Читаем без скачивания "Вексель Судьбы" (книга первая) - Юрий Шушкевич

-- Я понимаю, -- грустно улыбнувшись, ответил Алексей. -- А никто из вас не помнит фамилии старушки?

-- Гумилёва вроде. А что?

-- Может быть, Гурилёва?

-- Да, да, Гурилёва, -- уверенно подтвердила Мария. -- Отец ещё говорил, что она -- вдова какого-то сталинского наркома, погибшего в войну.

-- Тогда всё сходится. Эта старушка -- моя мать.

-- Как такое может быть? -- отказался верить Борис. -- Я хоть и принял лишнего, но не до такой же степени! Мужики, ведь вы -- артисты, и я вами восхищён! Классно придумали, а? Ну, говорите, артисты же? Значит, сценарий вам подошёл? Будем фильм снимать?

Алексей и Василий Петрович переглянулись. А что, в самом деле, может и стоит сыграть на больном интересе этого парня к кинематографу, для которого он, похоже, пока безуспешно строчит сценарии? Ведь всё что им, воскреснувшим из сорок второго, необходимо в эту ночь и несколько ближайших дней -- безопасный ночлег, возможность осмотреться и ещё -- возможность поговорить с умными людьми. Этот Борис, похоже, человек нормальный и умный, вполне мог бы в чём-то помочь. А без приюта и крова над головой будет вновь и вновь повторяться кошмар минувшего вечера, когда, прибыв в центр города и прогуливаясь вдвоём по знакомым улицам, Алексей с Петровичем вдруг неожиданно почувствовали нехорошее, проникающее сквозь одежду и кожу внимание многочисленных охранников и двух полицейских нарядов, один из которых буквально вперился в их спины у Патриарших и от которого удалось спастись только в бывшем доме Алексея -- благо, какая-то дама, выгуливавшая собачку, открывала в нужный момент бронированную дверь в подъезд, консьержка спала, а сама квартира, словно по волшебству, оказалась незапертой!

Но Алексей внезапно вспомнил искренний, тёплый и живой интерес, проявленный к нему стороны Марии, и разыгрывать спектакль с обманом ему совершенно расхотелось. Будь что будет!

Он сосредоточился и улыбнулся.

-- Как хотите: можете признать и можете отвергнуть. Но в данный момент времени перед вами стоит сын советского дипломата Николая Савельевича Гурилёва и отчасти знакомой вам Евдокии Семёновны, до замужества Иловайской. Этот человек -- я. Родился в Москве на углу Неглинной и Театрального проезда в 1916 году. В тридцать четвёртом окончил школу, успел поработать в издательстве, начало войны встретил в аспирантуре ИФЛИ. В июле был мобилизован, прошёл спецпоготовку, выпущен в звании младшего лейтенанта. Во время выполнения задания в районе Ржева в апреле 1942, видимо, пропал без вести вместе с товарищем. То есть с ним, -- Алексей кивнул в сторону Петровича. -- А три дня назад мы каким-то чудом очнулись и выбрались из ржевского леса. Петрович, скажи сам несколько слов о себе.

Петрович с явной неохотой подключился к разговору:

-- Моя биография не изобилует столь яркими деталями. Родился я в Коломне в 1909-м, в семье железнодорожного инженера. Работал в одном из технических отделов НКВД. На спецзадание вышел в звании сержанта госбезопасности. Ну а далее -- всё, как сказал мой командир. Полностью подтверждаю. С апреля сорок второго по апрель нынешнего года где-то, видимо, находился, однако где именно -- не имею понятия.

На какое-то время воцарилась звенящая тишина, и посреди этой тишины неожиданно громко вдруг раздался смех Марии:

-- Ребята -- просто таланты! Перевоплощение и игра -- высший класс! Нет слов!

-- Да, -- радостно поспешил согласиться со своей сестрой Борис. -- Сыграно вживую. Детали, образы -- не придерёшься. Давайте-ка, братцы, выпьем за вас, что у нас осталось!

-- Не надо...

-- Я хотел бы кое-что ещё разъяснить...

-- Нет, нет, всё! Пьём за вас!

Борис всем своим видом дал понять, что в качестве хозяина застолья он не приемлет никаких отказов, и быстро разлил остававшуюся водку. Бокалы исторгли приятный звон и вскоре были опустошены. Тогда Борис резюмировал:

-- Вот теперь -- всё. Лично я пить прекращаю. С завтрашнего дня -- только работа и творчество. И вместе мы горы свернём.

Когда Борис замолчал, Алексей поднялся из-за стола, подошёл к нему и положил на плечо свою руку.

-- Я тоже думаю, что вместе мы сотворим великие дела. Нашему знакомству нет и часа, но уже ясно -- мы очень неплохо подходим друг для друга. Но тем не менее я хотел бы ещё раз сказать -- всё, что только что я изложил о своём прошлом, а Василий Петрович о своём -- это правда. А правда интереснее любой, даже самой невероятной, актёрской игры.

-- Ну уж нет! -- раскрасневшийся Борис тоже поднялся из-за стола и продолжил, немного запинаясь от хмельной усталости, свою прежнюю линию. -- Невероятна именно твоя игра! Извини, но я в этом понимаю толк... Ты -- мастер перевоплощения. Да! И я хочу по этой причине выпить именно за тебя!

С этими словами он потянулся за бутылью, однако обнаружив, что она пуста, несколько мгновений глядел на неё, как на предателя, воспалёнными глазами.

-- Вот тебе и выпили... Измена...

-- Сядь, Боренька, мы уже за всё выпили. Давай кофе заварю?

Алексей с тревогой взглянул на Бориса, который на глазах терял над собой контроль и, казалось, скоро свалится в пьяный сон. Кто знает, сколько он выпил накануне? Вдруг с ним что случится, приедут врачи, полиция, спросят документы, которых у них нет... Бедная его сестра, ей, скорее всего, будет нужно помогать, а они, оставаясь на нелегальном положении, помочь не смогут... Нет, это парня необходимо любой ценой вернуть в чувства, и вернуть немедленно. Но как? А может быть -- попытаться немедленно, прямо сейчас сделать то, что он хотел отложить на утро? Сделать -- и тем самым подтвердить правоту рассказанной им истории! Хорошо бы, однако поймёт ли всё правильно этот перебравший современный москвич? Тогда откладываем назавтра? -- Нет, тоже нельзя... Ну, тогда будь что будет!

И Алексей с силой потряс Бориса за плечи.

-- Проснись, товарищ!

-- А-а...

-- Ты не скажешь, когда в этой квартире последний раз делался ремонт?

-- Какой ремонт?

-- Нормальный, серьёзный ремонт.

-- Не было в ней ремонта, -- тихо ответил Борис. -- При мне -- не разу. Только обои переклеивали и ванну сменили. Куда прикажешь девать книги и рояль, если затевать нормальный ремонт?

-- Я тоже так подумал. Вот эта трещина на гипсовой розетке, -- и Алексей указал пальцем на потолок, откуда свешивалась освещавшая кухню люстра с пыльным стеклянным абажуром, -- я её прекрасно помню, она появилась в конце тридцатых, когда дом был ещё новый и дал осадку. А раз в квартире не было ремонта -- значит, кое-что здесь должно было остаться с тех пор, и мы сейчас это проверим. А заодно убедим гостеприимных хозяев в нашем древнем и отчасти знатном происхождении.

-- Что ты хочешь найти? -- поинтересовался Петрович.

-- Тайничок из стены. Не сравнить, конечно, с твоим кладом на рублёвской водокачке, но всё-таки...