Читаем без скачивания Они приходят осенью (СИ) - Макарова Светлана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё, всё, — сказала Нонна, крепко сжимая руль. — Удрали. Фух! Думала, от инфаркта сдохну.
«Газель» вынырнула из снежной завесы. И выглядело это сюрреалистично, словно автомобиль вырвался из громадного стеклянного шара, в котором были территория больницы, чудовища, застывшие люди и мириады белых хлопьев.
Татьяна лежала на сиденье и что-то беззвучно шептала. Семён отстранил ладони от лица, болезненно моргнул.
— Не вижу. Ничего не вижу. Что за хрень?
Марине пришлось снова призвать на помощь остаток сил. Чувствуя себя так, словно не спала несколько суток, она поднялась, подошла к Семёну, пристально вгляделась в его глаза. Те были мутными и обильно слезились.
— Совсем ничего не видишь?
— Пятна. Тёмные и светлые. И всё, — Семён зажмурился. — Щиплет. Чёрт. Только этого не хватало.
Марина повернулась.
— Нонна, нужно воды купить, ему глаза надо промыть, и чем быстрее, тем лучше.
— Хорошо.
«Газель» свернула к проспекту, а над территорией больницы перестал падать снег, и случилось это резко, словно там, в вышине, кто-то взял да закрутил небесный кран. Пространство мигом расчистилось, белая мгла уступила место свету фонарей. У дверей здания в себя пришли медсёстры, они глядели друг на друга озадаченно, явно не понимая, как вообще тут очутились. Охранник возле будки поёжился, пробурчал что-то недовольно, потом увидел неподалёку одежду и нечто зелёное на снегу. Подошёл, почесал затылок, с изумлением рассматривая пальто, зонт, сапожки и непонятную зелёную жижу, на которой всё это лежало. Заметил следы от автомобильных шин, кровь.
— И как… нафиг, всё это понимать?
Он бы выразился более жёстко, но недавно дал жене слово, что перестанет ругаться матом, и слово своё пока держал. Поглядел по сторонам — вдалеке таяли в ночи какие-то силуэты и, кажется, они тоже были с зонтами, а трое из них, взвалив на плечи, несли… раненых? А может, просто пьяных? Тяжко вздохнув, он полез в карман за телефоном. Чутьё ему подсказывало, что здесь произошло что-то очень хреновое, а значит, надо сообщить в полицию. Вот только… как всё это объяснить? Он ведь рядом был! И мог чем угодно поклясться, что совсем недавно тут, на этом, мать его, самом месте, ничего не было! А ещё снег этот… странный.
Тут он всё же не сдержал данное жене слово, выдал почти такую же порцию отборного мата, какую до этого, здесь же, выдала Нонна.
* * *
Воду купли. Промыли Семёну лицо, глаза, но лучше ему не стало.
— Ничего, зрение вернётся, — бормотал он. И, хоть слова были оптимистичными, голос выдавал отчаяние. — Эта чёртова старуха… Это наблюдательница. Я таких монстров видел, но дело с ними никогда не имел. Думаю, Варвара их создавала, чтобы следить за пастухами. Неспроста мне всегда казалось, что за мной кто-то наблюдает. Сука. Ну ничего, скоро снова буду нормально видеть.
Марина рассудила, что его просто необходимо доставить в больницу, но нельзя. Варвара, как выяснилось, тварь предусмотрительная. Если устроила засаду возле одной больницы — устроит и возле другой. С неё станется. Это бесило. И очень злило, что вылазка оказалась хоть и успешной, но с трагичными чёрными мазками, словно сумасшедшая фортуна бездумно плескала краски на судьбы ничтожных человечков. Вот краска белая, вот кроваво-красная, а вот — угольно-чёрная. Словно у это самой фортуны проблемы с самоконтролем. Совсем как у Варвары, если судить по рассказам Семёна. Это подтверждало, что надеяться на удачу — глупо, потому что ей всё равно за кого быть. За добро ли, за зло — ей плевать, с моралью у удачи определённо большие проблемы.
