Читаем без скачивания НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

В противовес Абверу, стремившемуся в большинстве случаев комплектовать агентуру из представителей славянских народов, реже прибалтов и поляков, Гейдрих, а затем Кальтенбруннер в подборе агентов ставку делали на выходцев из Кавказа и Средней Азии. Именно они стали чуть ли не основным ядром их школ, а в последующем забрасываемых в глубокий советский тыл диверсионно-разведывательных групп.

Отдельной составляющей в сети «образовательных центров» и «особых» лагерей РСХА по подготовке агентуры значилась школа «Ягдфербанд Ост». Созданная позже других (конец 1944 г.), она находилась в непосредственном подчинении «Ваффен СС Ягдфербанд» (истребительное соединение войск СС) оберштурмбанфюрера СС Отто Скорцени.

Развернуть систему диверсионно-разведывательных школ и курсов в условиях войны Абверу удалось достаточно быстро. Сказался предвоенный опыт работы абверштелле «Кенигсберг», «Штеттин», «Вена», а особенно «Краков», «учебное заведение» которого специализировалось исключительно на работе с контингентом из состава ОУН[95]. Коллеги из других абверштелле в основном избрали белоэмигрантов и прибалтийских националистов. Однако уже первые результаты их использования засвидетельствовали ненадежность отобранных кадров, и прежде всего по причине плохой ориентации в советской действительности, что не раз приводило к провалам.

В июне 1941 г. собственные диверсионно-разведывательные школы открыли штаб «Валли», абверштелле «Остланд», абверкоманды, приданные группам армий «Центр», «Север» и «Юг». Исчезла и необходимость поиска резерва обучающейся агентуры. Кроме антисоветчиков, ими становились перебежчики, уголовники, дезертиры, а позже часть военнопленных и гражданских лиц. Кандидатов в агенты сотрудники Абвера, офицеры отделов 1Ц и вербовщики школ начинали отбирать уже на передовых пунктах приема военнопленных. Процесс подбора кадров продолжался в пересыльных и стационарных лагерях, а также в оккупированных районах. Некоторые идейные соратники нацистов услуги предлагали сами.

В 1945 г. ГУК СМЕРШ во всесоюзных розыск был объявлен некий Кадыгрыб. В 1949 г. в «Списке опасных государственных преступников, подлежащих розыску и немедленному аресту № 1» МГБ СССР, в первом томе он значился на странице 319[96]. В справке по розыску отмечалось: «Кадыгрыб Григорий Петрович, «Мамонтов», «Папа» (прозвище), 47–50 лет, проживал в г. Киеве, инженер речного флота, работал начальником участка Днепровского пароходства. С началом войны проходил службу в должности командира авточасти железнодорожного батальона Приморской армии, бывший воентехник 2 ранга или лейтенант интендантской службы Красной Армии. В верхней челюсти несколько вставных металлических зубов.

Агент германского разведоргана «Цеппелин». Пленен немцами в начале 1942 г. близ г. Керчи Крымской области. Содержался в лагере военнопленных в г. Лансдорфе (Германия), где служил полицейским. Завербован в конце 1942 г. и направлен в г. Бреслау, затем в г. Волау (Германия), где обучался в разведывательно-диверсионной школе. Одновременно служил инструктором-пропагандистом. Летом 1943 г. направлен в г. Глубокое Полоцкой области, затем в г. Витебск в команду «Цет-Митте»[97], в которой использовался в качестве инструктора. С сентября 1943 г. находился в команде «Цет-Норд» в г. Пскове, затем в м. Ассори (близ Риги), служил начальником материального обеспечения отдела «А-I» (разведка), ведал экипировкой агентуры, перебрасываемой в тыл Красной Армии, осуществлял контрразведывательную работу среди личного состава команды.

В январе 1945 г. являлся начальником материального обеспечения центральной школы «Цеппелина» в г. Кольберге (Германия)… Перед капитуляцией германских войск, имея документы «восточного» рабочего, намеревался выехать в американскую зону оккупации, по другим данным – в Ригу к сожительнице Величко Э. П. Член антисоветской организации «Боевой союз русских националистов» (БСРН). Имел звание лейтенанта германской армии. Агентурно-розыскное дело № 25692.

