Читаем без скачивания Волны Русского океана - Станислав Петрович Федотов

Тимофей Никитич — зять императора Орегона Маковаяна Ютрамаки. — На этих словах Леонтий Андрианович невольно оглянулся на сидевшего за спиной Тараканова, успел заметить, как недовольно дернулась его борода, и поспешно добавил: — Я это говорю не ради повышения авторитета господина Тараканова — он в этом не нуждается, — а чтобы всем стало понятно, насколько тесно с нами связано молодое индейское государство. — Он хотел было сказать, что гардемарин, спасший всех новоприбывших, — прямой племянник того же индейского императора, но это посчитал уже излишним.

Пестель снова поклонился.

– Леонтий Андрианович, а не соблаговолите ли немного подробней поведать нам о достижениях Русама? Тех, кои послужат всей России?

Гагемейстер мог поведать о многом. Например, об Антоне Козыреве, чьи открытия нефти, железной и медной руды, черного каменного угля, песков для производства стекла и многого другого решительно двинули вперед горнозаводское хозяйство. Правда, не будь Черепановых с их талантами и необычайно изворотливой смекалкой, столь успешного развития могло и не быть. Взять хотя бы железные дороги с паровозами или укатанные шоссе опять же с паровыми повозками — Мирон Черепанов придумал заливать эти дороги «варом» — густыми отходами от перегонки черной нефти в белую — и выравнивать специальным катком. Ехать по ним потом — одно удовольствие! А для необъятной России отсутствие хороших дорог — это же не просто бедствие, это — бездонная пропасть на пути развития! Вот черепановские придумки и станут мостами через эту пропасть.

Можно рассказать и о дубининском керосине, который те же Черепановы используют в паровых машинах для кораблей; об Уильяме Райте, приблудном англичанине, оказавшемся отличным доменным мастером, который наладил выплавку чугуна и литье стали в таком количестве, что в новом поселении Шелихове поставили завод по производству всего железного — от сковородок и плугов до пушек и ружей. Можно и о школах для местных ребятишек, начало которым положила Наталья Алексеевна Шелихова, а теперь этих школ более трех десятков, да вот учителей не хватает. Можно о святителе Иннокентии, который переводит Священное Писание на местные языки, чем привлекает в лоно православной церкви сотни аборигенов, при том что в необъятной России тьма народов и народностей, не ведающих на родном языке Слова Божьего…

Да мало ли еще о чем мог поведать главный правитель, однако на просьбу Пестеля ответил коротко:

– Что у нас сделано, господа, вы скоро увидите собственными глазами, а что сгодится для России, решать будут Правительствующий Сенат и государь император. — Передохнул и продолжил, уже проникновенно: — От вас же нам потребно живейшее участие в тех прожектах, где остро ощущается нехватка ученых и образованных мужей, как то: строительство кораблей для Тихоокеанского флота здесь, в Ново-Архангельске, в Якутате, крепости Росс и Шелихове, строительство базы флота на Гавайях, основание военно-морского, пехотного и артиллерийского училища, строительство военного завода по производству пороха, пушек, ружей и даже ракет конструкции генерала Засядко, а также бумажной фабрики, основание технического училища с отделением высшего разряда, помощь архиепископу Иннокентию в возведении православных храмов. Нам нужен оптический телеграф, нужны хорошие мосты и еще много чего, а рук и умных голов не хватает. Катастрофически не хватает толковых руководителей, а без них появляются уныние и брожение в умах…

– Нас не поставят руководителями, — послышался чей-то голос. — Мы — вне закона.

– А вот это не так! — воскликнул Гагемейстер. — Я уже заготовил распоряжение о назначении господина Пестеля начальником упомянутого военного училища, а господина Юшневского — начальником управления по снабжению. Господин Кристиан Вольф возглавит лечебное управление, а господин Берстель займется пушками и ракетами. Господин Рылеев заведовал канцелярией в Главном правлении нашей компании, так что ему и карты в руки. Важнее всего, господа, чтобы каждый на своем месте служил с таким же рвением, как наш юный герой гардемарин Тараканов. Если бы каждый гражданин так относился к своему долгу, Россия была бы величайшим государством на планете.

Среди слушателей возник ропот.

– Она и сейчас величайшая, — донесся высокий голос из центра сидящих на склоне холма. — Правда лишь за счет территории. Слишком жадно откусила от общего пирога, а прожевать не может — давится и задыхается.

Леонтий Андрианович окинул взглядом новоприбывших — все смотрели на него в ожидании ответа на явный вызов. Заявленному пафосу следовало соответствовать.

– Простите, сударь, вы — кто? — первым делом поинтересовался главный правитель.

Встал длинный и худой, обросший рыжеватой бородкой молодой человек:

– Лейтенант Восьмого флотского экипажа Дмитрий Иринархович Завалишин.

– Завалишин… Дмитрий Завалишин… Мне знакомо это имя… Не вы ли служили на фрегате «Крейсер» под началом Михаила Петровича Лазарева, помогали нам против штатовских и прочих браконьеров?

– Так точно, — кивнул Завалишин.

– Но ведь вы уже тогда могли видеть, как меняется Русская Америка, — откуда же такой пессимизм по отношению к России? — удивился Гагемейстер.

– Русская Америка, да, меняется, но вот вы, Леонтий Андрианович, можете назвать хотя бы одно большое начинание в России, которое бы не провалилось, благодаря высокому патриотизму наших чиновников, да и высшей власти — тоже? — Пропитанные ядом сарказма слова лейтенанта, казалось, отравляли сам воздух вокруг него, и сидящие рядом невольно отодвигались.

Наступила пауза, довольно напряженная.

– Я могу, — встал из-за стола Шелихов. — Наша Российско-Американская компания. Ее зачинали русские купцы и промышленники, в числе первых — мой брат Григорий Шелихов, и Компания не только не провалилась, но и процветает, благодаря патриотизму именно высшей власти. Мы нашу Компанию называем РАК, но наш РАК, в отличие от крыловского, не пятится назад, а совсем даже наоборот — движется вперед.

Первыми зааплодировали бывшие князья Трубецкой и Волконский. Спустя мгновение к ним присоединились остальные декабристы. Растерявшийся Завалишин оглянулся по сторонам, махнул рукой и опустился на траву.

– Ты бы, Андреяныч, про свои дела поведал, ли чё ли, — подал голос Тараканов, дотоле будто бы равнодушно взиравший на происходящее. — Не то господам побла́знится, что все у нас делается само собой, по щучьему веленью, по твоему хотенью.

Гагемейстер, не оглядываясь, неодобрительно покачал головой — на лице его явно читалось раздражение — и снова обратился к декабристам:

– То, что делал я, господа, можно сказать, делали все мы. Ежели у кого-то будет интерес — найдутся и желающие рассказать, и не все эти рассказы будут хвалебными. Однако таков уж удел власти — вершить не только то, что нравится гражданам, но и то, что необходимо…

Леонтий Андрианович, наверное, хотел сказать что-то еще, но его остановил разбойничий посвист. Взоры всех присутствующих обратились в сторону въездных ворот, из которых появилась живописная конная группа. Впереди на пегих пони ехали два мальчугана лет 6–7 в индейских нарядах —