Читаем без скачивания Ведун - Василий Сахаров

– Красивая девка. Редкая.

Я обернулся и увидел, что сотник стоит над девушкой в светло-зелёном платье, а рядом с ним один из десятников, кажется Военег Печора, который подтвердил:

– Это так. Красивая и дорогая. Как думаешь, командир, если её в Скирингасалль, Любек или Хедебю отвезти, сколько за неё дадут?

– Нисколько.

– Ну да, нас там не любят, и, какой товар ни привези, его попытаются отобрать. Однако не бросать же такую красу в замке.

– Не бросим. – Доброга поднял голову, прислушался к тому, как на втором этаже добивают шведов, и пожал плечами: – В Аркону отвезём. Скоро летние торги начнутся, и новгородцам её продадим. Они за такую девицу десять гривен точно дадут. Всё равно её потом в степь продадут и втрое больше возьмут.

– Ты, командир, как всегда, прав.

Моя помощь в бою, который уже почти закончился, не требовалась, и я подошёл к Доброге и Военегу. Мельком взглянул на красавицу, лежащую у двери в охотничий зал, и мои глаза словно прилипли к ней. Почему? Наверное, потому, что лицо свеонки было на удивление знакомым, будто я его уже где-то видел. И, переворошив память, вспомнил, где мне попадался подобный типаж. Хм! Привет из моего прошлого, кинофильм «Кольцо Нибелунгов», в котором роль Брунгильды была исполнена красавицей Кристанной Локен. Да. Всё верно, девушка передо мной очень на неё похожа. Вот только если у Кристанны носик был слегка курносый, то у этой прямой, аристократический. Да уж, забавно.

– Что, нравится девка? – прерывая мои размышления, спросил Доброга, который не мог не заметить мою застывшую физиономию.

Не знаю отчего, но я хотел ответить, что мне всё равно. Однако вместо этого кивнул:

– Да. Очень нравится.

Сотник и десятник переглянулись, и Доброга сказал:

– Забирай. Она твоя.

– В смысле забирай?

– В самом прямом. Отныне это твоя личная добыча. Захочешь, дашь ей вольную и отпустишь, а можешь сделать холопкой или убить. Она не наших кровей и захвачена в замке врага. Оков на ней нет, одета неброско, а значит, скорее всего, это чья-то ночная грелка без каких-либо прав. В общем, сам решай. Ты сегодня очень отличился. Поэтому тебе можно немного больше, чем остальным воинам.

Сказав своё веское слово, Доброга кивнул десятнику в сторону лестницы, и витязи ушли, а я, толком ещё не понимая, зачем мне эта красавица, присел перед ней на корточки и стал её встряхивать. Раз. Другой. Девушка открыла зелёные глаза, и, заглянув в них, я понял, что пропал. Как там Утёсов пел: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждешь…» Вот-вот, и со мной произошло нечто подобное. Бегаешь, воюешь, строишь чёткие планы на будущее, и тут на тебе, из-за угла да по темечку. Очнулся, а на пальце уже обручальное кольцо.

Впрочем, разве любовь или то, что я сейчас за неё принимаю, плохое чувство? Конечно же нет. Так что нечего гундеть. Здесь, наоборот, радоваться надо и подстраивать все свои планы и действия под этот факт.

Сами собой мои губы расплылись в улыбке, и девушка улыбнулась в ответ.

Глава 21

Швеция. Озеро Венерн. 6650 от С. М. З. Х.

Странно. Никогда не думал, что в Скандинавии может быть жарко. Но факт остаётся фактом, пара летних месяцев здесь вполне даже ничего. Температура воздуха в районе Средней Швеции примерно плюс двадцать семь – двадцать девять градусов по привычному для меня Цельсию. Это то, что надо. И после очередного кровавого боя, пользуясь тем, что ни за что не отвечаю и в рамках разумного сам себе командир, я спустился на берег озера Венерн, скинул щит, шлем и кольчугу, разделся и вошёл в воду.

По распаренному телу немедленно ударило холодом, поскольку, несмотря на жару, вода толком так и не прогрелась. И если не думать, можно запросто, подобно великому завоевателю Александру Македонскому, нырнуть, заболеть и помереть. Однако нырять я не собирался, мне бы только пёрышки почистить. Поэтому остановился на мелководье и стал умываться. Копоть, чужая кровь, пот и грязь – всё это пластами смывалось с меня. Чистая прозрачная вода вокруг сразу же замутилась, а накопившаяся за минувшие беспокойные дни усталость на время исчезла.

– Йех-ха!!! Хорошо-то как… – раскидывая руки, выдохнул я и обернулся к берегу, на котором разбивали временный полевой лагерь воины нашего войска: четыре десятка конных витязей Святовида, триста пеших варягов и около двухсот язычников Гутторма Тостерена.

