, да? Иначе вы бы сюда не приехали.

Вдруг оказалось, что это круглое и глуповатое лицо может быть проницательным.

– Вы уже расспросили прислугу, что он ел и пил, да? Вчера на обед. Сегодня на завтрак. Само собой, какие напитки.

Он видел, как в мозгу ее бешено прокручиваются возможные варианты. Осторожно произнес:

– Есть вероятность, что причиной болезни явилось нечто, съеденное им за завтраком.

– За завтраком? – Она удивилась. – Но это же очень трудно. Не представляю, как…

Она смолкла и покачала головой.

– Не представляю, как она могла это сделать за завтраком… Разве подсыпала что-то ему в кофе, когда мы с Элейн отвернулись.

Рядом с ними тихий голос мягко произнес:

– Чай ждет вас в библиотеке, миссис Валь.

Миссис Валь вздрогнула.

– О-о, мисс Доув, спасибо. Да, чашечка чаю мне не помешает. А то я прямо ничего не соображаю. Вы, инспектор, чаю не желаете?

– Спасибо, пока нет.

Чуть замешкавшись, толстушка не спеша удалилась.

Когда она скрылась за дверью, Мэри Доув негромко пробормотала:

– Она, наверное, понятия не имеет о том, что такое клевета.

Инспектор Нил не ответил.

Мэри Доув продолжала:

– Я могу вам быть чем-то полезна, инспектор?

– Где я могу найти Эллен, уборщицу?

– Я вас провожу. Она только что пошла наверх.

II

Эллен оказалась женщиной суровой, не робкого десятка. Ее сморщенное лицо смотрело на инспектора с триумфом.

– Сэр, это просто кошмар. Вот не думала, что в доме, где я живу, случится такое. С другой стороны, не так меня это и удивляет. Уж давно я хотела предупредить хозяина – хватит, ухожу от вас. Не нравится мне, как в этом доме выражаются, сколько выпивают, да и вообще все эти шашни я не одобряю. Против миссис Крамп ничего не скажу, а вот Крамп и эта девчонка Глэдис в службе ни рожна не смыслят. Но больше всего мне не по нраву шашни.

– Какие шашни?

– Если еще не узнали, скоро узнаете. Весь дом про это лясы точит. Совсем стыд потеряли. Они, видишь ли, в гольф играют или в теннис. Да я своими глазами видела, во что они играют. Дверь в библиотеку была открыта, а они там, прямо тебе два голубка – целуются да милуются.

Яд, источаемый этой старой девой, был воистину смертоносным. Можно было и не спрашивать: «О ком вы?», но Нил все-таки спросил.

– О ком? О хозяйке… и ее кавалере. Они уж и не стесняются никого. Но, между прочим, хозяин об этом пронюхал. Нанял кого-то следить за ними. Разводом бы дело кончилось, как пить дать. А оно кончилось вон чем.

– Вы хотите сказать…

– Вот вы, сэр, все расспрашиваете, что хозяин ел, да что пил, да кто ему что подносил. А я вам так скажу: эта парочка его и порешила. Он добыл откуда-то отраву, а она подсунула хозяину, так оно и было, хоть что мне говорите.

– А вам никогда не попадались тисовые ягоды в доме или где-то поблизости?

В маленьких глазах блеснуло любопытство.

– Тисовые? Это же ядовитая гадость. Мне еще матушка в детстве наказывала: эти ягоды не трожь! Так что, сэр, ими и отравили?

– Чем отравили, мы пока не знаем.

– С тисовыми ягодами она вроде не баловалась. – В голосе Эллен звучало разочарование. – Чего не видела, того не видела.

Нил спросил про зерно в кармане мистера Фортескью, но потерпел неудачу и тут.

– Нет, сэр. Про это ничего не знаю.

Он продолжал расспросы, но ничего полезного больше не извлек. Наконец поинтересовался: можно ли видеть мисс Рэмсботтом?

Эллен засомневалась:

– Я могу ее спросить, но она не со всяким встречается. Она, знаете ли, женщина в возрасте, со странностями.

Но инспектор проявил настойчивость, и Эллен с видимой неохотой провела его по коридору, а потом вверх по небольшой лестнице к комнате, задуманной, почему-то решил Нил, как детская.

Проходя по коридору, он глянул в окно и увидел сержанта Хея, тот стоял возле тисового дерева и разговаривал, судя по всему, с садовником.

Эллен постучала в дверь, услышав ответ, открыла ее и сказала:

– Мисс, пришел джентльмен из полиции, хочет с вами поговорить.

Видимо, пожилая дама ответила согласием, потому что Эллен отступила в сторону и жестом предложила инспектору войти.

