Читаем без скачивания In vinas veritas - Александр Бруссуев

— Как тебя зовут, красавица? — вежливо поинтересовался мой валлийский друг.

В ответ раздалось нечто неразборчивое.

— Не понял! — отреагировал я.

Но язык уже начал втягиваться обратно, обдираясь в кровь, которая капала нам на дверной коврик и с тихим шипением испарялась. Потом прекратилось ощущение, что за дверью кто-то стоит, мы для пущей страховки на дверную ручку повесили Стюартово распятие и присели на кровати.

— Кучеряво живете! — помотал в восхищении головой Стюарт.

— А ты думал — у нас не забалуешь!

Потом мы попили чайку, поджидая очередной забавы, но так ничего и не произошло. Ночь была в разгаре, спать захотелось просто смертельно, дальше караулить было бессмысленно.

— А тебя никогда не беспокоят те наши малайские покойники, которых мы отправили в страну вечной охоты? — внезапно спросил Стюарт.

— А тебя? — ответил я, слегка удивившись вопросу.

— Нет!

— Ну, и меня нет! — подытожил я, а потом добавил, — Ведь там была война, пусть и маленькая. Если бы не мы их, то они бы нас. Ладно, давай спать!

Уже засыпая, подумал, что Саше — то мы не позвонили, не предупредили о напасти. Какие мы эгоисты!

38.

Но беспокоился о своем коллеге я, как выяснилось, зря — он проспал всю ночь, как младенец. Видимо, капитан Немо изрядно вымотался, пытаясь одновременно воздействовать и на меня, и на случайно подвернувшегося Стюарта. После завтрака, когда мы уже собирались выдвигаться на судно, встретился невозмутимый хозяин гостиницы.

— Спасибо, Джефф, за нескучное пребывание, особенно ночное, — не удержался я, чтобы не съязвить.

— Я рад, что Вам нравится, — улыбнулся он в ответ и неторопливо скрылся в коридоре.

— Во, дает! — восхитился я Саше, — пкапитан Немо изрядно вымотался, пытаясь одновременно воздействовать и на меня, и на случайно подвернувшегося ст точно, Тараторкин в роли Раскольникова. Не иначе, еще топор где-нибудь под подушкой прячет.

— Да уж, устроил он Вам сегодня шоу! А ты, говоришь, в эту вампирессу апельсиновыми корками пулялся? Силен, бродяга! Я бы никогда не додумался. Почему-то всегда казалось, что для этих тварей чеснок — лучшее средство отпугивания, — посмеялся старпом.

— Где ж я тебе ночью чеснока-то возьму? — тоже с улыбкой сказал я — теперь наше ночное приключение казалось вполне безобидным, как просмотренный фильм ужасов.

— Почему девица была такой скованной? — спросил Саша. И сам же ответил:

— Потому что по условиям игры, чтобы причинить вред человеку, она должна получить разрешение войти. А вы такого позволения не произнесли, только дверь открыли. Стало быть, приглашение было весьма и весьма косвенным. Поэтому она и топталась практически на одном месте.

— Позвольте уточнить: условия какой игры Вы сейчас упомянули? — поинтересовался я, поддав ногой под зад огромному упитанному коту, не уступившему нам дорогу на тротуаре. Кот едва сдвинулся, всего лишь метров на пять до ближайшей изгороди, а я словил такую отдачу, будто по кирпичу в коробке вмазал.

Сразу же откуда-то сзади раздались негодующие вопли, произносимые старушечьим басом, самые невинные из которых были слова «фашисты» и «садисты». Саша ускорил шаг, я энергично захромал следом, не рискуя обернуться.

— Божественной, мой друг, божественной, — сказал старпом, когда звуки погони отстали до зоны недосягаемости слуха.

— Что? — не понял я.

— Экий Вы, батенька, забывчивый! Правила игры, говорю, божественной, — терпеливо втолковал мне мой коллега.

Были бы у меня уши, как у ослика Иа, я бы ими печально пошевелил, постигая смысл фразы.

Однако мы пришли уже в порт, где я прямиком отправился на скособоченный «Вилли», а Саша пошел представляться перед агентом. Стюарт ждал меня у трапа:

— Сегодня Вы ночуете у нас, потому как завтра рано утром выезжать на концерт. Часов за пять мы доберемся до Лондона, но еще часа три надо добавить, пока мы запаркуемся где-нибудь поблизости от дворца. Так что выедем завтра еще затемно. Идет?

Я, вообще-то, не противился. Мы пожали друг другу руки и разошлись по своим делам. А работы у меня было невпроворот: поздороваться с бакланом, загрузить сумку всякой всячиной, которую у нас должны были принять в местном сэконд хэнде, приготовить продукты для обеда, ждать случайных посетителей.

Баклан на мой приветственный оклик ответил вежливым ржанием. Это у него так каркать получалось, когда он здоровался. Потом он приложил оба крыла к сердцу и, имитируя потерю сознания, падал в воду с фальшборта. Научился, гаденыш, радовать укротителя. Я ему за этот номер приносил с камбуза буханку синего от плесени хлеба, пропитанного в течение десяти минут в растительном масле. Пеликану это нравилось. Вот только баклан ни с кем не делился, жрал, давясь в одиночестве, вызывая уважение и зависть у воображаемого пела.

Остальные обязанности я выполнил уже легко, к тому же мне оказывал посильную помощь наш героический старпом, вернувшийся с победою от лысого агента. Тот дал нам добро слинять на денек в Лондон, на людей посмотреть, себя не забыть показать.

Ночевка у Стюарта прошла самым заурядным образом: слегка наговорившись по телефону с домом, избавляясь от тоски, Саша быстренько заснул, я же уставился в телевизор, где, благодаря кабельному телевидению, можно было смотреть футбол хоть 24 часа в сутки. Очень увлекательное занятие, пришлось довольствоваться сном недолгим, но крепким. Только собрав всю волю и решимость, удалось проснуться с первыми птицами: Стюартом с Хелен и бодрым старпомом. Пол заехал вовремя, жена его даже не проснулась, когда мы забрались на заднее сиденье его «Воксхала». Это был вызов, который я принял и выдержал с честью — открыл глаза уже почти при въезде в Лондон.

Как бы мы не старались успеть прибыть заблаговременно, но парковка, ланч, переход ко дворцу заняли изрядное время — мы расположились достаточно далеко от главной сцены, но дискомфорта от этого не ощущали. На ближайшем гигантском экране прекрасно было видно все, что разворачивалось в сей момент на подиуме, с двух сторон ограниченном фигурами какого-то единорога и, похожего на плюшевую игрушку, льва. В центре сцены прямо-таки бросалась в глаза барабанная установка со скромной надписью «Queen». То ли, как напоминание о королеве, то ли, как дань памяти легендарному коллективу. Гитарное соло Брайана Мэя на крыше самого дворца мы не видели, слышали только его великолепные гитарные переливы. Мы все сходу окунулись в атмосферу праздника: закричали и заулюлюкали, покивали головами соседям справа и слева, разговаривая чуть ли не на немецком: «Даз ист фантастиш!»

Было хорошо и даже несколько беззаботно.