Читаем без скачивания Повязанный кровью - Павел Корнев

– Вот и пополнение, – обрадовался Шутник.

– От сервов пользы немного, – остудил его радость Арчи. – Они, кроме мотыги да топора, ничего отродясь в руках не держали.

– Не скажи, – не согласился с ним я. – Ребята наверняка с запада, а там места неспокойные.

– Все одно – не воины, – остался при своем мнении здоровяк, и, приглядевшись повнимательней к парням, я был вынужден признать его правоту. Слишком уж зажаты они. Не чувствуется уверенности в собственных силах. В кучу сгрудились, как овцы, капралам разве что в рот не заглядывают. Им бы пообтесаться. Только вот кто им время даст…

Волонтеры так и толпились у калитки, пока капрал Линцтрог не переписал их имена в отрядный реестр, и только после этого разместились у стены сарая, покидав свои вещи на землю. В дом заходить они не решились. Линцтрог не стал убирать реестр и заодно занес в него и нас. Только с молодым пацаном возникла небольшая заминка – он оказался немым. Сплюнув, капрал так и записал его – «Немой».

Скорчивший презрительную гримасу, Брольг съязвил, что это пустая трата чернил и времени: после первого же боя большинство новобранцев придется вычеркивать.

Ответить дядюшка Тук-Тук ему ничего не успел: в распахнувшуюся калитку начали заходить взмыленные солдаты. Последним шел молодой пацан лет семнадцати в запыленном до серости мундире пехотного лейтенанта, на юношеском лице его выделялась жидкая полоска русых усов.

Вот так новость! И это наш командир?! Неудивительно, что у него в отряде всего две с половиной дюжины человек. Больше такому сопляку доверять и нельзя. Наверняка папа для сыночка чин выхлопотал.

Вскакивая вслед за Арчи и Шутником на ноги, я только чертыхнулся. Если нас кинут в бой, шансов уцелеть с опытным командиром было бы куда больше.

– Стройся! – скомандовал Брольг.

Волонтеры попытались выстроиться в шеренгу, но вышло это у них из рук вон плохо. Уж лучше бы так толпой и стояли. Вернувшиеся с лейтенантом пехотинцы прыснули смешками, но стоило капралу Линцтрогу на них шикнуть, как они моментально заткнулись.

– Прибыло пополнение, – доложил Брольг рассматривавшему нас командиру.

– Кто такие? – придерживая ладонью рукоять свисавшего с пояса меча, важно прошелся перед нами пацан.

– Дюжина стрелков-волонтеров и пятеро каторжан в первую линию.

Лейтенант Эмерсон внимательно нас оглядел, и, думаю, его мнение об арбалетчиках не сильно отличалось от моего. Он что-то тихо спросил у капрала и, выслушав ответ, только покачал головой.

– За что осуждены? – с плохо скрываемым презрением поинтересовался он, остановившись напротив нас.

– Карл Брюнте, убийство, – первым доложил парень, не пожелавший разговаривать с Арчи.

– Арчибальд Гровер, контрабанда.

– Габриель Антонио Гар м-Итри, контрабанда.

– Кейн рода Лейми, контрабанда.

– Ты? – Лейтенант уставился на промолчавшего парнишку.

– Этот немой, – пояснил капрал и тут же изрядно нас удивил, добавив: – А контрабандистов аж на восемь лет к нам законопатили.

– Да? – удивленно протянул Эмерсон. – Интересно. И на чем погорели?

– На серебре, господин, – ответил чистую правду Арчи.

– Много провезти пытались?

– Пуд, господин.

– В армии служил? – неожиданно сменил тему лейтенант.

– Год в страже Инцбурга, три в гарнизоне Костровицы, господин. Потом ушел в дружины.

– В Степь ходил?

– Было дело.

– Вот и замечательно, – скривил губы Эмерсон. – Будешь старшим. И за стрелками приглядывай.

– Слушаюсь, господин.

– Да, Брольг? – словно спиной почувствовав недовольство капрала, развернулся к нему лейтенант.

– Нет, ничего, господин.

– Как разместитесь в казарме, капрал Линцтрог в арсенал проводит – оружие и доспехи подберете.

– Господин, лучше в арсенал их я провожу, – неожиданно предложил Брольг. – Линцтрогу хватает забот со своими людьми.

– Заняться нечем? – усмехнулся пацан, но капрала это не проняло. – Хочешь – проводи.

Эмерсон ушел в дом, за ним потянулись и пехотинцы. Капрал Линцтрог поглядел им вслед и железным прутом поворошил в жаровне угли.

– Ну-ка стоять! – рявкнул Брольг на Арчи, когда тот направился к волонтерам. – Послушайте-ка меня, мальчики. Это армия, и с каторжанами здесь никто цацкаться не будет. Вздумаете своевольничать – мигом живьем шкуру спущу. Опозорите отряд – жалеть будете, что вообще на свет уродился. И к тебе это, длинный, тоже относится. Усек?

– Усек, господин, – на полном серьезе ответил Арчи.

– Вот и замечательно. А теперь марш к капралу Линцтрогу. А то, судя по вашим хитрым рожам, кое-кто уже подумывает, как дезертировать. Так вот – хоть один сбежит, всех остальных повешу. Бегом марш!

Капрал Линцтрог все с тем же безмятежно-добродушным выражением лица приказал скидывать одежку и без лишних слов выжег нам всем на левой лопатке клеймо – танцующего единорога Ранлоу и увитый терновой ветвью пехотный меч под ним. К моему удивлению, ожог почти не болел, хуже было другое: от выжженной отметины так и веяло непонятной волшбой. Боюсь, теперь сбежать будет весьма проблематично: тайнознатцы с такой меткой за версту учуют.

Сочувственно поцокивая языком и качая головой, Линцтрог раздал нам чистые тряпицы. Вот ведь гад! И не надо говорить, что работа у человека такая. Чушь это все.

Заметив промелькнувшую на моем лице гримасу, капрал придал своему морщинистому лицу озабоченное выражение:

– Болит, сынок? – Его голос был полон сочувствия, но мне почудился загоревшийся в добрых карих глазах огонек раздражения. – Потерпи, скоро пройдет.

– Уже прошло, господин, – честно ответил я и, на ходу застегивая камзол, побежал догонять своих теперь уже сослуживцев, которых Брольг и два рядовых повели в арсенал.

Обратно мы, нагруженные, словно вьючные ишаки, вернулись только под вечер. Ужин к этому времени уже привезли, и, побросав мешки с доспехами у коек, мы вышли из казармы во двор.

Как я и предполагал, рядом с сараем полыхали сразу два костра – вокруг одного расселись пехотинцы, у второго, куда меньшего по размерам, притулились волонтеры. Да и от булькавшего над костром солдат котелка запахи доносились куда более аппетитные. Вот только нет никаких сомнений, в каком из котлов доходит до готовности варево, предназначенное для каторжан.

Получив у Брольга миски и ложки, мы потеснили волонтеров – молодые парни освободили места без единого слова, – и приступили к ужину. Точнее, к тому, что здесь выдавалось за ужин. Баланда была на вкус откровенно тошнотворной, а попавшийся кусок подозрительного на вид мяса – единственным на всю тарелку. Не лучше дело обстояло и с притворявшейся компотом едва подкрашенной сухими яблоками водичкой. Ну и вдобавок ко всему – доставшийся мне ломоть черного хлеба оказался непропеченным.