Читаем без скачивания Дочь Сталина - Розмари Салливан

Тем не менее, были люди, которые воспринимали Светлану совсем по-другому. Степан Микоян так писал об ее замужествах и романах:

Я уверен, что она каждый раз влюблялась по-настоящему или ей казалось, что она влюблена. Каждый раз, когда она начинала с кем-то встречаться, она говорила, что «теперь все по-другому», а через несколько месяцев разочаровывалась. Когда это происходило, она начинала каждый день приходить к нам… и плакала на плече у Эллы.

В конце пятидесятых Светлана познакомилась с поэтом еврейского происхождения Давидом Самойловым. В этот раз она влюбилась без памяти. Он был всего на шесть лет старше Светланы, красивый, с открытым искренним лицом, на котором часто появлялась ироническая улыбка. Он уже снискал репутацию мудреца и плейбоя и считался одним из лучших поэтов в послевоенном поколении. Он писал стихотворения о войне и, кроме того, стихи, где природе придавался почти мистический смысл, что было особенно близко Светлане.

Первая встреча Светланы и Давида произошла в доме Степана Микояна, который жил в пятикомнатной квартире в Доме на набережной. У жены Степана Эллы был День рождения, и она пригласила Бориса Грибанова, своего коллегу по издательству «Детская литература». Грибанов привел с собой своего близкого друга Давида Самойлова, который всегда хотел посмотреть, как живет элита страны.

Во время обеда Самойлов с удивлением обнаружил, что сидит за столом рядом со Светланой Аллилуевой. Он нашел ее чрезвычайно привлекательной, но никак не мог избавиться от мысли, что на самом деле разговаривает с дочерью Сталина.

По словам Грибанова, несмотря на то, что во главе стола сидел сам Анастас Микоян, Светлана и Самойлов вскоре начали с большим энтузиазмом флиртовать друг с другом:

Спустя всего пятнадцать минут, не обращая никакого внимания на самого Микояна — впрочем, для Светланы его присутствие было вполне естественным, она привыкла смотреть на товарищей своего отца как на слуг, а для поэта Самойлова титулы вообще ничего не значили, — короче говоря, через пятнадцать минут они уже страстно целовались. Мы с женой ушли, предоставив моего друга самому себе.

Поцелуи на глазах у посторонних никак не вписывались в достаточно чопорный имидж Светланы, к которому привыкло ее окружение. Степан Микоян ничего не писал в своих воспоминаниях о таком поведении своей подруги детства. Но, что бы ни произошло за столом, Светлана и Самойлов ушли с вечеринки вместе. На следующее утро в кабинете Грибанова раздался звонок. Это был Самойлов, который хихикал в трубку:

— Боря, мы его трахнули!

— А я-то тут при чем? — спросил я [Грибанов]. Я был в ужасе.

— Нет-нет, не спорь! Я сделал это и от твоего имени!

Но вскоре то, что, по выражению Грибанова, началось как «шутка», превратилось в роман. Самойлов не устоял перед умом и искренностью Светланы. Должно быть, она тоже находила его интересным: лирический поэт, член левого крыла авангарда, как и она, больше служивший музам, чем политике.

Светлана все еще боялась посторонних. Грибанов вспоминал случай, который произошел, когда он, Давид Самойлов и Светлана были в гостях у друга Бориса Так Меламида. Это было пятого марта, в годовщину смерти Сталина. Пока все осуждали «вождя», что в то время было неотъемлемой частью любого разговора, Светлана молчала. Когда они вышли на лестницу, жена Меламида спросила Грибанова, кто эта милая женщина, которая пришла с ним. У нее чуть не случился сердечный приступ, когда она услышала, что это была Светлана Аллилуева.

На следующее утро она позвонила Грибанову и начала истерически кричать, что он должен был их предупредить. Она и ее муж не спали всю ночь, пытаясь вспомнить, что они наговорили. Грибанов попытался успокоить женщину, объяснив, что Светлана — очень культурная женщина, и ее не задевает то, что говорят об ее отце. Но привычный страх так въелся в души людей, что супруги Меламид не успокоились.

Любовники встречались в квартире Светланы или на ее маленькой даче в Жуковке. Иногда Борис Грибанов бывал с ними. Обычно они обедали втроем в ресторане московского ипподрома в дни, когда там не было скачек, или в ресторане «Северный» в Марьиной роще. Девятого мая Грибанов и Самойлов встречались со своими военными друзьями в ресторане «Берлин», чтобы отметить День победы. В этот раз празднование уже заканчивалось, когда Самойлов сказал: «Боря, я думаю, будет правильно закончить этот так хорошо начавшийся день с дочкой генералиссимуса».

Самойлов и Грибанов взяли бутылку коньяка и приехали в квартиру Светланы, где долго сидели за разговорами. Грибанов заметил, что нигде нет ни одного портрета Сталина (к тому времени она убрала маленькую фотографию отца в серебряной рамке). На стене висела только большая фотография ее матери. Хотя им было очень интересно, Грибанов и Самойлов никогда не расспрашивали Светлану об отце и редко обсуждали его при ней.

Тем не менее, в отношениях Светланы с Самойловым была одна проблема — она хотела выйти за него замуж. Она приезжала в издательство, где работал Борис Грибанов, он садился в ее машину, и они ехали за город. При этом каждый раз происходил один и тот же разговор:

— Боря, — говорила она, — он должен на мне жениться.

— Светик, этого никогда не будет.

— Но почему? — возмущенно спрашивала она.

— Потому что он поэт, а ты принцесса, — недвусмысленно отвечал я.

Позже Грибанов писал: «Светлана была очень эмоциональной, влюбчивой женщиной, готовой полностью отдаваться каждому своему любовному приключению, готовой пожертвовать всем ради любимого человека. Но в то же время у нее была навязчивая идея: мужчина, которого она любит, должен на ней жениться. Это очень усложняло отношения с ней».

Непреодолимое желание Светланы обязательно выйти замуж видно в каждом ее романе. Было похоже, что, несмотря на свой опыт, полученный в двух неудачных браках, она продолжала верить, что свадьба убережет ее от неизбежных потерь. В корне этой проблемы лежало ее эмоциональное сиротство и ощущение трагической недолговечности отношений, которое все время охватывало ее. Да и как могло быть иначе? Все шло прахом, когда она втягивала других людей в водовороты своих чувств.

В своей книге «Поденные записи», опубликованной через много лет, Самойлов писал о Светлане. В записи, датированной 17 ноября 1960 года, он описал разрыв их отношений.

Сегодня неожиданно приехала Светл. и… бросила мне перчатку.