Читаем без скачивания Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

Это было очень важно, так как вследствие этого я смог инструктировать следующей ночью не только нашу, но и другую роту на их позициях. Далее это очень пригодилось для расширения позиции моего отделения в ночь нападения, ибо в темноте я не смог бы узнать ее преимущества и недостатки.

Итак, я мог действовать на мои цели не только фронтально, как указано, но и 1000 метров в сторону цитадели. Изучив в результате дневного осмотра позицию, я велел утрамбовать полтора метра толстого вала для 2 станковых пулеметов и еще усилить ее внутри достаточным количеством ящиков с боеприпасами».

Полдень. Прасковью Ткачеву, старшую медсестру хирургического отделения Брестского военного госпиталя, размещавшегося на Южном острове, вызвал к себе заместитель начальника госпиталя по политчасти батальонный комиссар Н. С. Богатеев. Ткачева уже знала, что госпиталь расформировывается. Сейчас же Богатеев внезапно заявил, что уже в течение двух часов больных (около 80 человек) нужно подготовить к переезду — завтра они, как и медперсонал, выезжают в Пинск.

Сказав Ткачевой (председателю месткома), чтобы она подумала, кого из медперсонала взять с собой, Богатеев ушел допой. Ткачева — в парк имени Первого Мая.

В исходный район выдвигается и штаб дивизии[468]. Отдел тыла осматривает КП в лесу к югу от западной окраины Вульки Добринской.

Ib, майор Карл-Хайнц Вирзинг, объезжает тыловые части: КП санитарной роты 1/45 (остающейся в резерве), чье оборудование полевого госпиталя придано корпусу, руководителя подвоза и отдел продовольственного снабжения 45-й дивизии, склад боеприпасов «Гукебайн»[469].

Вирзингу временно придается и полевой запасный батальон дивизии (без подразделений, задействованных в мортирном дивизионе Галля, Pi.81 и оцеплении Тересполя).

Также дивизии XII А.К. выделяется от 10 до 20 полевых колодцев.

14.30. Порядок поступления донесений уже настроен на военный лад — поступают первые «дневные»: в километре севернее Кобылян готов к открытию огня мортирный дивизион Галля. Он занял КП еще с 7 утра, наладив телефонную и радиосвязь.

Начинается подвод батарей 45-го противотанкового дивизиона. У A.R.98 тоже нет проблем.

12.30. Полевой караул батальона Набера (I/I.R.130) заметил русскую моторную лодку, прошедшую по Бугу вверх и вниз, со странным экипажем — без кителей, наблюдающим в бинокль немецкий берег. Однако, судя по галифе и фуражкам, это были солдаты[470].

I.R.135 проводит последние мероприятия — III/I.R.135 выставляет 2 дополнительных полевых караула (от отделения каждый) у центральной дороги, непосредственно в нижнем течении к северу от пробивки Буга. Их смена — до четверти часа после рассвета. Восточнее дома у центральной дороги подводится штурмовой взвод для немедленного вмешательства[471].

14.00. Занимаются КП отдельных воинских частей. Днем Iс выдается приказ фюрера солдатам Восточного фронта.

15.00. «Дортмунд»! — лейтенант Майер только что принял кодовое сообщение из штаба XII корпуса. Значит — завтра…

Вечером Деттмер передает кодовое сообщение в части дивизии[472].

Минск. Штаб Западного ОВО. Выполняя директиву НКО СССР и Генштаба Красной Армии, штаб округа распорядился «для повышения боевой готовности» вывести 47, 44 ск, 17, 50, 121, 161 сд в лагеря, в районы, предусмотренные им планом прикрытия. Генштабом приказано завершить переброску к 1 июля. Соответственно штабом ЗапОВО намечено ее начало на 23 июня. Что касается приграничных дивизий, то наркомом Тимошенко и нач. Генштаба Жуковым приказано оставить их на месте, вывод на границу в районы обороны — лишь по особому приказу[473].

В полосу 4-й армии (к Барановичам) готов начать переброску 47 ск из Бобруйска и Гомеля.

К этому моменту 13 из 24 сд ЗапОВО находятся в непосредственной близости от госграницы СССР. Остальные сд (резерв округа), как правило, совершают марши в новые районы сосредоточения.

Ок. 18.00. Роща в 2 км юго-восточнее Жабинки. КП 28 ск на полигоне корпуса. Закончилось проводимое штабом 4А двухстепенное командно-штабное учение 28 ск на тему «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды»[474], где участвовали и штабы 6, 42, 75 сд.

Штабу корпуса до особого распоряжения приказано оставаться на КП[475], дивизионным — вернуться в расположение.

