Читаем без скачивания Повязанный кровью - Павел Корнев

Ё-о-о… Едва не потеряв сознание от скрутившей низ живота боли, я согнулся и рухнул на вытоптанную площадку. Твою тень…

– Майк! – Где-то высоко над головой в ставшем вдруг хрустально-прозрачном пространстве раздался рык лейтенанта.

– Да, господин!

Зажимая руками отбитый пах, я перевернулся на живот и успел заметить, как от прямого в челюсть Майк, словно подрубленное дерево, плашмя рухнул на землю.

– Ты что творишь, сын шакала и ослицы?! – Разбушевавшийся лейтенант добавил сапогом по ребрам и снова заорал: – Я тебя чему учил?! Да будь у этого доходяги нормальный меч, ты бы без руки остался!

– Господин… – с трудом поднимаясь на ноги, пробормотал сплюнувший кровь пехотинец.

– Убирайся с глаз моих, недоносок! И скажи капралу, чтоб эту седмицу гонял тебя наравне с новобранцами! Проваливай! И Стивенсона ко мне пришли!

Я осторожно поднялся на ноги, чувствуя, как медленно отступает боль, сделал глубокий вдох и огляделся по сторонам. Тренировочные схватки уже завершились, и, что меня не особенно удивило, Арчи и Шутник вышли победителями из всех трех поединков. Кроме них против пехотинца продержаться смог только вооружившийся цепью широкоплечий парень чуть постарше меня. Всем остальным это оказалось не по зубам.

– Звали, господин? – остановился подбежавший к лейтенанту Стивенсон.

– Пять человек отведешь к лейтенанту Эмерсону. И дюжину стрелков из волонтеров. Он давно уже просит. Да, стрелков отбери получше. А то, не приведи Господь, Торсону нажалуется.

– Кого из каторжан забирать?

– Этих двух. – Лейтенант указал на меня и еще одного новобранца, которого, хлеща ладонями по щекам, пытался привести в чувство низкорослый пехотинец. – И тех, кто твоих парней уделал.

– А остальных?

– Кто два круга прошел – к Хайнцтрогу, один – к Йохансону. Остальных на твое усмотрение. Доходяг обратно по казармам.

– Слушаюсь, господин. – Перестав сутулиться, Стивенсон приложил правую ладонь к сердцу и склонил голову.

– Выполняй. И выбей дурь из Майка, а то он и сам сгинет, и других за собой утянет.

– Будет исполнено, господин.

Капрал Стивенсон был не из тех людей, что откладывают дела в долгий ящик. Приказав бедолаге Майку, к которому, впрочем, я не испытывал ни капли сочувствия, присоединиться к следующей партии новобранцев в беге через полосу препятствий, он взял себе в сопровождающие двух пехотинцев и повел нас на другой конец лагеря. Как оказалось, помимо главных ворот, имелся и другой выход: неприметная калитка, притаившаяся за покосившейся баней. И, как ни странно, с этой стороны ее никто не охранял. Необходимости в этом, видимо, особой не было: вела калитка не на улицу, а в расположение одного из пехотных отрядов.

Посреди небольшого пустыря стоял двухэтажный сруб, к которому притулился ветхий сарайчик. Вдоль одного забора шли вкопанные в землю ростовые мишени, вдоль другого – изрядно порубленные мечами и топорами бревна. На натянутых меж двух столбов веревках сушилось постиранное белье.

Сдав нас с рук на руки двум капралам – пожилому седовласому здоровяку с добродушным лицом дядюшки Тук-Тук[25] и мускулистому коротышке, судя по черным как смоль волосам и носу с горбинкой, выходцу с северных марок Полесья, – Стивенсон отправился восвояси.

– Я капрал Линцтрог, это капрал Брольг. Лейтенанта Эмерсона пока нет, так что у вас есть время привести себя в порядок.

Дядюшка Тук-Тук посмотрел куда-то нам за спины, и, обернувшись, я увидел бочку с водой. Весьма своевременно: после полосы препятствий весь по уши в грязи. Да и остальные не лучше.

– Нам бы пожрать чего, – осторожно потрогал расквашенный кем-то нос Шутник.

Чувствуя жуткую резь в животе, я не мог с ним не согласиться.

– Ну-ка быстро мыться! – рыкнул Брольг и принялся закатывать рукава пехотного мундира. – И кто до прихода лейтенанта не успеет – будет об этом долго жалеть.

Я без разговоров начал расстегивать камзол и пошел к бочке, а двинувшийся было следом за мной Арчи вдруг хлопнул себя по шее, ногтем раздавил выловленную блоху и спросил у вытащившего из сарайки жаровню Линцтрога:

– Нам бы огонь где развести. Просушиться.

– Растопка и дрова в сарае, кострище за казармой. И не торопитесь – до вечерней баланды полно времени.

– Благодарю, – кивнул здоровяк и потащил за собой в сарай Шутника.

Вышли они оттуда под завязку нагруженные березовыми поленьями и берестой.

Я дождался, пока разгорится костер, натаскал из бочки в рассохшееся деревянное корыто воды и принялся отстирывать камзол и штаны. Вода моментально сделалась черной, а одежда нельзя сказать чтобы стала намного чище. Подул холодный ветерок, на солнце набежала тучка, и сразу же похолодало, да так, что по коже побежали мурашки. Закончив с камзолом, я быстренько простирнул белье и уступил корыто Шутнику.

Голый по пояс Арчи простукивал камнем швы куртки и о чем-то расспрашивал парня, так ловко разделавшегося со своими противниками при помощи обычного обрывка цепи. Тот трепать языком был не намерен и, вычистив из сапог грязь, ушел к бочке с водой, у которой уже промывал слипшиеся от крови волосы щуплый пацан – последний из заключенных, угодивших вместе с нами в этот отряд.

– Что делать будем? – поинтересовался я у Арчи, пытаясь просушить над огнем камзол и при этом его не прожечь.

– Что делать? Служить.

– Не подходит.

– Есть идеи, как сорваться отсюда, – излагай.

Я промолчал.

– Ладно, примелькаемся здесь – тогда и сдернем, – предложил устроившийся рядом со мной Шутник.

– Поздно будет. Я тут этого паренька разговорил – ходят слухи, Долина Кедров со дня на день полыхнет. – Арчи, как всегда, оказался в курсе обо всем на свете.

– Он-то откуда знает? – удивился Габриель.

– Он местный.

– Что значит – полыхнет? – не понял я. – Йорк напасть решится?

– Может, решится. А может, и нет. Но слишком многие там великим герцогом Альфредом Третьим недовольны. И не все еще забыли, что когда-то долина к владениям Йорка относилась.

– А кто забыл, тому северное золото память освежит, – кивнул Шутник.

– Точно. Эмиссары Йорка чуть ли не в открытую по селам ездят. – Арчи повесил свою куртку сушиться на веревку и вернулся к костру. – Если начнется заварушка – нас первыми в расход пустят.

Заскрипев, распахнулась калитка, и капралы приняли у вернувшегося Стивенсона десяток молодых парней, похожих друг на друга как две капли воды. Хотя они, как, присмотревшись, решил я, не были даже близкими родственниками. Просто типаж один. Широкая кость, светлые, почти белые волосы, покрасневшая на солнце, но незагоревшая кожа. Ростом чуть повыше Шутника, но ладони здоровенные – как полторы моих. Одеты тоже похоже: кожаные ботинки, домотканые штаны и рубахи, короткие коричневые куртки с повязками в черно-желтую клетку на руках. На поясах ножны с короткими мечами, у всех арбалеты. Те самые волонтеры?