Читаем без скачивания Утраченная реликвия... - Андрей Воронин

Машину, к слову, он купил у Юрия Филатова – купил, прямо скажем, за бесценок, но эта покупка все равно влетела ему в копеечку, потому что при нотариальном ее оформлении возникли кое-какие проблемы, уладить которые удалось лишь с помощью туго набитого кошелька Ивана Ивановича.

При всей своей незаметности Иван Иванович Иванов был весьма любопытной личностью. Он обладал внешностью, похожей на внешность Юрия Филатова как две капли воды. У него было то же лицо, фигура, размер обуви и даже отпечатки пальцев. Да что там отпечатки!

У них совпадали даже пломбы в зубах и шрамы на теле, не говоря уже о группе крови и прочих мелочах. Единственное, что отличало их друг от друга, это паспортные данные, и отличие это некогда обошлось Юрию Филатову (или, если угодно, Ивану Иванову) в кругленькую сумму.

Словом, Иван Иванович Иванов на деле являлся второй, запасной личностью Юрия Филатова, изобретенной и сконструированной им на всякий пожарный случай около года назад. То был довольно беспокойный период в жизни Юрия, и вокруг хватало людей, которые хотели сделать его еще более беспокойным, – хотели настолько, что Юрий пошел на немалые затраты, связанные с созданием Ивана Ивановича и оборудованием запасной норы – вот этого самого гаража. При случае здесь можно было пересидеть денек-другой, а при желании даже наладить более или менее постоянный быт – для этого в подвале гаража имелось все необходимое. Здесь же хранилась пластиковая кредитка на имя Ивана Иванова, некоторая сумма наличными, паспорт, водительское удостоверение и документы на машину – словом, все, что могло понадобиться этому одиозному типу на первое время. Среди предметов первой необходимости имелся также пистолет – добрый старый девятимиллиметровый «вальтер», практически безотказный, тщательно пристрелянный и с очень хорошим боем, а к нему две сотни патронов в прочном, герметично закрытом пластиковом пакете.

Выписавшись – или, вернее, сбежав из больницы при активном пособничестве доброго доктора Айболита, свято чтившего клятву Гиппократа, – Юрий не стал заходить домой. Еще в больничной палате, сидя на койке и нашаривая босыми ногами казенные тапочки, он твердо решил, что дома у него временно нет. Уж если ребята, напавшие на него в парке, знали о его контактах со Светловым, то можно было не сомневаться, что Юрий уже некоторое время находится под их пристальным наблюдением. Так что дома его наверняка ждала засада. В принципе, если бы его организм находился в рабочем состоянии, повстречаться с этими типами еще раз было бы заманчиво – по крайней мере, их не пришлось бы вычислять и разыскивать по всей Москве. Но упомянутый организм пребывал в полуразрушенном виде, и драться ему, организму, пока что было противопоказано.

Когда-то, «конструируя» личность Ивана Ивановича Иванова, Юрий рассчитывал именно на такое развитие событий, и поэтому домой ему заезжать было незачем.

Он добрался до Марьиной Рощи на такси, отдал водителю все, что осталось в бумажнике после расчета с добрым доктором, зашел в круглосуточную аптеку, а оттуда направился прямиком к гаражу, предварительно проглотив всухомятку четыре таблетки анальгина – самого сильного обезболивающего, которое ему смогли продать без рецепта.

В дежурном продовольственном магазине на углу он купил пачку сигарет и сразу почувствовал себя лучше: привыкнув к определенному сорту табака, Юрий не получил никакого удовольствия от той отравы, которой угощал его врач, а курить хотелось. Помимо сигарет, Юрий приобрел бутылку дешевого вина, колечко ливерной колбасы и рассовал это богатство по карманам куртки.

Ворота кооператива были закрыты и заперты изнутри на засов, но калитка, как обычно, стояла настежь.

Рослый лохматый кобель с дамским именем Жучка, учуяв чужого, торопливо выцарапался из своей комфортабельной, накрытой от дождя ржавым автомобильным капотом конуры, гавкнул пару раз, а потом узнал Юрия и подбежал здороваться, льстиво припадая к земле и заискивающе виляя пышным, увешанным прошлогодними сухими репьями хвостом.

– Лизоблюд ты, Жучка, – сказал ему Юрий, вынимая из кармана колбасу. – Шайтан бы на твоем месте лучше с голоду околел, чем взял еду из чужих рук. Фигня ты четвероногая, а не сторож.

Тем не менее колбасу он Жучке отдал, поскольку покупал ее специально для пса. И вообще, сравнивать Жучку с Шайтаном было глупо и бессмысленно – все равно что сопоставлять «Запорожца» и «БМВ».