…С полигона в Брест, в крепость отправился и Коробков. В разговоре с командирами дивизий и их частей он не заметил энтузиазма к предстоящему на 22 июня выезду на учение. «Понять их нетрудно — замучились, — сказал он, вернувшись в штаб армии (Кобрин), Сандалову, — по-прежнему от каждого стрелкового полка по одному — два батальона работают в пограничной зоне. Ночуют всю неделю в землянках, в палатках, а тут еще воскресенья занимаем ученьями да заседаниями всякими. Надо с этим кончать… Командиры расположенных в крепости частей показывали несколько новых наблюдательных вышек, построенных немцами за рекой. Уверяют, что по ночам слышен шум моторов. Сегодня опять несколько самолетов летали над нашей территорией…»[476]

Новые проблемы и у Сандалова — в штаб армии поступила телеграмма штаба ЗапОВО о немедленном вывозе из Бреста не менее чем на 30 км на восток НЗ 6 сд и 42 сд, чьи склады располагались в Брестской крепости. Оставив им по 1,5 б/к, приказано вывести 34 вагона боеприпасов от 6-й и 9 вагонов — от 42-й стрелковых дивизий. Хотя не так давно этот излишек фактически навязали армии органы артснабжения округа, несмотря на протесты ее штаба.

За несколько часов такое количество не могло быть вывезено, но, похоже, все-таки успели, подогнав вагоны, начать погрузку…

Ок. 19.00. Коробков в телефонном разговоре с Климовских просит разрешения вывести на боевые участки хотя бы дивизии брестского гарнизона[477]. Отказано, разрешено лишь назначенное на 22 июня опытное учение перенести на понедельник или вторник… Пытаясь отвлечься, Сандалов и Коробков пошли на представление Белорусского театра оперетты «Цыганский барон». Тем временем Шлыков и нач. отдела политпропаганды уехали в Брест — на концерт артистов Московской эстрады.

Ок. 20.00. Кобрин. ДКА. Минские артисты на сцене, множество людей в кителях и галифе — в зале. Однако у многих зрителей все усиливаются тревожная озабоченность и какое-то гнетущее чувство. Особенно нервничал Коробков, сюжет, разворачивающийся на открытой сцене Дома Красной Армии, абсолютно не занимал его. То и дело, поворачиваясь к Сандалову, он шепотом спрашивал: «А не пойти нам в штаб?» Так и недосмотрев оперетту, вернулись в штаб армии.

…Комендантскому взводу 333 сп приказано в ночь на 22 июня нести караул у штаба 28 ск. (ул. Леваневского). И. А. Алексев: «Ст. сержант Данилин Д. А. обращается ко мне и говорит, что „по распоряжению начальника штаба 28-го корпуса я приехал на машине получить паек на 5 суток для взвода. Штаб 28-го корпуса завтра выезжает на штабные корпусные учения“. Почему-то для меня выезд штаба корпуса на длительный срок стал сомнительным. Тогда начал спрашивать Данилина Д. А. несколько вопросов для выяснения обстановки в штабе корпуса:

1) Почему сухой паек должен выписывать именно на 5 суток, а не на 2 или 4 суток?

2) Летом 1940-го маневр войск Западного особого военного округа продлился только 3 суток?

3) Что делается в штабе корпуса?

На эти вопросы Данилин Д. А. ответил так: „Во дворе штаба 28-го корпуса находится много автомашин. На них производят погрузку несгораемых ящиков и шкафов со штабными документами“. После такого ответа я понял, что обстановка на границе очень тревожная»[478].

Алексеев, почувствовав непонятное беспокойство, решил написать письмо своей матери. Опустив его в почтовый ящик на первом этаже, отправился спать.

…КП 28 ск. Командир корпуса Попов и начштаба Г. С. Лукин выезжают в Брест. Старшим на КП остается начальник оперативного отделения штаба корпуса майор Е. М. Синковский. Настроение на КП несколько удивленное — многие командиры недоумевают, почему их оставили здесь, а не отпустили в Брест, к семьям на воскресенье.

В исходных районах частей «сорок пятой» начинаются построения. Зачитывается приказ фюрера. Он развеивает последние сомнения — как ни странно, многие вплоть до последнего времени верили, что войны с СССР не будет.

Строй 3 батальона I.R.130: Вальтер Лоос: «Вечером 21.06 мы получили команду с наступлением сумерек начать выход в точно разведанные и установленные исходные районы, закончив его к 24 ч. Когда роты стояли готовые к выступлению на свои, занимаемые по тревоге[479] позиции, командирами оглашался призыв фюрера к своим солдатам о борьбе с грозящим нашей империи большевизмом, ведущейся вплоть до полного уничтожения противника. Теперь больше не стало сомнений! Это значило войну против Советского Союза».