Читаем без скачивания In vinas veritas - Александр Бруссуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немо не мог ответить, только ощутил бессильную ярость и всеподавляющую жажду мести.
Прозвучал тот же жуткий хохот со словами: «Он мой!», и Немо кувырком полетел обратно в свое тело.
В клетке менялись посетители: одни уходили на охоту, других привозили взамен. А он продолжал сидеть в своем углу, как статуя, как достопримечательность. К нему приходили целые экскурсии, еду уже и не оставляли, заподозрив других заключенных в ее пожирании. Колоть пиками тоже перестали, лишь изредка принюхиваясь: не завонял еще?
Но пришло время — и Немо открыл глаза. Была ночь, поэтому это движение век не было замечено никем — охрана болталась где-то вдалеке, ее даже не было видно, сокамерники храпели, набираясь сил для следующего дня — а вдруг завтра охота?
Немо попытался пошевелиться — и чуть не застонал: тело, как окостенело, отказываясь повиноваться. Но иссушенные мышцы наполнились кровью, сердце стало биться ровно — и через два или три часа он смог осторожно встать. Единственное, что ему было сейчас необходимо — это глоток воды. И, хвала всем богам, в одной из грязных посудин он ее увидел, сделал робкий шаг, держась за прутья, и осушил до дна.
Вернувшись на прежнее место, испытывая облегчение, у него начал появляться план, как отсюда скрыться. Но для этого нужно было просидеть в неподвижности еще одни сутки — уже светало.
Какая мука была для него, изображавшего статую несколько недель (месяцев?), провести в этой же позе еще шестнадцать часов! Однако он не потратил и это время впустую. Упражняясь в мыслях, Немо обнаружил удивительную способность воздействовать на поступки окружающих людей. Сначала робко заставлял соседей по клетке выставить перед ним все свои кружки с водой, потом, под вечер, вынудил их устроить драку между собой, которую удалось разнять только с помощью солдат. Уверовавшись в своем новом даре, он несколько изменил первоначальный замысел.
Наконец, стемнело, соседи улеглись и обиженно захрапели, переживая во сне несправедливые тумаки и совершенно лишние удары солдат. Немо, прислушавшись к звукам, решил, наконец, что настала пора действовать. Каково же было его удивление, когда, осторожно открыв глаза, он обнаружил недалеко от себя человека в точно такой же позе лотоса. Вчера этого пухлого гуманоида рядом не было, ну да пусть себе играется, повторяя его действия, может и добьется чего.
Немо встал и начал разминать отекшие конечности, стараясь проделывать нехитрые упражнения бесшумно, время от времени прикладываясь к чашкам с водой. Сил, конечно, было маловато — голодовка виновата. А пищи найти здесь, в клетке, не представляется возможным — соседи — проглоты подъели все подчистую. Немо встал к двери вплотную и постарался призвать сюда караульного солдата. Послышались шаги, и к клетке подошел пыльный ишак, бессмысленно посмотрел на стоящего человека, открыл, было, рот, чтоб покричать, но передумал. Немо, моментально покрылся потом, чуть ли не в голос пытаясь заставить не издавать звуков противное животное. В это время в поле зрения нарисовался удивленный солдат, на которого пришлось сразу переключить все внимание, надеясь, что чертов осел не предпримет очередную попытку попеть песен.
Солдат подходил все ближе, но тревоги никакой не выказывал, только удивление. Немо постарался достать рукой англичанина ключ и отомкнуть замок, что ему удалось проделать вполне успешно. Теперь можно было и уходить.
Конечно, если бы сил было побольше, то следовало бы задушить проклятого стража, принеся жертву кровавой Кали и отдавая должное секте душителей, с которой доводилось не раз пересекаться. Завязать в угол платка несколько монет, резко хлестнуть полученной удавкой по шее, сбивая дыхание у жертвы, а потом двумя руками давить что есть мочи за концы платка, пока у несчастного глаза не вылезут из орбит и не хрустнут шейные позвонки. Немо даже представил себе эту картину, вздохнув — в его нынешнем состоянии выйти за пределы этого английского лагеря — уже подвиг. Поэтому он тихонько поплелся прочь, заставляя свои ноги передвигаться быстрее.
Он шел, как обкуренный, боясь остановиться. Поэтому даже вздрогнул и сухим листом осыпался на землю, когда кто-то внезапно положил руку ему на плечо. Но этот кто-то вовремя поддержал его, подставил свое плечо и помог передвигаться быстрее. Немо скосил глаза, чтоб увидеть своего помощника, но безуспешно. Принюхался и несколько успокоился: пахло родным братом — индусом. Они увеличили скорость и почти побежали мимо костлявых кустов вон отсюда. А сердце с каждым ударом выдавало слог за слогом: «Сво — бо — да!» Тигры в зарослях, скрестив лапы на груди, осуждающе смотрели вслед уносящимся к свежему ветру помоек двуногим.
Но не все так просто в этом мире. Пуля — дура, штык — молодец. Одинокая дура, не имеющая на счастье беглецов никакого отношения к «дум — думу», вылетела из ружейного дула бдительного англичанина, увидевшего в проблесках лунного луча странную пару, спешащую в противоположную от лагеря сторону. То ли стрелок был отменный, то ли судьба решила подкинуть беглецам шараду, но Немо получил крепкий удар в плечо, да такой, что оба они через голову полетели на землю. Немо подняться сам уже был не в состоянии, зато его таинственный компаньон проявил немалую скорость реакции: запихав в рот целую горсть каких-то листьев, он начал их отчаянно быстро пережевывать. Одновременно он освободил от ветхой одежды раненное плечо своего спутника и увидел, что входное отверстие имеется, а выходного, увы, нет — пуля попала уже на излете. Кровь пока не сочилась, но временно. Поэтому он вытащил изо рта сгусток пережеванных листьев и заткнул им рану, туго забинтовав лоскутами одежды.
Потом он подхватил на плечи потерявшего сознание Немо и довольно живо засеменил обратно в сторону лагеря англичан, где уже поднялись по тревоге и зажигали факелы — поисковая группа была готова выступать на рандеву.
Очнулся Немо от запаха. Пахло настолько противно, что даже у неискушенного парфюмерными изысками индуса слезы наворачивались на глаза. Однако, первое, что он увидел — это аппетитная сочная хлебная лепешка у самого своего рта. Еще успев подумать: «Куда же опускали эту лепешку, раз она так благоухает?», он впился зубами в пищу. Еда была проглочена мгновенно, но он отдавал себе отчет, что больше есть нельзя, хотя и очень хотелось. Такого же мнения придерживался и его кормилец, который приставил к растресканным губам Немо железную плошку с водой.
Утолив, насколько это было возможно, чувство голода, а, точнее, притупив его слегка, Немо попытался оглядеться, но тут же чуть не взвыл от боли в раненном плече. Рана была перебинтована относительно свежей повязкой. Человек, показавшийся ему смутно знакомым, прижал палец к губам в остерегающем жесте. Немо присмотрелся к нему и вспомнил — это же тот чудак, что в клетке присел рядом, подражая. А чудак заговорил полушепотом.