Разобравшись с Жучкой, Юрий огляделся. В застекленной будке у ворот сторожа не было. Час был ранний, очистившееся от туч небо еще только-только начинало светлеть. Юрий посмотрел на свои разбитые часы и обнаружил, что они все-таки остановились. Потом из-за угла сторожки, прихрамывая, вышел Кузьмич. Юрий поприветствовал его и вручил презент – бутылку вина.

Кузьмич держался с Юрием не менее приветливо, чем Жучка, разве что хвостом не вилял и по земле не стелился. Морщинистая ладонь жадно сомкнулась на горлышке бутылки, утонувшие в густой сетке морщин блеклые глаза умиленно блеснули – старик, как и его пес, радовался подачке. «Фигня ты, Кузьмич, а не сторож», – подумал Юрий, но говорить этого вслух, конечно же, не стал.

– Вань, с рукой-то что? – заискивающе спросил Кузьмич, когда Юрий уже направился к своему гаражу.

– Да ерунда, – сказал Юрий через плечо, демонстрируя тем самым свое нежелание торчать у ворот и точить лясы с изнывающим от скуки сторожем. – Помогал приятелю на даче крышу крыть да и свалился.

– Ай-яй-яй, – сочувственно заохал сторож, но Юрий бесцеремонно оставил его реплику без внимания и быстро зашагал по ухабистой дороге, исчерченной следами рано покинувших свои стойла автомобилей.

Ключ от гаража, к счастью, не потерялся во время драки. Юрий повсюду носил его с собой. Это было не совсем удобно, зато давало ему дополнительную степень свободы: так он мог, не заезжая домой, в любой момент превратиться в Иванова.

Гараж встретил его запахами бензина и сухой штукатурки. В полумраке блеснули круглые фары стоявшего на яме джипа; Юрию показалось, что машина глядит на него с укоризной, и он приветственно похлопал ладонью по чистому и сухому, тупо обрубленному капоту.

– Привет, старичок. Скучаешь? Застоялся? Ну ничего, скоро мы с тобой прокатимся. Так прокатимся, что чертям тошно станет, ей-богу!

Он запер за собой дверь, включил в гараже свет, морщась от боли в избитом теле, пролез под передним бампером джипа и спустился в яму. Здесь тоже было сухо, светло и чисто; вдоль стен тянулись деревянные полки, заставленные пустыми и пыльными трехлитровыми банками, доставшимися Юрию в наследство от прежнего владельца гаража, а также иным ненужным хламом. В углу подвального помещения стояла бочка с бензином, поверх нее валялся небрежно брошенный обрезок резинового шланга; рядом с бочкой выстроились в ряд четыре канистры – рябые от ржавчины, мятые, они имели такой вид, словно ими начали пользоваться еще при царе Горохе.

Юрий аккуратно отставил канистры в сторонку и попытался перекантовать бочку, действуя одной рукой.

Пару раз рука соскальзывала с замасленного округлого железа, и бочка с глухим стуком становилась на место.

Юрий уже мысленно приготовился к тому, что ему придется задействовать поврежденную руку, но тут бочка наконец сдвинулась и отошла в сторону, открыв спрятанную под ней крышку люка.

Голова у него кружилась, к горлу опять подкатила тошнота, и хотелось немного постоять, отдышаться. Но Юрий не стал этого делать: там, внизу, можно было не только постоять, но и посидеть и даже полежать, нужно было только справиться со своей слабостью и пройти последний, совсем коротенький отрезок пути.

Он открыл люк и спустился вниз по отвесной железной лесенке, очутившись в небольшом помещении, облицованном сосновыми досками. Здесь была его потайная берлога, оборудованная кушеткой, столом, двумя стульями, шкафчиком с кое-какой одеждой, умывальником и даже телевизором. Заменявший антенну кусок медной проволоки был пропущен через вентиляционную трубу и выведен на крышу; это примитивное устройство позволяло Юрию с грехом пополам принимать целых четыре программы – так, по крайней мере, было, когда он включал телевизор в последний раз.

Неприкосновенный запас продуктов на полке не пострадал – кажется, даже мыши до сих пор не сумели отыскать дорогу в это подземелье. Есть Юрию не хотелось, он ограничился тем, что открыл и с удовольствием осушил бутылку минеральной воды. Сразу стало легче – по крайней мере, комом стоявшие в горле четыре таблетки анальгина провалились наконец в желудок и перестали досаждать Юрию. Он включил в сеть электрический камин, сел на кровать и без спешки выкурил сигарету, прислушиваясь к тому, как нехотя утихает боль в растревоженном плече. Камин загудел, от него почти сразу потянуло сухим нездоровым теплом; от этого монотонного гудения Юрия стало клонить в сон. Он с трудом открыл слипающиеся глаза, снял грязную, разорванную по шву куртку и выложил на стол пакет с ошейником, подумав при этом, что зря, наверное, носится с этим куском ремня как с писаной торбой. Память – она в голове или, если угодно, в сердце, а ошейник – это просто предмет, грозящий превратиться в фетиш.