Читаем без скачивания Трехручный меч - Юрий Никитин

— Соснуть? — удивился я. — А ночные приключения?

Она посмотрела с подозрением:

— Это по бабам, что ль?

Я оскорбился:

— Герои не ходят по бабам! Разве что так, вскользь, не снимая лыж. Но этой ночью на меня должны напасть не меньше трех раз, ко мне явятся привидения, заговорщики с предложением сместить вас и возвести на трон меня с условием некоторых вольностей и шалостей… ну, и разное по мелочи. Так что ночка у меня будет еще та!

Глава 2

Утром я седлал Рогача, он никому не позволил к себе приблизиться с уздой, народ пугливо глазеет из углов. Все, как один, — эльфы, даже непонятно, как эта красотка сумела стать у них королевой, воздух чист, вода в колодце холодная, я готовился вскочить в седло, как вдруг народец дружно ахнул, все взгляды отклеились от моей развитой фигуры и вперились за мою спину.

Я ревниво оглянулся. По мраморным ступеням спускается одетая в дорожный костюм молодая красивая женщина. Я не сразу врубился, что это королева, сверкающее золото волос спрятала под изящный шлем из металла, поверх камзола легкий стальной панцирь. Лицо оставалось таким же бледным, за ночь еще и похудела, но в глазах блеск стал еще ярче.

— Я поеду с вами, — отрубила она.

Я проблеял обалдело:

— Но…

Она отмахнулась:

— Не надо бурных криков радости. По дороге я расскажу все. И вы поймете, что у меня без вариантов.

— Но… ваше королевство?

Она горько усмехнулась.

— Мое королевство — этот замок и две крохотные деревни. Вон за тем лугом — уже чужое. Мои советники справятся не хуже.

Я наконец промямлил:

— Кажется, я догадываюсь… почему вы с батюшкой врозь.

Она кивнула:

— Два медведя в одной берлоге не уживутся. Даже если один — медведица. Но я, как и отец, люблю Амелию, эту трепетную лань, мою бедную сестренку! А сейчас особенно чувствую вину, отец остался совсем один…

Ей подвели красивую белую лошадь, стройную, тонконогую, с подрагивающей кожей. Она покосилась на меня огненными глазами, оскалила зубы. Я погрозил пальцем. Принцесса вставила носок сапожка в стремя, я сделал движение помочь, однако она с легкостью взлетела в седло. Лошадь не сдвинулась с места.

Рогач смотрел на нее оценивающе, он явно и выше и крупнее, успокоился, фыркнул с доброжелательным презрением, мол, не соперник, а если будешь за мной хвост заносить, то, так и быть, бить не буду. Женщина, подумал я, это как открытая книга на китайском языке: вроде бы все видно и можно прочитать, но абсолютно ничего не понятно. Поедет она, видите ли, со мной. Меня даже не спрашивает. Как будто я не смогу отказать!.. А ведь права, не смогу.

— Едем, — сказал я. — Но только…

— Что?

— Ничего, — ответил я, — ничего, Ваше Королевское Величество.

* * *

Я выехал через ворота, не обращая внимания на то, что она едет следом, чем королева явно недовольна, да что там недовольна — взбешена. Я должен был долго и красочно отговаривать ее, стращать трудностями, зверями ночными и дневными, разбойниками, драконами, волками, лягушками, летучими мышами, пауками, а она бы долго и страстно клялась в любви к родному отцу, которого, оказывается, все еще тайно и пламенно любит.

Ни фига, если это обречено на неудачу, а это обречено, козе понятно, то буду ли разыгрывать красочный спектакль на две роли, чтобы показать, какая она самоотверженная и заботливая и какой заботливый и чуткий я? Я и так знаю, что и просто чудо и золотце.

Волк и ворон показались, едва за нами поднялся подъемный мост. Я бы не сказал, чтобы обрадовались, скорее — возревновали, женщина всегда старается оттереть даже такого верного друга, как собака, хотя известно, что собака в отличие от женщины никогда не предаст, но женщина настолько хитрый зверь, что умеет заморочить голову даже самым-самым…

Я украдкой шепнул волку, что я женщин вижу насквозь, ни одной не верю, он чуточку повеселел. Ворон тоже взбодрился, пообещал разведать дорогу и взмыл в небо. Наши кони шли ноздря в ноздрю, постепенно принюхались, познакомились, на скаку обменивались коротким ржанием, сплетничали, перемывали нам кости.

— Увести женщину несложно, — сказал я глубокомысленно, — сложно вернуть ее обратно.

Она покосилась в мою сторону, брови приподнялись в брезгливом удивлении:

— Это у вас мудрая мысль?

— Нравится? — спросил я, польщенный. — Вот еще: счастье, как и здоровье, пока есть — не замечаешь. Ушли — кричим караул и бросаемся в погоню.

Она хмыкнула:

— Ах, это мы умничаем, да? Предупреждать надо. Я не знала, что вы и такое можете. Рядом с вами я кажусь немного глуповатой, верно?

— Нет, Ваше Величество, — возразил я. — Что вы! Вы не кажетесь мне «немного глуповатой». Вы — немного умноватая!..

Она нахмурилась:

— Как это?

— Ум дан женщине для того, чтобы скрывать свой характер. Ну, а раз вы даже не скрываете…

Она фыркнула:

— Средняя женщина предпочитает быть красивой, а не умной, потому что средний мужчина видит лучше, чем соображает. А вы даже не средний.

Я напряг мышцы, довольный, что солнце светит чуточку сбоку, так мои мышцы рельефнее.

— Вы меня засмущали своими комплиментами. Но я тверд, как рыба. Так просто не дамся затащить себя в вашу постель. Вам придется попотеть, Ваша Королевскость.

Она ахнула, ротик открылся для крика, даже для визга, возможно, истошного, задохнулась на миг, вспомнила, она же королева, а это обязывает, напустила на себя надменности выше крыши.

— Вы… Вы… вы хоть слышите, что вам говорят?

Я отпарировал:

— Если мужчина слышит все, что говорит ему женщина, значит, она не красавица.

Она ахнула, открыла и закрыла ротик, как рыбка на берегу:

— Вы просто мерзавец!

— Ага, — согласился я. — Мужчина — это такая сволочь, хуже которой только… женщина. И вообще, мужчинам свойственно ошибаться — особенно в том, что касается женщин. Женщинам, кстати о птичках, это тоже свойственно.

Волк и ворон слушали с вниманием, я впервые показал себя воспитанным мужчиной, который, посоветовав кривоногой девушке идти в кавалерию, не стал уточнять мотивацию своего совета. Таким они меня не знали, таращили глаза, пока я величественным взмахом длани не услал на разведку.

* * *

Мы мчались до полудня, потом наши взмокшие кони начали всхрапывать, стонать и пошатываться. Мой Рогач, правда, притворялся, подыгрывал лошадке королевы, но против объединенных профсоюзов не попрешь, пришлось свернуть в лес под сень ветвей. Волк порыскал и вернулся с сообщением, что вон там прямо преогромнейший дуб на роскошной поляне, но тут же прилетел ворон и гордо сообщил, что совсем близко есть поляна, на ней дуб еще больше, а из-под дуба, как водится, родник такой чистый, что рыбу видно