Читаем без скачивания Любовь и разлука. Опальная невеста - Сергей Степанов

Марья невесело подумала: «Благодарствую, не надо! Меня уже кормили как на убой, плохо кончилось». Однако Минина проявила настойчивость. Она удвоила количество гостинцев, привозимых с собой, и навязчиво потчевала бабушку с внучкой.

– Хозяйку тешь, пироги ешь! – приговаривала она, доставая из корзины пироги с ревенем и капустой.

От обильного вдовьего угощения Марья заметно поправилась, чем заслужила одобрение бабушки. Других развлечений, кроме мининских пирогов, слободка предоставить не могла. Велено было ждать в Нижнем до государева указа, а указа не было. Дяди тоже не торопились в Нижний, чего им коротать свой век со старой матерью и опальной племянницей. К тому же жена Ивана родила, и он весь погрузился в заботы о своем семействе.

Особенно тоскливо стало зимой. Без мужчин неприлично выходить на улицу, поэтому бабушке и внучке приходилось сидеть за высокой оградой. Даже бабушка вздыхала, что в Тобольском остроге было веселее, а Марья с тоской вспоминала вольную поездку к Белогорью. Даже провонявшая тухлой рыбой аманатская изба сейчас казалась ей завидным приютом. За зиму бабушка Федора еще сильнее одряхлела. Она стала медлительной, поздно пробуждалась и после трапезы впадала в старушечью дремоту. Зимой рано смеркалось, Марья зажигала свечу и бесцельно мерила шагами невеликие хоромы говядаря. На лавке похрапывала бабушка, по углам сгущалась мгла, которую не мог рассеять слабый свет свечи. Подвывала метель, и в ответ хотелось завыть по-волчьи.

Дружная весна принесла щемящую тревогу и непонятное томление духа. Марья смотрела на очистившуюся ото льда Оку и чувствовала стеснение в груди. Наверное, платье стало ей тесно. Но вечером, когда она сбрасывала тесное платье и оставалась в просторной сорочке, томление не исчезало. Она подолгу ворочалась, перина казалась ей жаровней, тело пылало. Заснуть удавалось только под утро, но сон был тревожный. Ее смущали странные сновидения. Однажды ей приснился сын боярский Петр Албычев, который дерзко подошел к ней, прильнул устами к устам и стал ласкать, не обращая внимания на протесты девушки. Марья проснулась в испарине. Вспоминая сновидения, она заливалась румянцем. Было нечто дерзкое и притягательное в бесстыдных ласках, которые расточал приснившийся сын боярский. Ложась спать, она боялась признаться самой себе, что хочет повторения сна. К ее разочарованию, сон не повторился, однако часто приходили другие сновидения, столь же сладкие и греховные.

Внимательный глаз Мининой приметил ее состояние. Улучив минуту, когда бабушка дремала, вдова сочувственно промолвила:

– Заневестилась ты, государыня! Небось томление в грудях?

Марья ничего не отвечала, только вдруг зарыдала. Даже упомнить не могла, когда плакала. С кремлевского верха сводили – слезинки не проронила. В ссылку отправили – только посмеивалась. Когда Петра Албычева провожали, было тоскливо на сердце, но ведь не заплакала. А тут полились слезы в два ручья. С измальства была смелой, уповала только на собственные силы. Но сейчас ей хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел ее. Она уткнулась в плечо Мининой и рыдала, а вдова ласково поглаживала ее и успокаивала:

– Слух прошел, что с заморской курвой не заладилось. Погоди, вернутся сваты к православным девицам.

Минина как в воду глядела. Когда патриарх Филарет поставил непременным условием, чтобы сестра курфюрста крестилась в православную веру греческого закона, шведский король Густав Адольф отвечал, что ее княжеская милость даже для русского престола не откажется от спасения души и потому он, король, видит, что все труды по этому делу напрасны. В Москве погоревали и решили более не искать заморских невест, а по дедовскому обычаю собрать со всей земли православных девиц и выбрать из них лучшую. Впрочем, шептались, что смотр устроят для приличия, так как невесту великому государю уже подобрали. Все в один голос хвалили писаную красавицу княжну Марью Владимировну Долгорукую. Говорили, что великому государю показали девицу через потайное окошко и он был пленен ее статью.

Известие о красавице княжне окончательно подкосило бабушку. Слезы беспрестанно катились по ее морщинистым щекам. Марья утирала мокрые глаза бабушки, успокаивала ее, как могла. Старушка кивала головой и только всхлипывала. Марья глядела на одряхлевшую старушку и с жалостью думала, что ей вряд ли удастся пережить следующую зиму. Что она будет делать, похоронив бабушку и оставшись одна? Придется идти в монастырь. Ведь ее предупреждали, что иночества не избежать. Тогда зачем было уезжать из Верхотурья? Какая разница, где навсегда отречься от мира?

Глава 10

Розыск

Марья бродила по саду, ступая по ковру из опавших желтых листьев. Моросил мелкий противный дождик. Озябнув, она повернула к дому и вдруг услышала радостные крики. Безмерно удивленная, она ускорила шаг и на пороге столкнулась со своими дядями Александром и Иваном Желябужскими. Обрадованная приездом родственников, Марья бросилась им навстречу, но дяди пали пред ней на колени прямо в осеннюю грязь. «В Кремле перемены», – сразу догадалась Марья и не ошиблась. Перебивая друг друга, Иван и Александр рассказали, что святейший патриарх Филарет Никитич приступил к великому государю Михаилу Федоровичу с отеческим словом, что по милости Божьей государь и царь давно пришел в лета мужеского возраста, и время ему, государю, приспело сочетаться законным браком, дабы родить наследника и упрочить царство. Святейший патриарх предложил собрать невест подходящего рода и достоинства и выбрать одну из них в супруги государю.

– Великий государь и царь Михаил Федорович всея Руси ответствовал святейшему патриарху, что у него уже есть невеста, Богом ему данная! Невесту зовут Анастасия Ивановна, урожденная Марья Хлопова. Она ему по сердцу и иной супруги великому государю не надобно.

Марья вспыхнула от радости. Миша действительно ее любит. Богом данная! И других невест ему не надобно! От таких слов сердце быстро заколотилось! Правда, она неоднократно убеждалась, сколь зыбки надежды на любовь государя. Однако дяди наперебой убеждали ее, что на сей раз все будет иначе. Удивленный упорством сына, всегда смирного и послушного, Филарет Никитич решил лично разобраться в истории с отвергнутой невестой. Он призвал в свои палаты дохтура Валентина Бильса, приказал сказать без утайки, точно ли Хлопова страдала неизлечимым недугом? Иноземный лекарь поклялся, что не нашел у дворянской дочери Хлоповой болезни, которая препятствовала бы бракосочетанию. С ней приключилась лишь пустая желудочная хворь, которая легко излечивалась.

– Надо же, голландской земли немчин, а душой не покривил! – восхищалась бабушка.