Читаем без скачивания Трагедия армянского народа. История посла Моргентау - Генри Моргентау

– Все остальные должны ехать. – Таким было его последнее слово. – Более того, мы не желаем, чтобы вражеские субмарины в Мраморном море торпедировали наши транспортные средства, которые мы посылаем в Дарданеллы. В будущем мы будем сажать несколько французов и англичан на каждый корабль для защиты наших солдат.

Вернувшись в посольство, я обнаружил, что новости о намечающейся депортации опубликованы. Изумление и отчаяние были ни с чем не сравнимы, даже в городе, где всевозможные сенсации отнюдь не редкость. Европейцы, долгие годы прожившие в Леванте, стали более эмоциональными, чувствительными и подверженными страху и прочим негативным эмоциям. Теперь же, когда их больше не защищали посольства, страхи многократно усилились. В посольство устремился поток напуганных людей. Криков и слез было в избытке: создавалось впечатление, что их вот-вот схватят и поведут на расстрел и нет никакой надежды на спасение. Они требовали, чтобы я обеспечил им индивидуальное освобождение. Один не мог никуда ехать, поскольку являлся единственным кормильцем большой семьи, у другого болел ребенок, третий был сам болен. Моя приемная была полна обезумевших матерей, требовавших, чтобы я получил освобождение для их сыновей, и жен, не желающих разлучаться с мужьями. Они выдвигали множество самых невероятных предложений. Одни говорили, что я должен уйти со своего поста в знак протеста, другие требовали, чтобы я пригрозил Турции войной с Соединенными Штатами, и т. д. Они осаждали мою супругу, которая часами выслушивала их печальные истории и, как могла, успокаивала. Правда, были и такие, кто относился к ситуации с большим хладнокровием и мужеством.

На следующий день после моей встречи с Энвером префект полиции Бедри приступил к арестам.

Следующим утром один из моих посетителей сделал предложение, которое в обычной ситуации могло показаться само собой разумеющимся. Посетитель был немцем. Он сказал, что, если турки приведут в действие свой план, репутация Германии может пострадать. Мировая общественность вполне может решить, что вся эта хитроумная схема придумана немцами. Он сказал, что мне следует посетить немецкое и австрийское посольства, он был уверен, что послы этих стран в случае моего личного обращения поддержат мою просьбу. Я уже неоднократно и тщетно обращался к Вангенхайму по поводу иностранных граждан и не думал, что есть основания рассчитывать на его помощь в этом случае. Более того, план использовать мирных граждан для защиты солдат в военных операциях был настолько немецким, что я вовсе не был уверен в непричастности немцев к этому решению турок. Тем не менее я решил последовать совету немца и поискать помощи у Вангенхайма. Должен признаться, что я не надеялся на положительный результат, просто хотел дать Вангенхайму шанс проявить себя с лучшей стороны и помочь.

Я прибыл к Вангенхайму в десять часов вечера и оставался у него до одиннадцати. Почти все это время я посвятил бесплодным попыткам заинтересовать его судьбой мирных граждан. Вангенхайм прямо сказал, что не станет мне помогать.

– Турки правильно решили, – пожал плечами он, – создать в Галлиполи концентрационный лагерь. Да и сажать на свои корабли мирных англичан и французов для защиты от нападения – тоже вполне подходящая мера.

Сколько я ни пытался спорить, Вангенхайм неизменно менял тему беседы. Согласно моим записям этой беседы, немецкий посол с готовностью обсуждал все, за исключением дела, из-за которого я пришел.

– Подобные действия турок нанесут большой вред Германии, – начинал я.

– А вы знаете, что у английских солдат в Габа-Тепе нет ни еды, не питья? – отвечал он. – Они пошли в атаку, чтобы захватить колодец, но были отброшены. Англичане отвели свои корабли, чтобы солдаты не могли отступить.

– Но если вернуться к вопросу о Галлиполи, – упорствовал я, – немцы сами говорили здесь, в Константинополе, что Германия должна остановить…

– Союзники высадили на полуострове сорок пять тысяч человек, – отвечал Вангенхайм, – из них десять тысяч убито. Через несколько дней мы атакуем и уничтожим остальных.

Когда я попытался подойти к вопросу с другой стороны, этот изворотливый дипломат начал обсуждать Румынию и возможность получения военных грузов через территорию этой страны.

– Ваш секретарь Брайн, – сказал он, – не так давно опубликовал заявление, показывающее, что отказ продавать боеприпасы союзникам был бы нарушением нейтралитета для Соединенных Штатов. Так что мы использовали тот же самый аргумент с румынами; если нарушением нейтралитета является отказ продавать боеприпасы, тем более нарушением нейтралитета является отказ транспортировать их.

Вангенхайм улыбнулся, явно довольный своим остроумием, но я напомнил ему, что нахожусь у него, чтобы обсудить судьбы 2–3 тысяч мирных граждан. Когда я снова затронул этот вопрос, Вангенхайм заявил, что Соединенные Штаты не являются в данный момент приемлемым для Германии миротворцем, потому что мы проявляем слишком явное дружелюбие к Антанте. Затем он пожелал рассказать мне о последних успехах немцев в Карпатах и событиях в Италии.

– Мы скорее станем сражаться с Италией, чем сделаем ее своим союзником.

В другое время все это меня изрядно позабавило бы, но только не теперь. Было очевидно, что Вангенхайм не будет обсуждать предполагаемую депортацию, разве что еще раз подтвердит, что считает действия турок оправданными. Его утверждение, что в Галлиполи планируется создать концентрационный лагерь, раскрыло его подлинное отношение к проблеме. До сего времени турки еще нигде не создавали концлагерей для противника. Я искренне советовал им не делать этого и пока преуспевал. С другой стороны, немцы утверждали, что турки «слишком снисходительны», и требовали, чтобы такие лагеря были созданы внутри страны. Использование Вангенхаймом слов «концентрационный лагерь в Галлиполи» показывает, что точка зрения немцев наконец одержала победу и я проиграл сражение за иностранцев. Лагерь для интернированных – неприятное место даже при самых благоприятных обстоятельствах. Но, скажите, кому, кроме немцев и турок, могла прийти в голову мысль о создании такого лагеря прямо на поле боя? Представьте, что англичане и французы собрали всех своих пленных противников, вывели их на фронт и поместили в лагерь на нейтральной полосе, на линии огня обеих армий. Именно такой концентрационный лагерь планировали создать турки и немцы для иностранных жителей Константинополя: после беседы с Вангенхаймом у меня не осталось сомнений в том, что немцы – полноправные участники заговора.

Они боялись, что наземная атака на Дарданеллы окажется успешной в точности так же, как опасались успеха морской атаки, и были готовы использовать любое оружие, даже жизнь нескольких тысяч ни в чем не повинных людей, чтобы обречь ее на провал.