Читаем без скачивания In vinas veritas - Александр Бруссуев

Словом, вечер удался.

40

— Скелеты резались в футбол, да еще мне руками махали, мол, покайфу все, чувак. Немо не помню, хоть тресни, — это я разглагольствовал об тех обрывках событий, запечатленных в моем мозгу нынешней ночью.

— И не мудрено, что в футбол — совсем скоро чемпионат мира. А я вообще не знаю, как попал в номер. Осознал себя лишь с первыми лучами укрытого тучами солнца. Спасибо тебе за утреннюю заботу, горничная так визжала, что я сумел очухаться за пару секунд, — сказал Саша усталым голосом, не отрывая рук ото лба.

Дело в том, что я дисциплинированно сходил на завтрак, где в полном одиночестве пренебрег традиционной английской едой, зато выдул целый кувшин апельсинового соку, набил карманы пакетиками с кукурузными хлопьями и пошел проведать не кажущего своего лика старпома. Дверь в его номер была не заперта, кровать, однако, уже пустовала. Судя по характерным звукам, Саша в это время выяснял отношения со своим желудком в ванной комнате. Я не стал его тревожить бессмысленными вопросами «как дела?», прикрыл за собой дверь и вывесил на рукояти табличку: «Приберите здесь!» На диво рано поблизости случилась горничная, которая и пошла выполнять свои обязательства, едва обнаружив приглашение. Разложив свой уборочный аксессуар, она перво-наперво устремилась наводить порядок в туалет, не подозревая, что там в это время затаился в позе мыслителя не отягощенный одеждой старпом, который, закрыв лицо руками, со слабым мычанием усердно очищал свой побитый алкоголем организм. Доброй уборщице пришлось разорвать утреннюю тишину высоким воплем удивления, который плавно перерос в гнусавое шипение, потому как через пару секунд после вторжения в эту юдоль скорби горничная, следуя инстинктам, зажала свой нос двумя пальцами. Так что постель свою Саше пришлось заправлять самому.

— А у меня в багажнике так задеревенели ноги, что я до дома добрался исключительно ползком, где, на дверном коврике, и провел большую часть этого темного времени суток. Хорошо хоть, Хелен не обижается, только смеется, — поделился своими впечатлениями Стюарт.

— Ну и что теперь нам делать? В полицию идти бессмысленно — сказать-то нечего. Такими ударными темпами скоро в реальный алкоголизм ударимся. Хотя, вроде до приезда королевы не так уж много времени и осталось, может, продержимся как-нибудь, — так же вяло проговорил Саша.

— Предлагаю, назвать нашу операцию «Операция Ы». Днем работаем в меру своих сил, после обеда начинаем разминаться винцом, перед сном потребляем ударную дозу, — предложил я.

Саша только рукой махнул. Наверно, ему было очень нехорошо. Странно, сколько себя помню, похмелье так меня вставляло всегда, что из всех своих собутыльников больше всех страдал именно я. Сегодня же — не я!

— Почему — Ы? — спросил Стюарт.

Мы же в ответ только укоризненно на него взглянули.

Дни пошли за днями. Мы действовали согласно установке, и это приносило определенные плоды. Иногда утром я вспоминал визиты старины Немо с его перекошенным от ярости лицом, иногда — вовсе и нет. Что он там меня убеждал сделать на благо всех угнетенных народов, я не догонял. Саша тоже не вносил ясности. Мы чувствовали себя в достаточной мере паскудно. Но на душе было странно покойно, никакого груза, сколь вдумчиво ни пытались мы копаться в себе, не ощущалось. Пытались, правда, донимать нас странные ночные телефонные звонки, скелеты увлеченно отрабатывали технику владения мячом, давешняя вампирша неуверенным голосом просилась войти, но после того, как мы принесли в номера правильные Библии, предоставленные Полом, мы уже не отвлекались на подобную чертовщину. Мохноногая старушка Кэт избегала нас обслуживать, Джефф перестал показывать нам свои псевдо-окровавленные руки. Слегка нагрузившись перед ужином, мы пытались вызвать хозяина гостиницы на откровенность, но он с загадочной улыбкой неторопливо исчезал. Поэтому мы предположили, что если он нам совсем не друг, то, во всяком случае, и не враг. Алекс Скотт пообещал во время визита королевы быть поблизости, с должной долей здорового скептицизма отнесшись к известию о злобном гипнотизере, преследующем королевскую фамилию. Стюарт же завязал с выпивкой, обнадежив, правда, что в случае тотальной необходимости съест алкоголь в неимоверном количестве. Мы с Сашей остались одни лицом к лицу с зеленым змием. Слава богу, на производственный процесс это никак не влияло: покупатели судна приходили через день, мы им устраивали занимательные экскурсии, откачивали со Стюартом какие-то нефтепродукты, общались с лысым агентом, отчитывались перед компанией. Словом, все было правильно и достойно. Приходила даже таможня с обыском, но, кроме вспугнутого баклана, никому никаких неудобств не доставила.

Мы размеренно тянули лямку алкогольной зависимости, отсчитывая дни до приезда Ее Величества. Срок теперь уже был уточнен, и весь город готовился к торжественной встрече. Дождь никак не унимался, а мы внезапно в один прекрасный день обнаружили, что наступило 9 мая.

Сам по себе праздник был для меня и старпома — святым, потому что мы были едины во мнении, что только характер нашего народа позволил показать всему миру, что наша страна способна на большие свершения. Сейчас мы, к сожалению, не могли заставить относиться с должным уважением к себе наших работодателей, но зато всегда в душе могли сказать: «Наши предки помогли тебе, сволочь голландская (ну, или любая другая европейская) стать нашим работодателем, избавив от фашистского ига!»

Стюарт, по случаю праздника зашедший нас поздравить, предложил не размениваться на бытовое пьянство, а провести вечер за кружкой пива в ночном клубе, под названием «Европа». И не предупредил, негодяй, что именно сегодня у них случается традиционное «Грабс Грэнни». А, если бы и обмолвился об этом словечком, мы бы все равно не поняли, что же это такое. Лишь вступив в этот танцхолл и проталкиваясь среди людей к барной стойке, у меня созрел вопрос:

— У вас что — сегодня вечер «Для тех, кому за тридцать»?

— Можно и так назвать, — согласился валлиец, — но мы-то здесь для того, чтобы отметить День Победы!

Заказал нам по выпивке — и исчез под звуки старой доброй рокнрольной музыки. «Статус Кво» звучал характерными наигрышами совсем ненавязчиво. Вокруг нас группировались веселые англоязычные тридцатилетние и старше люди. В основном, как выяснилось при более внимательном взгляде, люди женского пола.

Внезапно со сцены раздался пронзительный акустический визг — весь народ в едином порыве дернулся и зажал уши, расплескивая на соседей спиртное. Из динамиков полился бодрый голос нашего валлийского друга, который предстал перед возмущенной общественностью с микрофоном наперевес: