Читаем без скачивания Люфтваффельники - Алекс Сидоров

За два дня, отведенных на подготовку, Гнедовский свою былую форму, конечно же, не набрал, но пару приемов все-таки вспомнить успел. Его успокаивало то, что все эти соревнования — полная профанация, по сути, и ему предстоит бороться с такими же, как и он, курсантами, чьи индивидуальные особенности и личный почерк спортсмена растворились в конвейерной системе физической подготовки Красной армии.

Коронкой Валеры Гнедовского был бросок разгибом (прогибом). Это прием, когда борец обхватывает своего противника в районе грудной клетки, сцепляет свои руки в замке за спиной на пояснице, и резким, почти нечеловеческим усилием, используя взрывную энергию своих спинных мышц, отрывает противника от земли. А дальше — перекидывая через свою голову, бросает его на маты или через вращение вокруг вертикальной оси, укладывает противника на лопатки. Это почти всегда, 100 % чистая победа.

Валера в свое время, виртуозно проводил этот сложный прием, и поэтому, в отведенные дни для тренировок, положил себя всего, чтобы вспомнить данную технику. Распыляться на остальное, банально не хватало времени.

На соревнованиях Валера блистал, все его поединки заканчивались в поразительно короткое время. Вышел. Пожал руку. Захват. Бросок. Туше!

Все шло замечательно, Гнедовский легко выиграл училище, все его соперники были повержены. Все что они могли вспомнить после поединка — лучезарную улыбку Гнедовского, мягкое рукопожатие, жесткий захват, напоминающий железный обруч. Затем пол уходил из под ног, освещение и трибуны взлетали и перемешивались, борцы шаркали ногами по потолку и стремительно летели на ковер. Гром аплодисментов и они свободны.

А Валера продолжал свое триумфальное шествие. Он выиграл город, но на округе ему встретился непростой соперник. Гнедовский с ним еще не боролся, но присутствовал в качестве зрителя на некоторых его поединках.

И Валера понял что, не смотря на то, что они находятся в одной весовой категории, все не просто, совсем не просто. Валера был на ее нижней границе, а противник — на верхней. Валера был высоким, худощавым и жилистым, а противник — низеньким, широким и плотным. Оставалась только одна надежда на молниеносное проведение своего коронного приема. До решающей схватки оставался один день.

Гнедовский сидел в бытовой комнате казармы и подшивал чистый подворотничок к своей гимнастерке, вид его был задумчив и невесел. Он уже размышлял о предстоящем поединке, проводил воображаемый бой, пытаясь предусмотреть возможное развитие событий. Мимо проходил Витя Копыто с утюгом в руке.

— Привет чемпион! Чего невесел, нос повесил. Послезавтра завалишь жирного, и остается только в Москву смотаться. А там, можно и не бороться. Выйдешь, в первый день, сразу на коврик ляжешь, чтобы эти «любители» из профессионально ЦСКА тебя не покалечили. И все — кум королю, сват министру! Пока все пердят и потеют, ты по столице шарахаешься. Красота!

— Не так все просто Витя. Похоже, Москва мне не светит. Соперник мой тяжеловат, а я спину закрепостил. Мышцы забил напрочь, понимаешь?

Витя растерянно похлопал выпученными глазами. В последнем письме в родной Пилопедрищенск, он уже обстоятельно отписал, что служит с чемпионом почти всея Красная армия и всех ее окрестностей в виде Варшавского договора, что этот богатырь его командир и фактически — закадычный корефан. И такие упаднические настроения Гнедовского ломали Виктору всю живописную картину на полгода напряженной переписки. Легенда рушилась прямо на корню.

— Брось Валера! Какие проблемы?! Ты же боец! Вышел, победил и всего делов! Москва на кону. Кончай киснуть. Может тебе надо чего?! Так ты скажи, я в раз обеспечу.

— Да нет, Витя! Тут массаж нужен профессиональный, мышцы в порядок привести.

— Всего то?! Псссс! Говно вопрос! Сейчас промассажируем, профессионально и качественно. Будь уверен! Я сказал. Ты только, это. Расскажи хоть, как этот самый массаж делается, а то я забыл чего-то. Да я, для тебя, хоть звезду с неба…

Сказано-сделано. Гнедовский направляя Виктора в его неуклюжих манипуляциях, по ходу процедуры, объяснил, как провести массаж спины. Витя очень старался. Пружины на кровати Гнедовского жалобно скрипели и скулили, прогибаясь почти до самого пола, кожа у Валерки была бордово красная. В результате, он взмолился о пощаде и согнал Виктора со своей спины.

Виктору Копыто данная процедура понравилась, и он пытался провести ее дальше, стараясь ущипнуть Гнедовского за распухшую спину. Пациент душевно благодарил Виктора за оказанную помощь и всячески уворачивался от назойливого массажиста.

Гнедовский надел гимнастерку и принялся с характерным хрустом, разминать пальцы, травмированные при проведении борцовских поединков.

Копыто подсел к своему кумиру.

— Валер, может еще чего надо. Ты это, только скажи. Ну, чего мрачнее тучи?

И тут сержант Гнедовский совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Об этом он потом неоднократно вспоминал в своих высказываниях. Он поделился с Виктором своей заветной приметой.

— Понимаешь Витя! Примета у меня была. Есть, тоесть была, короче, неважно… Перед соревнованиями, тренер категорически запрещал нам с девушками миловаться. Ну, чтобы мы свои силы не тратили, а то на ковре запаса энергии не хватит. Так вот! Я заметил, что у меня все наоборот. Как надо на решающую схватку выходить, если я с девушкой «ни-ни», то и на ковре полный провал! А если всю ночь «тили-тили-трали-вали», то и победа в полном ажуре! Каким бы мастером противник мой не был. Ни разу, примета меня не подводила. А самое главное, чтобы у девушки имя было — Виктория, Вика, победа значит. Подруга у меня была Вика — огонь и лед в одном стакане. Такие ночи были, эх… Всегда с ней выигрывал.

Копыл просветлел лицом. Уж чего-чего, а рецепт завтрашней победы Гнедовского проблемой для Вити не был.

— Валерка, тебе крупно повезло! Посмотри на меня! Посмотрел? Да я, тебя к таким кралям отведу. Живой не уйдешь.

Гнедовский недоуменно посмотрел на Виктора, но тот уже вошел в раж и развивал свою мысль в нужном направлении.

— Короче, Вики, Викули на примете у меня нет, но не грусти! Я же Витя! Я тебя в такую общагу отведу, там девчонки визжать будут от восторга. Я же им чемпиона города предоставлю, да что города …?! Все, решено! Ты — член сборной СССР по борьбе!

Видя, что Гнедовский пытается возразить, Копыто не дал ему шанс вставить хотя бы слово в свою вдохновенную речь.

— Нет, ты — член олимпийской сборной СССР! Ну, ладно, ладно, резервный состав! Валера, да тебя там так отмассажируют, что и Москва тебе покориться. Ну, чего расселся, давай собирайся!

— Куда? — спросил Гнедовский ошарашенный внезапным натиском и бурной энергией неугомонного Виктора Копыто.

— Куда-куда?! На кудыкину гору, воровать помидоры! В самоволку, Валера, в нее родимую. Помидоры твои разминать! А ты, что думаешь? К дежурному офицеру пойдем и попросим. Выпишите «увольнительную запиську», дяденька, пожалуйста. Сержанту Гнедовскому бороться послезавтра, а у него примета персональная. Надо сначала девчонку Вику в койке «запороть», тогда и соперника на ковре сможет забороть. Так что ли?!

Гнедовский проклял себя за свой длинный язык, и за то, что угораздило его поделиться подобным с известным треплом Витей Копыто. Но отступать было бессмысленно. Копыто видя, что Валера багровеет от злости, понял, что его жизни и здоровью угрожает реальная опасность, сразу перешел на ласковый тон.

— Валерочка, дружище, ну посуди сам. Зачем препятствовать судьбе. Я — твой счастливый билет. Никто не узнает. В наряде по роте классные парни, я им уже все рассказал. Не злись, по секрету рассказал. Точно, под честное слово. Они все поняли, вошли в положение. Готовы рискнуть. Нас прикроют. Парни — кремень. Дежурный по батальону — лейтенант Зайчик. А у него лямур-тужур-абажур! Женился кролик неделю назад. К бабке не ходи, после отбоя к молодой жене слиняет на часок, а расход личного состава по телефону проверит. Ну, решайся! Ты ничем не рискуешь. А в 4-х этажной общаге, я тебе столько Вик найду. Очередь в коридоре к олимпийскому чемпиону мира выстроится. Вот увидишь. Ну, ладно, не злись! К чемпиону Европы! Пятикратному! Ладно — трехкратному!

Долго ли, коротко, уговаривал Виктор сомневающегося Гнедовского?! В результате уговорил. Гнедовский умылся, почистил зубы, облился одеколоном и поплелся вслед за Витей.

А через 4-ре часа Витя принес Гнедовского в расположение роты на своих руках, фактически приволок на себе. При этом Валера был в бессознательном состоянии, форма грязная, местами разорвана, а на петличке с пропеллером ВВС висел мятый цветок. Такие же жеваные и поломанные цветочки торчали из голенища сапога и бляхи кожаного поясного ремня.

Когда всё население казармы, забыв о сне и об отдыхе, вспомнив свои скудные познания по реанимации и оказанию первой медицинской помощи, бросилось использовать все эти знания на практике. Вызывать «скорую помощь» и докладывать по команде наверх решили только в самом крайнем случае.