Читаем без скачивания Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Но все пересуды на ее счет были сущей ерундой в сравнении с волною сплетен, которая прокатилась теперь по городу. Мало того что Скарлетт торгует с янки — ей еще это и нравится!

Миссии Мерриуэзер, да и не только она, но и многие другие южане имели дела с пришельцами-северянами; разница состояла лишь в том, что им это было не по нутру, а Скарлетт это нравилось — во всяком случае, такое складывалось впечатление, что было совсем уж скверно. Она даже распивала чаи с женами офицеров-янки у них в домах! Собственно, оставалось только пригласить их к себе, и в городе считали, что она и пригласила бы, если бы не тетя Питти и Фрэнк.

Скарлетт знала, что в городе говорят о ней, не обращала внимания, не могла позволить себе обращать внимание. Она по-прежнему ненавидела янки с такой же силой, как в тот день, когда они пытались сжечь Тару, но умела скрывать свою ненависть. Она понимала, что деньги можно выкачать только из янки, и успела уже уразуметь, что улыбка и доброе словцо прокладывают ей верный путь для получения новых заказов на лес.

Когда-нибудь, когда она станет очень богатой и денежки ее будут надежно припрятаны, так что янки уже не смогут их найти, — вот тогда, тогда она выложит им все, что о них думает, выложит им, как она их ненавидит, презирает, ни в грош не ставит! Вот будет торжество! Но пока эта минута не настала, простой здравый смысл требует, чтобы она ладила с ними. И если это называется лицемерием, что ж, пусть Атланта потешается над ней.

Она обнаружила, что завязать дружбу с офицерами-янки так же просто, как подстрелить сидящую птицу. Они были одинокими изгнанниками во враждебном краю, и многие, живя в этом городе, изголодались по милому женскому обществу, ибо здесь уважающие себя женщины, проходя мимо янки, подбирали юбки с таким выражением лица, словно вот-вот плюнут. Одни только проститутки да негритянки были любезны с ними. А Скарлетт бесспорно была дамой, причем дамой из хорошей семьи, хоть она и работала, и они расцветали от ее сияющей улыбки и живого блеска ее зеленых глаз.

Скарлетт же, сидевшей в своей двуколке, беседуя с ними и играя ямочками на щеках, часто казалось, что вот сейчас она не выдержит и пошлет их к черту прямо в лицо. Но она сдерживалась и вскоре обнаружила, что обвести янки вокруг пальца не сложнее, чем южанина. Только это было не столько удовольствием, сколько неприятной обязанностью. Она разыгрывала из себя милую и рафинированную даму-южанку, попавшую в беду. Вела себя скромно, с достоинством и умела держать свою жертву на должном расстоянии, тем не менее в манерах ее было столько мягкости, что офицеры-янки тепло вспоминали потом миссис Кеннеди.

Теплые воспоминания могли принести свою пользу, а на это Скарлетт как раз и делала ставку. Многие офицеры гарнизона, не зная, сколько им придется пробыть в Атланте, вызывали к себе жен и детей. А поскольку гостиницы и пансионы были переполнены, они стали строить себе небольшие домики. Так почему бы не купить лес у прелестной миссис Кеннеди, которая была с ними любезнее всех в городе? Да и «саквояжники» и подлипалы, строившие себе прекрасные дома, магазины и гостиницы на только что нажитые деньги, находили куда более приятным иметь дело с ней, чем с бывшими солдатами-конфедератами, которые были, правда, с ними любезны, но от этой любезности веяло такой официальностью и таким холодом, что она была хуже открытой ненависти.

Итак, благодаря красоте, обаянию и умению Скарлетт произвести впечатление беспомощной, всеми покинутой женщины, янки охотно становились постоянными ее клиентами и покупали все у нее на складе и в лавке Фрэнка, считая, что надо же помочь отважной маленькой дамочке, не имеющей иной опоры, кроме никчемного мужа. А Скарлетт, глядя на то, как ширится ее дело, понимала, что не только обеспечивает себе настоящее с помощью денег янки, но и будущее — с помощью друзей среди янки.

Поддерживать отношения с офицерами-янки в выгодном для нее смысле оказалось легче, чем она ожидала, ибо все они с почтением относились к дамам-южанкам, зато их жены, как вскоре обнаружила Скарлетт, стали для нее неожиданно проблемой. Она ведь вовсе не собиралась водить знакомство с женами янки. Она была бы рада вообще их не знать, но жены офицеров твердо решили знаться с нею. Ими владело неистребимое любопытство в отношении всего, что связано с Югом и южанками, и знакомство со Скарлетт давало возможность это любопытство удовлетворить. Другие обитательницы Атланты не желали иметь с ними ничего общего — даже не раскланивались в церкви, поэтому, когда дела привели Скарлетт к ним в дом, они встретили ее как посланную свыше, явившуюся в ответ на их мольбу. Частенько, когда Скарлетт сидела в своей двуколке перед домом какого-нибудь янки и беседовала с хозяином о стояках и кровельной дранке, жена выходила из дома и присоединялась к разговору или настаивала на том, чтобы Скарлетт зашла к ним выпить чайку. Скарлетт редко отказывалась, как бы ей это ни претило, ибо всегда надеялась уловить минутку и тактично посоветовать делать покупки в лавке Фрэнка. Но много раз ей приходилось крепко брать себя в руки, ибо хозяева слишком уж бесцеремонно лезли в ее личные дела и к тому же с самодовольным высокомерием относились ко всему южному.

Считая «Хижину дяди Тома» столь же достоверной, как Библия, все женщины-янки спрашивали про овчарок, которых якобы держит каждый южанин, чтобы травить ими беглых негров. И они ни за что не хотели поверить Скарлетт, утверждавшей, что за всю свою жизнь она видела всего одну овчарку, причем то была небольшая добрая собака, а вовсе не огромный злющий пес. Они расспрашивали Скарлетт про страшные приспособления, с помощью которых плантаторы клеймили лица рабов, и про девятихвостую плетку, которой забивали рабов до смерти, и премерзко — Скарлетт считала, что просто невоспитанно, — интересовались сожительством господ с рабами. Особенно возмущали ее эти расспросы теперь, когда в Атланте, после того как солдаты-янки обосновались в городе, появилось столько детей-мулатов. Любая уроженка Атланты просто задохнулась бы от ярости, слушая все эти россказни, замешенные на невежестве и предубеждении, но Скарлетт умудрялась держать себя в руках. Помогало ей то, что эти женщины вызывали у нее скорее презрение, чем гнев. Ведь они были всего лишь янки, а разве от янки можно чего-то хорошего ждать? Поэтому оскорбления, которые они походя наносили ее штату, ее народу и его морали, скользили мимо нее, никогда глубоко ее не задевая, и вызывали в ее душе лишь тщательно скрытую усмешку, пока не произошел один случай, доведший ее до полного бешенства и доказавший — если ей еще требовались доказательства, — сколь широка была пропасть между Севером и Югом и как невозможно перекинуть через нее мост.