Читаем без скачивания Аквалон - Лев Жаков

Во второй раз его не стали спускать под палубу, но привязали к мачте. Удар по голове пришелся плоской частью наконечника, иначе пленник скончался бы на месте, а так лишь волосы на затылке слиплись от засохшей крови. Его раздели догола и распяли на рее, прикрутив запястья с лодыжками проволокой и поверх нее – тонкими веревками. Роллин Грог не хотел, чтобы пленник погиб: дважды подошедшие матросы обливали его водой из ведра, и тогда Гана мотал головой, ловя губами капли, слизывая влагу со своих плеч, пытаясь достать языком до груди.

Он провисел день и ночь, к утру впал в забытье, от которого очнулся, только когда его сняли с мачты и бросили в бадью с холодной водой. Затем пленника вновь подвесили на рее. Немного придя в себя, он смог оглядеться. Скайва, до половины округлого корпуса погрузившись в облака, плыла на восток примерно в пяти танга от северной оконечности Да Морана. Тулага решил, что перед этим она под командованием капитана Троглайта выполняла рейс вокруг архипелага, собирая на отдаленных островах серапцев – либо разыскивая одиноких укушенных бродяг, которые прятались от своих сородичей по пальмовым рощицам, атоллам и лагунам, либо выкупая их у мелких туземных корольков и наместников. Скорее всего, где-то возле Да Морана у работорговцев была назначена встреча с купцом, хозяином корабля. Но к тому времени лишенный носа Грог попал в госпиталь Королевского города, и почти сразу Владетели Плотов, узнавшие, что произошло, с позором изгнали его из своих рядов. Бывший господин привилегированный интендант провалил дело по возвращению Плотам фактории Длога да еще и получил позорную рану, а ведь лишение какой-либо части тела для воителя считалось постыдным… Роллин Грог не мог вернуться на Плоты, и ему ничего не оставалось, кроме как добраться до своего корабля и занять место капитана. Ну а тот, соответственно, стал первым помощником, сменив краснокожего Хахану.

Теперь судно, наполнив подпалубную тюрьму серапцами, а трюм между носовым и кормовым кулями – другими товарами, направлялось по Бескайскому морю в направлении Кораллового океана. Плавание предстояло долгое и сложное: необходимо было избежать встречи сначала с патрульными судами Да Морана, потом с облачными колесами гаераков и флотом купцов, пересечь поток Груэр-Конгруэра и добраться до Имаджины, единственного места, где использовался труд рабов-серапцев. Их, по слухам, покупали для строительства Эфирных Дворцов и для гладиаторских боев, коими любила развлекаться имаджинская знать. Впрочем, трудности пути окупались: за укушенных платили много, а остальные товары после посещения Имаджины, сменив флаг, можно было продать в портах Бултагари или Гельштата.

Жаркий летний день раскинулся над Бескайским морем. Все вокруг посверкивало, искрилось, клубились облачные перекаты, удушливый воздух струился над палубой, размытые фигуры матросов двигались сквозь марево; резко поскрипывали тросы, гудели неразборчивые голоса, и жара звенела в голове Тулаги, горячей патокой залепляя глаза. Но сильнее, чем светило в ясном высоком небе, его жгла мысль о том, что сегодня вечером должна состояться свадьба. Принцесса Гельта все еще не была потеряна, оставалась возможность добраться до нее, выкрасть, сделать своей… Но свадьба означало другое: после церемонии она ляжет в постель с принцем Роном.

Со своего места на мачте Тулага видел большой боковой шпиль, устройство вроде того, при помощи которого поднимался якорь, но стоящее на середине судна, а не у носа или кормы. Рядом были загородки и клетки с гусями, утками и парой свиней. Скайва плыла быстро, берег Да Морана узкой серо-зеленой полосой проползал далеко по правую руку.

Вскоре жара начала спадать. Еды ему так и не дали, но подошедший матрос вновь вылил на голову пленника ведро воды. Когда он ушел, к мачте приблизился второй помощник капитана. Краснокожий остановился, разглядывая Гану. Невозмутимое узкое лицо с тонкими бровями и туго натянутой гладкой кожей казалось маской, вырезанной из темно-красного, хорошо зачищенного и отлакированного дерева. Лигроид Хахана был облачен в короткую жилетку без пуговиц и широкие кожаные штаны с нашитыми на коленях ромбами. Края штанин стелились по палубе, вдоль внешних швов висела густая длинная бахрома из разноцветных шнурков. На крепкой гладкой груди покоилось ожерелье из матовых клыков, иссиня-черные волосы были пропитаны маслом и ярко блестели. На плече лежал короткий багор, который Хахана придерживал худой мускулистой рукой.

Краснокожий стоял неподвижно, разглядывая висящее перед ним тело. Потом от полуюта донесся голос первого помощника: «Мистер Хахана, капитан хочет устроить охоту. Идите сюда…», – и он ушел к корме.

Долгое время никто не показывался, лишь иногда на самом краю зрения мелькали силуэты. А потом к мачте приблизилась сразу целая делегация: капитан Грог, первый помощник мистер Троглайт, второй помощник мистер Хахана, кривоногий боцман-тхаец и два матроса-туземца.

– Вы уверены, господин Грог? – спросил Троглайт негромко, и бывший купец раздраженно ответил: «Да, конечно!»

– В этих местах они попадаются редко, – заметил Троглайт, после чего, поймав злой взгляд капитана, добавил, обращаясь к лигроиду: – Ну хорошо, мистер Хахана, разверните охотную раму.

Краснокожий, не поворачивая головы, велел боцману гортанным голосом:

– Галки, рама!

Тхаец, в свою очередь, отдал приказания матросам, те налегли на барабан шпиля. Стоящее на вертикальной оси широкое тяжелое колесо заскрипело, застонало, и по другую сторону борта над облаками медленно развернулась конструкция из досок, тонких металлических реек, крюков, веревок и кожаных ремней.

– Мистер Хахана, осталась еще ваша приманка? – спросил первый помощник.

Лигроид, ни слова не говоря, развернулся и ушел.

– Меня раздражает это чучело, – проворчал Роллин Грог.

– Краснорожий хороший моряк, – возразил Троглайд спокойно.

– Что за приманка?

– Масло прадешских огурцов. Они растут на мелкооблачье в Туманных бухтах. У нас масло не достать, только лигроиды умеют добывать его. Оно вроде приманивает моллюскоглавцев.

– Хорошо, подготовьте все остальное, – решил капитан.

Плиту и ошейник с Тулаги сняли, но кандалы оставили. Другую цепь соединили с еще двумя, крепящимися к браслетам на запястьях. Теперь Гана мог опустить кулаки не ниже живота, а потом ошейник вдавливался в кожу.

Вскоре появился Хахана с выдолбленной из дерева емкостью в руках. Сняв крышку, он ткнул внутрь палочкой и принялся водить ее концом по телу Ганы, намазывая на кожу белое вещество, густое и жирное, казавшееся холодным и неприятно скользким. Оно быстро высыхало на воздухе, становилось прозрачным. Запаха Тулага не ощутил. Закончив, Хахана ушел, а пленника подвели к охотной раме.