Минут через двадцать Нонна свернула на шоссе, ведущее из города, поставив тем самым точку на сегодняшней вылазке. Марина ощутила присутствие Духа города, а потом в голове появились образы: набухающие почки на деревьях; залитое солнцем поле, на котором появилась пока ещё крошечная трава, грозовые тучи в небе… Все эти образы можно было определить одним словом: весна. Но как это понимать? Зачем Духу города показывать то естественное и само собой разумеющееся, что случится через несколько месяцев? И с чего вдруг грусть накатила? Марина отчётливо сознавала, что это не её грусть, она ощущала сейчас то, что чувствовал мистический городской хранитель, словно они стали одним целым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Видения исчезли, когда «Газель» выехала за пределы города. Марина начала догадываться, что они означали: надо ждать до весны. И это определённо было не обещание, что после зимних месяцев ситуация изменится в лучшую сторону. Скорее, это походило на указание на отправную точку, на которой примется какое-то решение. Без сомнения, важное, критическое решение. От того и грусть. Хотелось бы Марине знать больше, но… что есть, то есть. И это уже что-то. Теперь ожидание станет менее смутным. Цель — весна. Повод для оптимизма? Марина вздохнула, рассудив, что дотянуть до весны — это уже будет сродни подвигу, учитывая, что всё это время придётся не просто жить, а выживать, преодолевать каждодневные проблемы, как солдат преодолевает минные поля. Теперь у неё на руках сестра, которой требуется реабилитация. Семён ослеп, и совершенно неясно, вернётся ли к нему зрение. Да, трудности закаляют, вот только Марину уже достала такая закалка. Выдержать бы, не впасть бы в уныние. Глаза защипало от слёз и Марина нервно протёрла их пальцами.
Время близилось к полуночи, когда «Газель» заехала в деревню. Марина сразу ощутила, что что-то не так. Нет, тревоги не было, но… её локатор показывал, что в доме находится только Вадик. Куда, чёрт возьми, делся монстр-наркоман? Ну не мог же мальчишка просто взять и отпустить его?
Нонна завела автомобиль во двор. Вадик вышел на крыльцо, его одежда была в крови, однако выглядел он абсолютно спокойным, даже выдавил улыбку, мол, наконец-то приехали, я заждался. От давешнего сердитого, обиженного на всех и вся мальчишки словно бы и намёка не осталось.
Поспешно покинув «Газель», Нонна подбежала к нему, схватила за плечи.
— Что случилось⁈ Ты ранен?
— Всё в порядке. Ничего не случилось, — его голос прозвучал слегка отстранённо. — А вы как? У вас всё получилось?
— Откуда на тебе кровь? — наседала Нонна.
Вадик, сдвинув брови, небрежно взглянул на рукав своего свитера, на котором темнели бурые пятна.
— Ах это… Да так, пустяки. Я чудовище убил. Ножиком.
— Что ты сделал? — опешила Марина, взойдя на крыльцо.
— Убил ту тварь! — Вадик резко переменился в лице. — Я должен был! От этого наркомана всё равно уже нет толку, а я должен был отомстить за Ярослава и Ингу! Что на меня так смотрите? Я должен был! Должен!
Семён обеспокоенно выкрикнул из «Газели»:
— Какого хрена у вас там творится? Нам с Татьяной кто-нибудь поможет или мы так и будет тут торчать?
Будто бы его не услышав, Марина с Нонной бросились в дом. То, что они увидели в комнате, было ужасно. Из плеча монстра торчал шприц. Очевидно Вадик сначала его усыпил, а потом нанёс ножом не меньше тридцати ударов. Бил, определённо, с большой яростью — в живот, в грудь, в шею. Раны были повсюду, кровь заливала пол, на стенах темнели брызги. Это всё походило на деяние полного психопата.
— Я должен был! — раздалось сзади.
Марина и Нонна повернулись, поглядели на Вадика так, словно увидели его впервые. Он скрестил руки на груди.
— От него всё равно надо было избавиться. Вот я и избавился, — его глаза нездорово блеснули. — Я хорошее дело сделал.
Хорошее дело? Марина вспомнила, что ещё сегодня утром она рассуждала о том, что психика этого мальчишки может сломаться. Но та, как выяснилось, уже сломалась. И что дальше? Психушка?
— Всё, мы уезжаем, — твёрдо сказала Нонна. — Прямо сейчас. А труп… погрузим его в «Газель», я потом его где-нибудь скину. Справлюсь.
— Я помогу, — заявил Вадик.
Нонна вскинула руку, и Марина уже решила, что она сейчас его ударит, но та, после секундной заминки, хлопнула мальчишку по плечу.
— Разумеется, поможешь, — скрыть злость в голосе у неё не получилось. — Ещё как поможешь. Иди переоденься, живо!