Успехи первых недель «блицкрига» и последовавшее затем быстрое отрезвление позволили Абверу не только увидеть допущенные просчеты и промахи, но и решить для себя несколько важных проблем: заиметь практически неисчерпаемый агентурный резерв; максимально приблизить к противнику центры подготовки агентуры; упростить переброску ее через линию фронта; обзавестись квалифицированным обучающим персоналом; усовершенствовать опыт подрывной работы и на этой основе расширить на оккупированной территории сеть диверсионно-разведывательных школ и курсов, число которых стало неуклонно возрастать.

Без особых испытаний в агенты и диверсанты зачислялись те, кто уже при первом допросе давал ценные разведывательные данные, «положительно» зарекомендовал себя в глазах лагерной администрации, а также подвергался в прошлом репрессиям со стороны советской власти. Учитывалось и желание вербуемого, его военная и довоенная профессия, личные качества. Преимущество отдавалось лицам с «нордическим» характером, физически сильным и выносливым, имевшим хорошую общеобразовательную и специальную подготовку. Особо ценились бывшие разведчики, радисты, связисты, саперы, летчики, танкисты, некоторые другие военные специалисты.

В отличие от периода «крупного помола», когда процесс «обучения» агентуры сводился к нескольким формальным беседам, получению согласия на возвращение в новом «качестве» в расположение своих подразделений и короткому инструктажу, с отобранными в школы сразу же начиналась процедура тщательных проверок и изучения «профессиональных» качеств. Кроме поступившего из лагеря военнопленных досье, на всех потенциальных агентов заполнялись подробные анкеты. С целью уличить в неискренности или обмане, ими не раз писались детальные автобиографии, отбирались подписки о добровольном сотрудничестве и лишь затем присваивались индивидуальные клички. Наиболее перспективные кандидаты приводились к присяге с обязательным взятием отпечатков всех пальцев.

Первым этапом обучения агентуры становились проверочно-подготовительные лагеря (центры), где в течение нескольких недель, реже 1–2 месяцев, кандидаты подвергались нацистской морально-психологической и духовной обработке, проходили общую военную подготовку, знакомились с азами будущей шпионской профессии. С помощью собственных и присланных под видом военнопленных внутренних агентов, здесь же осуществлялась и их углубленная проверка. Не внушающих доверия или неспособных к «наукам» отчисляли в т. н. «гехаймнистрегерлагерь» – специальные лагеря. Посвященные определенным образом в приемы и методы тайной войны, они изолировались от общей массы военнопленных, становясь одновременно резервом для пополнения эсесовских и полицейско-карательных органов и подразделений. Прошедшие проверку и получившие положительные оценки по всем изучаемым дисциплинам направлялись в специализированные школы разведчиков, диверсантов, радистов, агентов-нелегалов и т. д.

В разведывательных школах (курсах) одновременно обучалось 50, 100 и даже 300 агентов, диверсионно-террористических – 30—100. Коллективное обучение стало «ахиллесовой пятой» немецких спецслужб, ибо вело к личностному знакомству обучающихся. Устранить этот недочет или хотя бы уменьшить его влияние Абверу и СД не удалось, что в будущем послужило одной из причин провалов[98]. Положительный результат наблюдался лишь при индивидуальном обучении наиболее ценных агентов. Но это, как правило, было только в случае подготовки тщательно конспирируемых нелегалов.

Время обучения агентуры зависело от многих составляющих: направленности и характера ее «применения»; района будущей деятельности; предусмотренного по легенде «служебного положения» и др. Для разведчика ближнего «боя» (линия фронта и прифронтовые районы) оно составляло от двух недель до месяца; тыла глубинных советских областей – от одного до нескольких месяцев. Подготовка агентов-нелегалов продолжалась год и больше. В зависимости от предполагаемых объектов для диверсий и террора, их технических, личностных и других характеристик диверсантов обучали от нескольких недель до двух-трех месяцев. В особых случаях, как, например, с агентом Тавриным (Шило), процесс подготовки длился достаточно долго. Значительно большим был и срок обучения радистов, особенно начинающих. Он равнялся двум-четырем месяцам и даже полугоду.

Усвоение преподаваемых дисциплин, закрепление умений и навыков достигалось разбивкой курсантов на учебные группы с последующим проведением теоретических и практических занятий. При их формировании учитывалась степень общей подготовки и индивидуальные способности обучаемых, а также будущая шпионская «профессия». Последнее во многом определяло и их численность. Такие группы, как правило, насчитывали от 5 до 40 курсантов.