Всё делалось без спешки, как-то буднично. И если бы не многочисленные раненые и несколько убитых, которые лежали в центре лагеря, да не поднимающиеся в чистое синее небо жирные смолистые клубы дыма дальше по берегу, можно было решить, что это учебно-тренировочный выход отряда реконструкторов. Тем не менее здесь не реконструкция, а реал со всеми своими мелкими будничными заботами. Раненые и павшие в бою воины самые что ни на есть настоящие, а дым идёт от догорающего замка Свенборг, который до недавнего времени являлся родовым жилищем одного из ревностных свейских христиан барона Бьёрна Свенссона, а заодно опорной точкой цистерианцев в этом районе.

Вчера наш отряд, часть большого войска, которое от озера Меларен начало своё победоносное наступление на юг Швеции, подступил к стенам его замка, и сотник Доброга предложил дворянину сдаться. Однако гордый Свенссон ответил отказом и за это поплатился. В ночь мы атаковали замок и взяли его приступом и после сбора трофеев, укладка которых забрала у нас половину ночи и половину дня, покинули замок и подожгли. Уничтожать хороший укрепрайон, конечно, жаль, больно место для обороны удобное, и труда в постройку вложено немало. Но иначе никак. Дальше этого места, северо-восточного побережья озера Венерн, мы не пойдём. Неделю-другую здесь постоим, окрестности разорим и начнём марш на Сигтуну. Охранять эти места некому, язычников здесь практически не осталось. А оставлять родовое жилище Свенссонов противнику, который его обязательно займёт, нам нет резона. Поэтому гори-гори ясно, чтобы не погасло.

Я стал зябнуть и выбрался обратно на сушу. Накинул на себя высохшую рубаху и присел на щит, который нагрелся на солнце. Глядя на ровную водную гладь озера, над которой парили чайки, задумался о положении дел в Швеции и мысленно перефразировал Шекспира: «Разброд вершится в Шведском королевстве». Да, всё верно, разброд. Поскольку кругом, куда ни кинь, всё катится в пропасть. По крайней мере, на первый взгляд, и это легко объяснить.

После смерти Сверкера Кольссона и его сына Карла, которые пали в бою с витязями Святовида в замке Валлеборг, минуло почти три месяца, и северное королевство стало стремительно рассыпаться на куски. Шведы и до этого жили вовсе не дружно, постоянно между собой делились на племена и цапались. А тут неожиданный удар венедов, гибель жёсткого авторитарного правителя – и понеслось. Началась ожидаемая борьба за корону, которая пока находится в распоряжении хитрого лагмана Тостерена, объявившего, что зимой в Сигтуне он соберёт большой тинг и символы королевской власти из его рук получит только настоящий язычник. И сразу же куда что делось? Больше половины свейских ярлов, ведущих свои корни от Инглингов, вдруг снова стали родноверами, вспомнили про Одина, Тора, Хеймдаля и стали истреблять соседей-христиан. Южане-геты, в свою очередь, не растерялись, при поддержке цистерианцев, которых на всю Швецию не больше семи-восьми десятков, провозгласили новым королем Юхана Сверкерссона, второго сына покойного Кольссона, и выступили против свеев. А ярлы Готланда, которые ни за тех, ни за других, объявили, что они в вооружённом нейтралитете и станут бить всякого, кто на них полезет.

В общем, в Швеции идёт гражданская война. Воспользовавшись этим, экспедиционный корпус Мстислава Выдыбая разделился на несколько рейдовых групп и начал атаку на замки католиков. Помощь местных жителей и немалого количества независимых ярлов имелась, карты земель тоже, а планы были расписаны ещё на Руяне. Поэтому каждый наш удар – в цель. Что ни день, так горел один из вражеских замков или церковь. Обозы с богатой добычей и пленные каждую неделю отправлялись в Сигтуну, где их сортировали и грузили на варяжские лодьи. Свейские язычники мстили за своих погибших братьев и сестёр, поэтому не щадили никого. Противостояние нарастало, кровь христиан и последователей родовых традиций орошала землицу, и всё шло своим чередом.

А я, вольный ведун Вадим Соколов, на фоне всей этой кровавой вакханалии заводил знакомства с местными князьками и варяжскими командирами, повышал своё воинское мастерство, набивал мошну, нарабатывал авторитет и обрастал людьми, которым мог хотя бы немного доверять. Да-да, кому война, а кому мать родна. Ведь я не всё время клинком махал, но и о будущем думал. Благо делёжка трофеев у варягов и витязей Святовида производилась по справедливости, а война так играла судьбами людей, что за время участия в боевых действиях ко мне прилипло ни много ни мало, а пять человек.