Комната, в которую он вошел, была заставлена сверх всякой меры. Инспектору на миг померещилось, что он перенесся в эпоху не только короля Эдуарда, но и королевы Виктории. За столом, вплотную придвинутым к газовой плите, сидела пожилая дама и раскладывала пасьянс. На ней было темно-бордовое платье, редкие седые волосы гладко зализаны вдоль щек.

Не поднимая глаз и не прерывая своего занятия, она нетерпеливо бросила:

– Входите, входите. Садитесь, если желаете.

Принять приглашение оказалось не так просто – на всех стульях громоздились брошюры или книги религиозного характера.

Он чуть сдвинул их на диван, и тут мисс Рэмсботтом встрепенулась:

– Миссионерская деятельность вас интересует?

– Боюсь, мадам, не очень.

– Плохо. Должна интересовать. Истинный христианский дух сейчас только там и сыщешь. В Черной Африке. У меня на прошлой неделе был молодой священник. Черный, как ваша шляпа. Но истинный христианин.

Инспектор Нил слегка растерялся, ибо не знал, что сказать.

Старушка еще больше обескуражила его, заявив:

– Радио у меня нет.

– Простите?

– Я думала, может, вы насчет лицензии на радио. Или с каким-нибудь дурацким бланком. Итак, молодой человек, с чем пожаловали?

– Мне выпала прискорбная обязанность сообщить вам, мисс Рэмсботтом, что ваш зять, мистер Фортескью, сегодня утром внезапно заболел и умер.

Мисс Рэмсботтом, нимало не изменившись в лице, продолжала раскладывать пасьянс, лишь заметила как бы между делом:

– Наконец господь наказал этого гордеца и самовлюбленного грешника. Все к тому и шло.

– Надеюсь, для вас это не очень тяжелый удар?

Ответ на этот вопрос был очевиден, но инспектору хотелось услышать, что именно она скажет.

Мисс Рэмсботтом стрельнула на него глазами поверх очков и ответила:

– Если вы намекаете на то, что я не слишком опечалена, вы абсолютно правы. Рекс Фортескью всегда был грешником, и я никогда его не любила.

– Он умер так внезапно…

– Как и надлежит безбожникам, – удовлетворенно подытожила старушка.

– Но похоже, что его отравили…

Инспектор умолк – посмотреть на произведенный эффект.

Однако эффектом как будто и не пахло. Мисс Рэмсботтом лишь пробормотала:

– Красная семерка на черную восьмерку. Можно перекладывать короля.

Тут до нее дошло, что инспектор молчит, она застыла с картой в руках и буркнула:

– Ну и чего вы от меня ждете? Вас интересует, не я ли его отравила? Нет, не я.

– А кто мог это сделать, как вы считаете?

– Очень бестактный вопрос, – категорично заявила пожилая дама. – В этом доме живут двое детей моей покойной сестры. Я отказываюсь верить, что человек, в чьих жилах течет кровь Рэмсботтомов, способен совершить убийство. Вы же ведете речь об убийстве, да?

– Я этого не говорил, мадам.

– Ясно, что убийство. В свое время желающих убить Рекса было хоть отбавляй. Он не гнушался ничем. А у старых грехов, как говорится, длинные руки.

– Вы кого-то имеете в виду?

Мисс Рэмсботтом смешала карты и поднялась. Она оказалась высокой женщиной.

– Я думаю, вам лучше уйти, – сказала она.

Она произнесла эти слова без гнева, но довольно холодно, и инспектор понял: разговор окончен.

– Если вас интересует мое мнение, – между тем продолжала она, – скорее всего, это кто-то из слуг. Дворецкий, как я понимаю, порядочный мерзавец, а у горничной явно не все дома. Будьте здоровы.

Инспектор Нил, сам себе удивляясь, послушно вышел из комнаты. Ай да бабушка! Хороша штучка! И ничего из нее не вытащишь.

Спустившись по лестнице в квадратный холл, он неожиданно для себя оказался лицом к лицу с высокой темноволосой девушкой. На ней был чуть влажноватый плащ, а сама она смотрела на инспектора застывшим, вопросительным взглядом.

– Я только что вошла, – сказала она, – и мне сообщили… насчет отца… что он умер.

– К сожалению, это правда.

Она выставила перед собой руку, словно на ощупь пытаясь найти какую-нибудь опору. Коснувшись дубового сундука, она медленно, как механическая кукла, села на него.

– Не может быть, – вымолвила она. – Как же это…

Две слезинки покатились по ее щекам.

– Какой ужас, – всхлипнула она. – А мне казалось, что я его совсем не люблю… Иногда думала, что ненавижу… Но тогда мне было бы все равно. А мне не все равно.

Она сидела, глядя перед собой, и из глаз ее текли слезы.