Читаем без скачивания Трехручный меч - Юрий Никитин

Голова все опускалась, наконец оказалась ниже поверхности, ворон сел на край воронки, прокричал хрипло:

— Да бей же, не тяни!.. Вот именно сейчас…

— Что? — спросил я.

— Тот знаменитый удар острием точно в темечко!..

Простучали копыта, королева, бледная и все еще вздрагивающая, смотрит на меня с седла тревожными непонимающими глазами. Я самодовольно ухмыльнулся, красиво и картинно выпятил мышцы. Пусть все говорят о непостижимой женской логике, но пусть поймут нашу мужскую!

Плоская голова с пульсирующим темечком, единственное место, не прикрытое костями и куда с такой легкостью войдет узкое лезвие меча, все опускалась, даже волк не выдержал, сказал с мольбой:

— Он же уходит…

Я широко улыбнулся, эффектно вскинул меч, предварительно развернувшись, дабы солнечные лучи обрисовали рельеф плечевого пояса, и опустил лезвие в узкую щель ножен. При этой постановке особенно эффектно смотрятся трицепсы и косые мышцы, а широкие пластины груди приподнимаются и собираются в тугие выпуклые шары.

Меч щелкнул рукоятью, войдя в ножны, я опустил руки и отыскал взглядом Рогача. Тот преспокойно щипал траву на обочине, абсолютно уверенный, что не понадобится с его сокрушительным рогом.

— Эй, — сказал я, — ко мне, жрун! Поехали дальше.

Ворон снова полетел высматривать дорогу с высоты, серая волчья спина некоторое время скользила рядом, затем растворилась в кустах. Королева долго держалась сзади, мы с Рогачом красиво несемся впереди, ветер треплет мне волосы, солнце играет на блестящем навершии рукояти меча, наконец копыта ее лошадки застучали чаще, догнала, Рогач игриво пихнул ее лошадку боком.

— Зачем? — произнесла королева.

— Что? — переспросил я.

— Зачем вы это сделали?

Я принюхался, удивленно вскинул брови, поднял руки, понюхал поочередно под мышками, взглянул на нее удивленно:

— Нигде не пахнет…

Она поморщилась:

— Не стройте из себя скомороха.

— Я просто не понял вопроса, — ответил я невинно-нахально.

— Я спросила, — повторила она, чуть повысив голос, — зачем вы отпустили это… это?

— А-а-а, — протянул я, — вы об этом… А что надо было сделать?

Она почти выкрикнула, сердясь:

— Конечно же, нанести разящий удар!

Я скривился в презрительной жалости врожденного аристократа, за которым гремит длинный хвост из сотен предков императорской крови и нет даже королишек:

— Эх, как же это заметно, что некоторые королевы совсем недавно были пешками… Нет-нет, я ни на кого не указываю. Ни пальцем, ни взглядом, ни взмахом ресниц, а они у меня длинные и густые, как у моего коня, заметили?.. Ну как я могу ударить, а то и вообще — у меня язык не поворачивается сказать насчет лишения жизни — бедного подземного зверя, который наверняка в Красной книге? Он только там и выжил, а на поверхности давно истребили всякие гады-люди. Я лучше бы прибил ту сволочь, что выгнала его из теплой норы, раздразнила и заставила наброситься на первых же, кто попался на глаза. Нет в вас женственности, Ваше Величество!

Она вспыхнула, лицо пошло пятнами, но смолчала. Некоторое время слышался только перестук копыт, наконец она произнесла, стараясь, чтобы это звучало с прежним королевским холодком и отстраненностью:

— Не понимаю вас… варваров.

Я отмахнулся:

— И не надо, Ваше Величество. Плюньте в глаза тому, кто сказал вам, что вы умная. Брешут сволочи, обидеть хотят!.. У вас есть обязательные признаки красивой: мания величия и мания преследования. Умным может стать и простолюдин, а вот красивой надо родиться. Красота — от Бога!

Она презрительно фыркнула:

— Вы не понимаете, что такое быть королевой!

— Почему? — возразил я. — Достаточно просто расчесать волосы, помыть руки, почистить зубы, смачно пукнуть и высморкаться — вот и все, чтобы снова чувствовать себя королевой!

Она поморщилась:

— Чувствовать и быть — не одно и то же.

Я подумал, согласился:

— Пожалуй, вы правы, Ваше Величество. Но все-таки в эту ночь я вам еще не поддамся.

Снова послышался фырк, на этот раз в мою сторону презрительно посмотрела ее лошадка. Королева же скачет молча, смотрит прямо, давая возможность любоваться ее точеным профилем. Я подумал, что, оказывается, женщины делятся не только на умных или красивых. Бывают еще и королевы.

— Ваше Величество! — крикнул я. — Беру свои слова взад насчет неженственности!.. И вообще, дико извиняюсь! У вас сиськи — во!

Она не оглянулась, но, думаю, комплимент понравился.

* * *

Во все стороны простирается до горизонта зеленая равнина, разбегается, все это накрыто огромным синим куполом, яркое оранжевое солнце заставляет дышать чаще, глубже, радостнее, а грохот конских копыт резонирует с учащенными ударами сердца.

В сотне шагов из зелени торчит красноватая скала, голая, безжизненная, а на самой вершине, как на постаменте памятника, красивый мускулистый варвар и юная нежная женщина с очень чистым, но суровым лицом, красиво вздувая мышцы, рубят воздух. Он — громадным топором, она — тонким синим мечом, похожим на длинную сосульку. Это было похоже на демонстрацию боевых приемов, а также рекламу поднятия тяжестей, ибо все группы мышц у мужчины работают, перекатываются, вздуваются, блестят, словно облитые оливковым маслом.

Женщина рубила даже чаще, всякий раз эффектно замирая в конце каждого выпада. Я залюбовался ее дивной фигурой. В самом деле, эти восточные единоборства — искусство, теперь вижу.

Королева, как будто вчера родилась, спросила с недоумением:

— Чего это они?

— Ах, Ваше Величество, — ответил я, — ну что вы на все ищете ответы? Вы кто — умный человек или женщина? Женщина должна не понимать, а чувствовать!.. Спросите еще, зачем у бабочки красивые крылья?

Она подумала и спросила:

— А зачем у бабочки красивые крылья?

Я ахнул:

— А не почудилось ли мне? Выехал в квест с красивой — оказалась умной?.. Ваше Величество, они же двое просто красивы, этого достаточно!

Она покосилась на эффектные позы, поморщилась:

— Мужчина хорош, но женщина… гм… переразвита, на мой взгляд.

— Красивый женский вид радует мужской глаз, — пояснил я, — а некрасивый — женский, это понятно. Но вообще-то женщины гораздо красивей, чем они выглядят. Кстати, к вам это относится тоже, Ваше Величество.

Она ядовито осведомилась:

— Вы не пьяны?

— Трезв так, что голова кружится!.. У чужих жен редко встречаются некрасивые ноги, хотя вы, конечно же, с этим не согласитесь…

Она задрала носик, хлестнула лошадку и унеслась вперед. Я нагонять не стал, там впереди маячит серая шкура волка, а сверху надменно парит ворон. Место открытое, если что — предупредить успеют. Лес далековато, хотя дорога как ни виляет, но упорно стремится к его темной стене. Сейчас можно сказать, что старается уйти от зноя в тень, но, когда прибудем, солнце уже зайдет, а я так не люблю ночевать в лесу.